Миллион оттенков желтого

Поздно: нас уже заметили. Мать невесты призывно замахала руками, а Ирка развела своими, извиняясь:

– Мы уже почти закончили, но тут пришел жених и задал пару уточняющих вопросов…

– Борис, ты неправ! – строго сказал будущему зятю Петр.

Фаберженок повесил голову. Видно было: он и сам сожалеет, что невольно подбросил дровишек в топку бесконечной дискуссии, но что с этим теперь делать – не знает.

Зато у его будущего тестя уже имелся полезный практический опыт.

– Хочешь увидеть самый маленький дом в Петербурге? – спросил он, отечески положив руку на плечо жениха, и сразу же потянул того вверх, не допуская отрицательного ответа.

– Хочу! – Боря взлетел, как ракета «земля-воздух».

Я не успела открыть рот, чтобы вновь предложить свои услуги экскурсовода.

– Я покажу! – Отец невесты потянул жениха за собой, и оба мгновенно исчезли.

Я онемела от возмущения. Ирка оценила выражение моего лица и захихикала, а потом отодвинула свободный стул и похлопала по нему.

– Не вижу ничего смешного, – проворчала я, неохотно усаживаясь.

– Видела бы ты свое лицо. – Подруга хохотнула и отвернулась от меня, чтобы вновь включиться в обсуждение деталей свадебного банкета.

Я машинально глянула в зеркало в помпезной золоченой раме – ими встык, квадратно-гнездовым способом была увешана целая стена – и оценила выражение своей физиономии. К нему очень подошло бы бессмертное «И ты, Брут!».

Петр, подлый предатель… Сначала воспользовался моей добротой, а потом кинул меня… Ладно, я как-нибудь отомщу.

Я покосилась на милых дам, увлеченных интересным им (но не мне) разговором, и придумала новый план: раз так, буду жульничать! Дождусь, пока мне хоть кто-нибудь позвонит, и вне зависимости от того, кем окажется этот добрый человек, пусть даже презренным телефонным мошенником, вскричу: «Да, товарищ начальник! Конечно, буду сей же момент!» – и убегу, прижимая трубку к уху, с самым озабоченным видом. И пусть они тут гадают, какой такой у меня начальник и где это я буду сей же момент.

Слегка повеселев в надежде на скорое освобождение, я достала смартфон и зажала его в кулаке, как гранату. Однако закон подлости явил себя во всей красе: мне упорно никто не звонил. Да что ж такое-то, а? Когда не надо, то банки названивают с предложением кредитов, то мошенники с угрозами, то рекламщики с акциями, а тут вдруг как вымерли все!

– Ты ждешь какого-то звонка? – заметив, как я нервно тискаю смартфон, спросила Ирка.

– Очень! – коротко ответила я, не став объяснять, что именно какого-то. В смысле, какого угодно. Вообще любого!

И наконец мой аппарат ожил! Едва он трепыхнулся, издал первый звук трели – я уже приняла вызов и браво гаркнула:

– Слушаю, товарищ генерал!

Забыла, что ждала звонка кого-то штатского. Но оно и к лучшему: «генерал» прозвучало куда весомее, чем просто «начальник».

Милые дамы разом прекратили совещаться и дружно уставились на меня.

– Какой генерал? – недоверчиво прищурилась Ирка.

– Свадебный? – понадеялась мать невесты.

Я выразительной гримаской дала понять, что меня сейчас нельзя отвлекать. У меня целый генерал на проводе. Висит, качается…

– Какой ужас! – восклинула я, представив себе эту картину, и заспешила: – Конечно, я сейчас! Буду незамедлительно!

– Где? – спросил знакомый голос в трубке. – Я вообще туда попал?

– Туда, туда. – Я пинком забила назад под стол приставучую скатерть, сдернула со стула свою сумку и забросила ее на плечо.

Ирка смотрела на меня пристально, как снайпер на цель, и подозрение в ее взгляде быстро превращалось в уверенность. Знает меня подруга, знает прекрасно. Я замешкалась, подумав, не позвать ли ее с собой. Могу же сказать: «Скорее, нам с тобой срочно нужно к генералу!» – и мы вместе сбежим на свободу.

Пока я колебалась, решая, что именно проявить – солидарность или инстинкт самосохранения, – голос в трубке неуверенно позвал:

– Лен, это ты?

– Я, я, – поддакнула я.

Почему нет? Может, генерал у меня немецкий, и я ему на родном языке отвечаю.

– А это я, Боря, – прозвучало в трубке. – У нас проблема. Даже, наверное, беда. Нас тут с Петром Палычем арестовали!

Ногой, как клюшкой, я подгребла к себе стул, кособоко опустилась на него и попыталась обмахнуться смартфоном. Не вышло – чай, не веер.

– Что? – Чуткая подруга, едва взглянув, уловила перемену в моем настроении.

– Все, – вздохнула я.

И постаралась не слишком радостно объявить:

– Боюсь, свадьба отменяется.

– Давайте объединим информацию, – предложила я, побарабанив пальцами по столу.

Получилось не выразительно, как я хотела, а почти бесшумно: тетя Ида накануне покрыла видавшую виды краснодеревянную столешницу новой кружевной скатертью. Точнее, тоже старой – недавно приобретенной на одном из блошиных рынков, куда тетушка с подругой Марфинькой ходят регулярно, как на работу.

Как раз на работу-то им ходить не надо: мадамам крепко за восемьдесят, и они ведут полный разнообразных приятностей образ жизни интеллигентных особ, не лишенных средств к существованию и не обремененных обязанностями.

Мне б так жить. И желательно не в восемьдесят пять, а пораньше.

– Информация подождет, – решительно возразила тетушка. – Займемся ею после третьего.

Она стояла, как часовой, только не с ружьем, а с половником наготове рядом с Борей, который как раз занимался первым – наваристой ухой. И тетя, против обыкновения, не делала едоку замечаний, хотя он совершенно некультурно давился и чавкал. Можно подумать, его год нормально не кормили, держали на хлебе и воде!

Я покосилась на Ирку – она сидела рядом со мной, подпирая подбородок ладонью и глядя на Фаберженка с нескрываемой жалостью. Если бы матушка графа Монте-Кристо дожила до его освобождения из застенков, взирала бы на своего сыночка точно так же. А ведь нашему мальчику даже не довелось отведать тюремных харчей, его отпустили через пару часов после того, как задержали!

– Не пойму, Боря, когда ты успел настолько оголодать? – Я закатила глаза.

Хрустальная люстра на потолке подмигнула мне радужным бликом: давай, мол, жги!

Получив хоть чье-то одобрение, я продолжила с нажимом:

– Хочу напомнить, что кое-кто прямо сейчас сидит на нарах и хлебает баланду.