Стрела гламура. Кляча в белых тапочках

Следующие полчаса я бегала по травмпункту и окрестностям, разыскивая хромоногую идиотку Катьку, которая ушла куда-то с чистым, бритым и трезвым парнем индоевропейского происхождения. Травмпункт располагался вблизи оживленной городской улицы, народу по ней шло немало, парни встречались во множестве, и под определение, данное бабкой, попадал каждый второй. То есть белыми и чистыми были практически все, бритыми многие, а дыхнуть для проверки трезвости я никого не просила – постеснялась.

Мороз обжигал щеки, однако я так забегалась, что вся взмокла и распахнула пальто. И Ирку тоже в жар бросило, когда она услышала об исчезновении ее подопечной.

– Как пропала? – ахнула она, когда я позвонила и сообщила пугающую новость. – Куда пропала?

– Ирка, если бы я знала, куда она пропала, я бы там ее и искала! – сердито рыкнула я. – Не тупи и не рассусоливай, звони ей, живо! Мобильник у нее с собой?

– Мобильник? Мобильник у нее: со мной! – убитым голосом ответила подружка.

Тут только я вспомнила, что Катькин папочка-тиран просил Ирку не подпускать его доченьку к телефону. К домашнему аппарату Ирка всякий раз сама подходила, а мобильник, значит, у Катерины просто конфисковала.

– И что же нам теперь делать? – растерялась я.

– А я почем знаю? – огрызнулась расстроенная Ирка. – Возвращайся, может, она тоже сама явится. Большая девочка, адрес знает, и деньги на такси у нее есть.

Однако большая девочка не явилась ни через час, ни через два, ни в Пионерский микрорайон к тете Ире, ни в отчий дом в центре города. Мы много раз звонили и на домашний телефон Катерины – там никто не брал трубку, и на сотовый Катькиному деспотическому папочке, но абонент был хронически недоступен.

– Что же это получается, тетя Ира? Потеряли вы чужого ребенка! – с укоризной заключил Колян.

Наш собственный ребенок мирно спал после обеда, а трое взрослых сидели, пригорюнившись, в гостиной и пили коньяк, чтобы удержать в узде нервы.

Ни удержать нервы, ни удержаться на месте самим не удалось. Распереживавшейся Ирке не сиделось, она бегала по всему дому и выглядывала в окна, словно у нее не родственница потерялась, а домашняя кошка. Только что «Кис-кис» не кричала! Я ходила за подругой с полной рюмкой успокоительного коньяку, Колян следовал за нами обеими с початой бутылкой, а освеженный послеобеденным сном Мася, радуясь непонятной суматохе, путался у взрослых под ногами.

– Куда же она подевалась? – с тоской в голосе в десятый раз вопросила Ирка, по пояс высунувшись в распахнутое окно Катькиной комнаты.

– Осторожно, вывалишься! – я испугалась и потянула подругу за пояс халата.

– Ничего, там должно быть мягко, – безразлично ответила Ирка, разгибая спину. – Снег пошел.

Действительно, в свете мощного электрического фонаря, подвешенного над крыльцом, замедленно кружились редкие крупные снежинки. Они были похожи на бабочек белой моли, очень голодных и ищущих корма.

– Не там ищут! – пробормотала я.

– А где надо? – Ирка проворно развернулась ко мне.

Я сообразила, что мысли подруги всецело заняты поисками пропавшей Катьки, решила, что ей не помешает немного отвлечься, и с готовностью объяснила:

– Снежинки похожи на бабочек моли, которые прилетели в поисках пищи к нам, хотя кормушку для них приготовили соседи!

С этими словами я махнула рукой в сторону близкого забора, разделяющего два домовладения. Там на веревке, протянутой между двумя яблонями, тяжело, со скрипом, как жестяной флюгер, покачивалось на ветру раздвоенное кумачовое полотнище.

– Это красное знамя, что ли? – прищурилась близорукая Ирка. – С чего это Александр Васильич флаг вывесил, разве нынче государственный праздник?

– Какого государства? СССР? – заинтересовалась я. – Вроде в Стране Советов в феврале месяце был только один народный праздник— День защитника Отечества, а он прошел на минувшей неделе. Или этот флаг с тех самым пор висит?

– Нет, вчера его не было, – уверенно сказала Ирка. – Вчера утром у Васильича постирушка была, он все веревки постельным бельем завесил. К вечеру простыни и пододеяльники прихватило морозом, и старик никак не мог сам их снять. У деда артрит, пальцы едва гнутся, где ему с прищепками сражаться. Громыхал замерзшими полотнищами, как досками! Я не выдержала и пошла ему помогать. Точно помню: мы все сняли, ни одной тряпки не оставили. Видно, этот алый стяг Васильич уже сегодня выбросил.

– Да никакой это не советский флаг, слепухи! – замеялся за нашими спинами зоркий Колян. – Это, дорогие мои, шикарные красные шорты для серфинга!

Мы с подругой переглянулись и не выдержали, расхохотались, вообразив себе тонконогого и пузатого пенсионера Александра Васильича в красных шортах серфингиста. Потом Ирка снова нахмурилась, пробормотала:

– Небось, забыл дед про свою спортивную форму! – и пошла в кухню, к телефону.

Мы с Коляном остались у окна и через минуту увидели Иркиного соседа Александра Васильевича. Старый склеротик вышел из дома во двор, проковылял к веревке между яблонями и с трудом отцепил с нее примерзший серфингистский «флаг». Штаны громко хрустели, упорно не гнулись и в целом выглядели так, словно их выпилили лобзиком из листа крашеной фанеры.

– Серфингистские штаны во все стороны равны! – продекламировал Колян.

Дед Васильич поворочал гремящие фанерные штаны в руках, приложил их к себе, недоуменно пожал плечами и ушел в дом, сунув примороженную одежку под мышку, как плоский пакет.

Ирка в кухне сердито гремела посудой. Колян и Масяня этими звуками живо заинтересовались и побежали на шум в надежде на внеплановый перекус. Ирка дала им по куску сыра и выпроводила с кухни, после чего обессиленно рухнула на табурет, подперла щеку кулаком и пригорюнилась. Я посмотрела на нее неодобрительно. Тоскливое ничегонеделание мне претит, я жаждала действий, только не знала, каких именно. Мне не хватало информации.

– Может, этот хороший парень, с которым ушла Катерина, какой-нибудь ее приятель? – спросила я. – Ты знаешь Катькиных друзей?

– Друзей не знаю, только с одной подружкой шапочно знакома, – ответила Ирка. – Зовут ее Дина, фамилия мне неизвестна. Хорошенькая синеглазая дурочка, Катькина однокурсница.

– А где Катерина учится? – полюбопытствовала я.

– В университете, – безразлично отозвалась подруга. – Она будущий химик-технолог.

– Химик? – я очень удивилась.

Мне казалось, что нездоровое увлечение экстрасенсорикой более пристало легкомысленной фантазерке с гуманитарным образованием. А химия – серьезная наука, точная. Странный выбор для девицы с завихрениями!

– И как она учится? – спросила я. – Плохо, наверное?

– Да нет, хорошо. Я видела ее зачетку, там за пять семестров ни одной тройки, – ответила Ирка, откровенно не понимая причины моего внезапного интереса к Катькиной успеваемости. – А почему ты спрашиваешь?

– Да просто так, из любопытства, – соврала я.

На самом деле в голове у меня уже вываривалась – медленно, как холодец из ушей и хвостов, – одна весьма любопытная мысль, я просто не хотела выдавать ее Ирке в полусыром виде.

А у подруги, оказывается, возникла своя версия событий.

– Ты знаешь, чего я боюсь? Что девчонку украли! – призналась она. – Катька единственная дочка богатенького папочки, за нее можно кучу денег заломить!

– А кто у Катьки папочка? – заинтересовалась я.

Прежде я не была знакома с этими родственниками Моржика – Андреем Петровичем Курихиным и его взрослой дочерью Катериной, да и не знала о них почти ничего. Познакомиться с Катькой толком за полдня я не успела. Мы и встретились-то случайно, потому что у Ирки вышла накладочка в расписании приема гостей. Наше семейство подруга, которой скучно было в отсутствие мужа, пригласила к себе на уик-энд, и мы приехали утром, а Катерину неожиданно привезли к тете вчера вечером. Девчонка общаться с нами не рвалась, то лежала с книжкой на диване в предоставленной ей комнате, то слонялась по коридорам. С закрытыми глазами, в балахоне, блеклая, как старое фамильное привидение.

– Андрей Петрович Курихин – владелец крупного винно-водочного производства, – ответила Ирка. – Вернее, он совладелец предприятия, там два хозяина, но оба очень богатые дяденьки! У Курихиных даже своя яхта есть.

– Ух ты! – восхитилась я. – Значит, киднеппинг имеет смысл. Однако бабка из травмпункта сказала, что Катька сама, по доброй воле ушла куда-то с «хорошим парнем».

– Ты думаешь, трудно увести куда-то эту дуру? – Ирка фыркнула, как дельфин, и с пренебрежением махнула рукой. – Да «хорошему парню» достаточно было подойти к Катьке, сделать пару пассов, помассировать чакру и со значением прошептать: «Я вижу, вижу! Вас зовут, зовут: ага! Катерина!» И все, дело в шляпе! Можно звать доверчивую идиотку на семинар «Трудные случаи расстройства кожного зрения»! Пойдет как миленькая!

– Ходить ей было трудно, – припомнила я.

– Тем сомнительнее твоя версия о том, что Катерина встретила приятеля и они пошли прогуляться, – рассудила Ирка. – Подумай сама, какие могут быть прогулки со сломанной ногой?