Напиток мексиканских богов. Звезда курятника

– Одежда? – Лева почесал в затылке.

Из одежды на милой гостье в чудное мгновение ее появления был один мухомористый платок на бедрах. Отправлять ее в таком виде в больницу представлялось неправильным.

– Вот. Годится? – Лева вынул из шкафа спортивный костюм и футболку.

Костюм был его собственный, слегка поношенный, а майка совсем новая, полученная в подарок на презентации торгового центра. На выдающемся бюсте Машеньки слово «Мега» смотрелось поразительно уместно. А вот никакой обуви тридцать седьмого размера у Левы не нашлось, поэтому пришлось ограничиться толстыми шерстяными носками.

Самую большую сложность представляли затребованные дядей доктором документы, но тут Леву здорово выручила тетя Аня. Уяснив, что без паспорта и медицинского страхового свидетельства «Скорая помощь» больную тетю не возьмет, дяди-Петина супруга, кровно заинтересованная в умножении числа спальных мест, великодушно снабдила пациентку собственными документами.

– Но вы не слишком похожи! – неуверенно возразил Лева.

– Лева, верь мне: на фото в паспорте медики не смотрят никогда! – убедительно сказал дядя Петя. – А что до разницы в возрасте…

– Мне всего тридцать пять! – привычно соврала тетя Аня.

– То эту разницу легко можно списать на плохой внешний вид пациентки! – додумался сам Лева.

Он не ошибся. В городскую больницу хворую красавицу без возражений и расспросов приняли под именем Анны Васильевны Королевой.

– Бабуля, а это что за мумия? – с детской непосредственностью поинтересовалась Машка.

– Мария, тише! – шикнула на внучку Ольга Павловна, едва не поперхнувшись омлетом. – Она может услышать!

– А она может слышать? – не поверила Машка.

Тело в белой обмотке, как и положено мумии, лежало неподвижно, только не в саркофаге, а на клеенчатой кушетке. Определить, кто там, в белом коконе, на глаз было невозможно, и местоимением «она» Машка обозначила невнятную фигуру только потому, что слово «мумия» – женского рода. Есть еще, правда, Мумий Тролль, но это уже другой персонаж, не из древнеегипетской, а новейшей музыкальной истории.

– Очнется – сможет, – пообещала Ольга Павловна.

– А она очнется? – усомнилась Машка.

Она положила недоеденную булочку, развернулась на стуле и, болтая ногами, во все глаза уставилась на мумию. Ольга Павловна укоризненно посмотрела на не в меру любопытную внучку, вздохнула, но ничего не сказала. Воспитанием Марии она лично не занималась, и это сразу чувствовалось. Если бы девочку воспитывала интеллигентная бабушка, врач-терапевт с сорокалетним стажем, а не легкомысленная мамаша и вечно занятой отец, в тринадцать лет она бы вела себя по-другому – как чинная барышня, а не как малолетний ирокез.

– Неправильная какая-то мумия! – насмотревшись вдоволь, постановила невоспитанная Машка. – По-моему, с нее каплет. И пахнет как-то не очень… Она, случайно, не описалась?

– Вот это вряд ли, – Ольга Павловна тонко усмехнулась. – У нее обезвоживание. Каплет с бинтов, они пропитаны специальным раствором, а пахнет лекарством… Маш, ты бы съела еще булочку!

– Надоели мне ваши пресные булочки! – скорчила рожу Машка. – Хочу гамбургеров и хот-догов с кетчупом и горчицей!

– Машенька, это же все очень вредное! – Ольга Павловна покачала головой и придвинула к внучке тарелку с овсянкой. – Не хочешь булочку – скушай кашку или творожок.

– Ба, а на этом вашем шведском столе бывает что-нибудь, кроме омлета, творожка, кашки и булочек? – Машка с тоской оглядела столик, заставленный тарелочками с логотипом отеля. – Мне обещали богатое и разнообразное меню.

– Поверь мне, Мария: из того, что подается к этому богатому и разнообразному шведскому столу, яйца, кашка, творожок и хлебушек – самая нормальная и безопасная еда, – внушительно ответила Ольга Павловна, с достоинством принимаясь за овсянку. – Если бы ты знала, до какой степени безотходно пищевое производство в нашем отеле, то даже пробовать не стала бы салаты, пиццу, запеканки и половину вторых блюд! Думаешь, почему у большинства моих пациентов проблемы с желудком?

– И у нее тоже? – Машка снова засмотрелась на эффектную мумию.

– У нее самая большая проблема с головой, – сказала докторша, на всякий случай понизив голос. – Попросту говоря, она дура. Богатая дура!

– Звучит заманчиво, – заметила наглая Машка. – Хотя если посмотреть… Что с ней случилось-то, ба?

– Эта милая молодая дама…

– Да ладно? – пробормотала Машка, пялясь на мокрые бинты.

– Эта богатая идиотка вчера днем, в самое пекло, пошла загорать в солярий на крыше, – с удовольствием прихлебывая чай, поведала Ольга Павловна. – Раскинулась на лежаке топлес, в одних тонюсеньких стрингах и темных очках, можешь себе представить?

– Красота! – мечтательно обронила Машка, откидываясь на стуле и забрасывая руки за голову.

– Да уж, красота неописуемая, – ехидно поддакнула докторша. – Забыла сказать: мадам была нетрезва, на солнышке ее разморило, и уснула наша красавица на лежаке крепким сном, переходящим в горячечный бред. Уборщица ее вечером нашла, охранника позвала, тот администраторше сообщил, а она меня вызвала. А я что могу сделать? Ну, температуру сбила, теперь с ожогами борюсь. По-хорошему, девку бы в больницу отвезти, но это будет плохая реклама нашему отелю.

– Ничего, ба, ты справишься! – Машка похлопала бабушку по плечу и вскочила со стула. – Я в бассейн!

– Обедать приходи! – крикнула Ольга Павловна вслед убегающей внучке. – Ох, Мария, Мария…

Она поднялась, собрала со стола судочки и аккуратно составила их в холодильник. Потом посмотрела на тарелку с булочками, подумала, снова села и налила себе еще чайку. Мумия на кушетке лежала тихо-тихо, завтрак в отеле только начался, и до времени, когда по востребованному маршруту «шведский стол – медпункт» вереницей потянутся новые пациенты с расстройством желудка, можно было успеть со вкусом почаевничать.

Сквозь кисельно-вязкий и мутный сон я все слышала, только не понимала, что говорят обо мне, пока не очнулась полностью – в зловонной темноте и гадкой сырости.

– Как микроб под крышкой унитаза! – зло съязвила Тяпа.

– Мы не умерли? – испугалась Нюня, отнюдь не обрадованная перспективой столь непрезентабельного нового воплощения.

– Тихо! – попросила я и прислушалась к своим ощущениям.

Кожа зудела, голова гудела, во рту чувствовался противный привкус, но руки-ноги вроде слушались. Я стянула с физиономии влажную марлю, повернула голову и увидела белую, как экран, шторку, а на ней – темный силуэт. Некто стоял по ту сторону занавески, двумя руками держась за голову.

– Еще один пациент, – логично рассудила Нюня.

– Сейчас, Геночка, сейчас! – успокаивающе приговаривал в некотором отдалении уже знакомый голос докторши.

Звякнуло стекло, брякнул металл, прошелестели шаги. В моем личном театре теней стало одним персонажем больше – докторша подошла к больному:

– Повернитесь к свету.

– А это не больно? – опасливо спросил мужчина.

– Совсем не больно, – неискренним тоном, которым в подобный момент разговаривают все эскулапы, сказала докторша. – Уберите руки. Вот так!

– Ой! – пациент вскрикнул и зашипел от боли.

А я испуганно ахнула и тут же зажала себе рот. По тени на занавеске определиться было трудно, но это гадючье шипение я узнала! Вне всякого сомнения, новым пациентом доброй докторши был змеевидный приятель ласкового хлопчика Андрюши.

– Кто это вас так? – под затихающее шипение сочувственно спросила Ольга Павловна.

– Одна дура подушкой двинула, – неохотно объяснил Змей.

– Подушкой?! Геночка! – в голосе докторши удивление смешалось с укоризной. – Я думала, вы уже ушли из большого секса!