Когда они вернутся

В твоём доме должен быть уют. А на кухне всегда вкусная еда.

Мама всегда знала, какие слова подобрать и как утешить. Маме можно было рассказать всё, и она понимала. Она давала мудрые советы. Папа любил своих дочерей, был в семье добытчиком. Но душой семьи была мама.

«Пусть это будет твоё самое большое горе, доченька».

Лера так и не смогла прийти в себя до конца после смерти мамы. У мудрых американцев были психотерапевты. У неё был только один человек, чувствовавший то же самое: её старшая сестра Илона. Они жались друг к другу. Плакали вместе и вспоминали приятные моменты жизни в семье. Но обе чувствовали одно и то же: им обеим было одинаково невыносимо и больно от потери мамы.

Мама. Даже теперь, после стольких лет, душу рвало на части. Она должна, должна была спасти своих родителей в этой жизни. Она просто обязана всё исправить.

У родителей датчанина Петерсена Петерсена было своеобразное чувство юмора. Ну в самом деле, назвать ребёнка Петесеном при фамилии Петерсен, это ли не издевательство.

Сейчас он сидел под каштаном на лавочке украинского города Киева и думал, как же ему представиться, не называя своей фамилии.

– Я вас знаю, – вдруг услышал он. – Вы – доктор Петерсен.

– Петерсен – машинально поправил датчанин.

И вдруг спохватился, и вскочил. Перед ним стояла доктор Василенко.

– Петерсен Петерсен? – ожидаемо развеселилась Лера. – Сын Петра в квадрате? Наверняка вы ненавидите своё имя.

– Так и есть.

– Позволите мне присесть?

И Лера, не дождавшись ответа села рядышком.

– И что делает знаменитый биохимик в Киеве?

Петерсен хотел соврать. Сказать, что он здесь на конференции, или что-то в этом роде. Но неожиданно для себя он вдруг выпалил:

– Я здесь ради вас.

– Ну что же, тогда могу сказать, что вы проделали свой путь зря. Вы поймите, я никакая не особенная. И уж конечно не «Великая».

– Пока нет, доктор Василенко.

– Лера. Прошу вас, просто Лера. Мне далеко пока до ваших заслуг.

– Спасибо, Лера. У меня была не одна жизнь, чтобы совершить все свои достижения. Позвольте спросить, в прошлой жизни вы были врачом?

– Нет. Если допустить, что это была прошлая жизнь, то нет. Я была журналистом.

– Правда? И что заставило вас переменить профессию.

– Мои родители. В прошлой жизни они умерли один за другим, а я смотрела и не могла им помочь. Инсульт моего мужа, от которого он скончался.

– О, так вы были замужем?

– Была 20 лет, но не в этой жизни. Думаю, вам прекрасно известно, что в этой жизни официально не была. Не встретила до такой степени прекрасного человека.

– Да встретили же. Тот же самый человек, за которым вы были замужем пока жив и здоров. Я уверен, он вас снова полюбит.

– Он сейчас в Москве. И там он на своём месте. А я туда больше не хочу. Вы же знаете, что начнётся между нашими странами в 2014-м?

– О, да. Российская агрессия, аннексия Крыма, сбитый боинг. И наконец война. Страшная война.

Валерия взглянула на него внимательно, и Петерсен понял, что она его проверяла.

– К тому же в 13 лет я поклялась себе всё исправить. Я потерпела в этом полное фиаско. Но тогда, в детстве то, что я увидела было так ужасно, что я ничего не хотела повторять.

– Мне жаль вас огорчать, но вы не сможете спасти своих родителей. Как не смогли бы спасти и мужа, если бы он стал таковым. Болезни да, мы лечим. С нашим уровнем знаний это не проблема. Но смерть – дело другое. Тут уж умерла, так умерла. Если бы вы вылечили свою маму, она умерла бы в автокатастрофе, к примеру. Или другим способом. Мы все начинаем с того, что пытаемся продлить жизнь нашим любимым. Никогда и никому это ещё не удавалось.

Девушка потрясённо молчала. Она-то как раз надеялась на обратное. Пока все, кого она хотела спасти, живы и вполне здоровы. И она надеялась, что так будет продолжаться долгие годы.

– А место имеет значение?

– Нет, место не имеет. «Старуха с косой» вас везде найдёт. Место и способ смерти несущественны. Но вот время, боюсь, да.

Оба помолчали.

– Знаете, Лера,– продолжил Петерсен после недолгой паузы – а ведь это я вас тогда «проморгал». Да, это – моя вина. Помните Ванду? Миловидная полячка. У неё день рождения в тот же год и день, что и у вас. Я тогда почувствовал чьё-то возвращение, и подумал, что её. Потому что она была ближе. Территориально ближе. Мне и в голову не могло прийти, что вас двое. Я должен был быть рядом с вами с тот день и всё вам объяснить.

– Вы не могли быть в двух местах одновременно, не так ли? Да вас бы и не пустили в СССР. К тому же, как вы выразились, «возвращение» моего сына вы тоже не почувствовали.

– О, мы почувствовали. Там вообще чехарда была невообразимая. Несколько человек прибыло в Украину. Но всё говорило о том, что тревога ложная. Причем, предчувствие было не одно, а два. Буквально через пару дней те же знаки появились снова, но уже в России. На территории бывшего СССР сразу два предчувствия о возвращении. И оба нас обманули. Оба потенциальных кандидата были мальчиками. А мы искали девочку. Кто же знал, что вы уже родились? Мы рассуждали так: первой рождается Великая. А значит мальчики – не те, кого мы искали. Женщина в пятёрке главная, если хотите. Все остальные Великие рождаются благодаря ей.

– Дети?

Ларс кивнул.

– Дети и их отец.

– Отец Германа – не возвращенец.

– Об этом я и говорю. Великая выбирает себе спутника. Он не возвращенец только в этой жизни. Он им станет, несомненно. У вас от него сын – возвращенец.

– О, вот тут у нас тоже неувязочка. Дело в том, что в прошлой жизни я сына родила не от него.

– Возвращенец всегда родится, вот в чём дело. События в наших жизнях повторяются в точности только в глобальном масштабе. На семейном и бытовом уровне они могут изменится. Вот вы же изменили свою жизнь. Если бы мои родители передумали иметь детей, я бы родился в другой семье, потому что возвращенец всегда возвращается.

– Вы сказали про пять Великих. Мы с Германом, допустим так же, его отец в будущем. Откуда же возьмутся ещё два?

– Ваши дети.

– Ларс, поверьте, это невозможно. У нас с Ильей больше не может быть детей. В прошлой жизни у меня после выкидыша вообще детей быть не могло. В этой я, к счастью, оказалась в момент выкидыша в больнице. Мне там помогли, так что я могла бы родить, но …

– Я не спорю, Илья Бакунин совершил ошибку…