Шопинг с Санта Клаусом

Лисьей манерой Василия Онуфриевича Гадюкина именовать своих сотрудников «братцами» обманываться не стоило. «Видал я такого родственничка в гробу, в белых тапках!» – емко высказывался по этому поводу Вадик. К сожалению, гораздо более вероятным представлялось, что в сосновый ящик сыграем мы с ним. Денежный немецкий контракт призван был спасти нашу телекомпанию от крайне нежелательного слияния с медиахолдингом, у хозяина которого имелись давние контры с Гадюкиным: в не столь далеком прошлом они оба являлись топ-менеджерами соперничающих бандформирований и в новые времена не затруднились перенести кровавую драку на поприще легального бизнеса. Не нужно было быть большим специалистом по жизни и быту отечественных мафиозных группировок, чтобы понять: без спасительного контракта Гадюкин и его бизнес-банда встретят нас с Вадиком отнюдь не хлебом-солью. «Не с калачами, а с «калашами»! – мрачно сострил мой напарник.

Умирать в расцвете лет решительно не хотелось, хотелось как-то спасти ситуацию и себя с ней заодно.

В узком коридорчике у служебного купе толпились люди.

– Граждане! – проникновенно сказал им Вадик, пробившись в первый ряд. – Разойдитесь! Сейчас не время думать о суетном и вымогать у проводников чай и белье. Родина в опасности!

– Вах, дарагой, нэ мешай! – с досадой отмахнулся от оратора горбоносый дядечка, по лицу и акценту которого можно было предположить, что его родина в опасности со времен Шамиля. – Дэвушка!

– Девушка! – поправил произношение кавказца Вадик и продолжил свою линию: – У вас в поезде воры! Нас только что ограбили!

– О, еще один раззява! – поразительно хладнокровно резюмировала «девушка» – массивная тетка возрастом хорошо за сорок.

Она подняла на Вадика лазоревые глазки и неожиданно бешено рявкнула:

– А кто за вашими кошельками смотреть должен?! Пушкин?! Поездная бригада за вещи пассажиров ответственности не несет!

– И меня! Меня тоже ограбили! – почти без акцента возопил кавказец. – Дэньги взяли, тэлефон взяли, записной книжка и паспорт тоже зачем-то взяли!

Граждане, сгруппировавшиеся в коридоре, заволновались, зашумели – всяк спешил сообщить о своих утратах, общий список которых обещал стать протяженным, как Байкало-Амурская магистраль.

– Все претензии – к линейной милиции на транспорте! Идите в отделение, пишите заявления! – гаркнула проводница и с грохотом задвинула дверь своего купе перед самым носом Вадика.

Я оценила совет как филолог – рифма «отделение-заявление» была безупречна, но с точки зрения пользы дела ценность данной рекомендации казалась мне сомнительной. Ну, пойдем мы с Вадиком в милицию, напишем заявление – и что? Линейщики со всех ног бросятся ловить вора?

Я не заметила, что произнесла это вслух, но услышала ответ на свой вопрос:

– Они-то бросятся – вон сколько народу заявления напишут, да только воры те давно уже тю-тю! – со вздохом сказал худощавый парень с печальным лицом Пьеро.

Сходство с грустной марионеткой из кукольного театра Карабаса-Барабаса усугубляла белая трикотажная рубашка, выпущенная поверх таких же штанов. И рукава, и штанины одеяния, по цвету и фактуре абсолютно не соответствующего времени года, были невысокому юноше откровенно длинны.

– Ничего, что я в пижаме? – перехватив мой удивленный взгляд, обеспокоенно спросил Печальный Пьеро.

Краснея, он поспешно натянул теплую куртку, отчего не стал выглядеть менее комично, зато приобрел законченный имидж раззявы, оставленного наглым вором буквально без штанов.

– У вас одежду украли? – сочувственно спросила я.

– Когда? Сейчас? – Пьеро помотал головой. – Нет, на этот раз обошлось! Я в купе один ехал, закрылся изнутри, ну, и проспал свою станцию. Придется теперь назад возвращаться, а переодеться уже не успеваю – мы сейчас всего на минуту остановимся.

Уяснив, что чудак в пижаме не наш ограбленный собрат, я потеряла к нему интерес. А он, наоборот, разговорился:

– А у вас они что украли – вещи или деньги?

– Они? – я выцепила из вопроса одно ключевое слово. – Откуда вы знаете, что вор был не один? Вы их видели? Можете описать, составить словесный портрет?

Я цепко ухватила предполагаемого свидетеля за пижамную пуговку, готовясь тащить его в милицию для дачи показаний.

– Я-то никого не видел, я спал, – не сделав ни малейшей попытки вырваться, охотно ответил парень. – А вот вы наверняка видели этих жуликов. Думаю, это была группа мужчин и женщин, одетых в дорожную одежду – спортивные костюмы, халаты, шлепанцы. Почти наверняка с детьми. Они прошли по вагону, когда пассажиры на станции выскочили на перрон за покупками. Взрослые стояли «на стреме», а дети выгребали все, что могли, из карманов, сумочек, из-под подушек…

– Точно, из-под подушки! – охнула я и почтительно приглушила голос. – Вы – кто? Ясновидящий?! Или милиционер?

– Нет! – Пьеро грустно улыбнулся и покачал головой. – Я многократно потерпевший! Просто я очень часто езжу поездом и на собственной шкуре узнал типичные трюки транспортных воров.

– Так! – Я потянула за пуговку, которую продолжала держать нежно и крепко, как опытный дояр – место приложения своих умелых рук, и оттащила знающего человека в относительно тихий уголок. – Расскажите-ка мне, что вы знаете про такие типичные кражи в поездах. Куда эти воры прячут награбленное? Как отступают с места преступления? Где можно ждать их следующего появления?

У меня появилась робкая надежда, что с помощью неожиданно обнаружившегося консультанта по транспортным кражам мы с Вадиком скорее, чем при поддержке линейной милиции, нападем на след похищенного документа. А если понадобится, то и на самих похитителей нападем, за нами не заржавеет!

«Вот и представится случай надавать кому-нибудь по мордасам!» – кровожадно хохотнул мой внутренний голос, радуясь шансу совместить личные нужды с общественными.

– Вадик, живо сюда! – позвала я напарника.

В нашей дружной паре «журналист—оператор» функции командира обычно выполняю я. Просто потому, что задача Вадика – фиксировать происходящее, а что именно из всего разнообразия реальности, данной нам в ощущениях, нужно увековечить, определяю я. Конечно, у оператора может быть свое мнение, и оно заслуживает внимания, но спорить и капризничать без необходимости мой напарник не любит (и большое ему за это спасибо). Услышав призыв, озвученный деловитым, «рабочим» тоном, Вадик без раздумий подчинился: перестал бестолково материться и молотить кулаками в дверь служебного купе, растолкал наших собратьев и сосестер по несчастью и встал рядом со мной, заметно устрашив хрупкого Пьеро своей внушительной фигурой и грозным выражением лица. Я решила, что пора нам всем познакомиться, и живо представила себя и напарника:

– Я Лена, а это Вадим.

– Я Вася, – заметно робея, сообщил юноша.

– Пусть будет Вася, – одобрила я. – Давайте, Вася, делитесь опытом.

– Ибо Господь велел делиться! – протоиерейским басом бухнул суровый Вадик.

И Вася стал делиться. Опыт пассивного – в качестве жертвы – участия в имущественных преступлениях на транспорте у него был огромный. Он не понаслышке знал, кто такие «мойщики» и как они действуют, назубок затвердил обычные приемы карманников, работающих в переполненных электричках, и даже имел печальный опыт знакомства с жуликами, которые надевают противогазы и впрыскивают в купе усыпляющий газ. Все это оказалось очень интересным, но времени у нас с Вадиком было в обрез, потому я нетерпеливо попросила докладчика сузить увлекательную лекцию до одного конкретного случая. Дотошный Вася запросил уточняющую информацию:

– Вы не знаете, только наш вагон обворован или в других жулики тоже поработали?

Вадик слетал к проводнице и вернулся с сообщением:

– Обобрали три вагона!

– Может, и больше, просто не везде еще потерпевшие хватились своего добра, – уверенно сказал Вася. – Три вагона – это много, на Степной мы стояли всего семь минут, значит, весьма возможно, что преступники еще в поезде. Тогда они будут сходить на ближайшей станции – Дачной.

– И мы их там сцапаем! – воодушевился Вадик.

– Как мы их сцапаем? В поезде шестнадцать вагонов, а нас с тобой всего двое! И, кроме того, мы не знаем, откуда они выйдут! – с досадой напомнила я.

– К тому же поезд остановится всего на минуту, а выйдут тут многие: рядом большой дачный поселок, – добавил многоопытный Вася. – Я бы посоветовал вам высунуться в окошко и внимательно осмотреться. Скорее всего, воры приехали на предыдущую станцию на машине, билетов не брали – прошли в вагон в массе других пассажиров, в халатах и тапках, а сейчас так же в толпе выйдут, сядут в ожидающую их машину и укатят.

– Вадик, расчехляй камеру! – сориентировалась я. – Высмотри машину, в которую сядут взрослые с детьми…

– Скорее всего, с мальчишками лет восьми-десяти, – подсказал мудрый Вася.

– Ставь задачу точнее, – потребовал напарник. – Если таких машин будет несколько, попытаться снять их все?

Я секунду подумала и сообразила:

– У наших воров должна быть особая примета: они не только в дорожной одежде, но и в домашней обуви выйдут! А сейчас декабрь, плюс пять, нормальные люди ходят в сапогах и ботинках!

– Понял, ищу босоногих мальчиков! – И Вадик побежал в купе.