Алмаз. Книга вторая

Я даже прониклась сочувствием к парню. Значит, не так хороша и красива жизнь медийных людей, как всем думается. Разочарования, особенно в любви, опасны, они делают нас закрытыми и недоверчивыми. Несмотря на это, Костя выглядел веселым и жизнерадостным. Или это только кажется?

Больше я ни о чем не стала расспрашивать Олю, переваривая уже полученную информацию.

***

Съемки проходили на открытом пространстве, представляющем собой белоснежные поля и глыбы льда в соседстве с океаном, казавшимся на фоне всего этого черным.

Молча я терпела холод, неудобства и грубые, порой злые окрики Кости. Такое же поведение он позволял себе в отношении всех работников и даже друзей-музыкантов. Как ни странно, никто ему и слова поперек не говорил и без возражений и споров исполнял все его указания. Я уже начала подозревать Костю в самодурстве и пренебрежении к людям, но тот в очередной раз удивил меня.

Он забраковывал чуть ли не каждый дубль: то ему не нравилось, как смотрелся кадр на экране, то не устраивал ракурс, то придирался к каждому моему движению. Еще совсем немного времени, и я бы начала сомневаться в том, правильно ли дышу.

– Нет, меня не устраивает такой вариант, – повторял Костя, споря с оператором, высоким мужчиной средних лет. Несмотря на приличную разницу в возрасте, эти двое разговаривали, словно были ровесниками. – Либо делаем так, как я это вижу, – настаивал музыкант, – либо не делаем вообще!

– Не пойму, что тебе не нравится, – мужчина следил за изображением на экране и вопросительно посматривал на Костю, – картинка отличная. Поверь, лучше не будет, угол обзора не тот.

– Значит, поменяем его, – заявил парень.

– Мы уже испробовали все возможные ракурсы. Других точек для съемки просто не осталось.

Костя в очередной раз оглядел пустынную местность, взял маленькую переносную камеру, напоминающую профессиональный цифровой фотоаппарат, и направился к единственному неисследованному участку – ледяной глыбе, словно выросшей откуда-то из-под земли, вернее, изо льдов.

– Ты совсем ох***, твою мать!

– Чувак, нех** туда лезть!

Но он не слушал возражения своих коллег и друзей, тем более о том, что это опасно и необходимо специальное оборудование, и стоял на своем.

И вот, наблюдая, как музыкант возвышается над ледяным океаном, довольно глядя в камеру, не замечая ничего вокруг и пренебрегая безопасностью, улыбается, потому что нашел то, что искал – свой идеальный кадр, я поняла, что он не преувеличивал значение музыки в своей жизни. Он был одержим ей и готов пойти на все ради воплощения задуманного.

В конце рабочего дня, возвращаясь на машине в гостиницу, я куталась в пуховую куртку, но никак не могла согреться. Каждый пассажир просил водителя увеличить обогрев в салоне, но теплей все равно не становилось. Просто мы все так замерзли после нескольких часов на холоде, что превратились в ледышки со стучащими зубами, и пытались отогреться всеми возможными способами: кто-то растирал руки и дышал на ладони, кто-то обнимался с горячим стаканчиком с чаем из термоса.

– Марго, ты в порядке? – впервые за все это время Костя обратил на меня внимание и вообще вспомнил о моем существовании. – Замерзла?

– Нет, – сухо отрезала и отстранилась, когда он хотел обнять меня.

– Я понимаю, ты устала, – снова вернулся добрый и ласковый парень, которого я знала.

– Костя, ты – тиран, – откровенно заявила. Он опешил, и я, не давая ему времени прийти в себя, начала свой грозный монолог: – Нельзя так издеваться над людьми! Все мы стараемся сделать все так, чтобы ты был доволен, но Ваше Величество считает, что нет предела совершенству, а мы не люди, а марионетки.

Было похоже, будто Костя впервые все это слышит, и я единственная, кто осмелился открыть ему глаза на правду.

– И вы так думаете? – обернулся он к друзьям.

Они мялись и переглядывались, но потом неуверенно начали говорить:

– Так и есть, чувак.

– Ты придираешься к любой мелочи.

– Я всего лишь прошу, чтобы каждый ответственно подходил к своим обязанностям, – несмотря на мой упрек, парень не выглядел виноватым, и возможно и не понимал, что такого крамольного совершил, – и хорошо делал свою работу.

– Да, бывает непросто, – поддерживали и подбадривали друзья Костю, – зато какой результат. Все наши песни, все клипы на вершинах чартов. Ради такого стоит потерпеть.

Друзья не то что не злились на парня, но и с пониманием и благодарностью относились к тому, что он делает для них и себя в частности.

Теперь я чувствовала себя неловко, и всю дорогу молчала, отвернувшись к окну. Придется извиняться перед Костей. Снова.

***

Вся съемочная группа во главе с музыкантами устроила общий ужин в гостиничном ресторане. Компания болтала и обсуждала отдельные рабочие моменты, и все уже со смехом вспоминали экстремальную выходку Кости, будто не было изнурительного дня, требовательного режиссера и грубого отношения.

Потом все переместились в комнату для отдыха с большим камином, и я одной из первых заняла место у самого огня – тепло, приятно наблюдать за пламенем и слушать треск дров.

– Прошу, – Костя протянул мне кружку и сел в соседнее кресло.

– Кофе? – вдохнула исходящий от горячего напитка аромат.

– Каффемик – специфический гренландский кофе, который готовят из кофе, сахара и трех видов алкоголя со взбитыми сливками.

Звучало аппетитно, а на вкус оказалось изумительно, хотя меня и смущало наличие алкоголя.

Парни из группы расположились на диванчиках неподалеку, уткнувшись в телефоны или планшеты – каждый из них пытался связаться с родными.