Ты не для меня

– Почему ты его защищаешь? – цежу сквозь зубы. Непрошеные слёзы ярости, обиды, несправедливости застилают глаза.

– Я никого не защищаю, – Брайан устало вздыхает. Зажимает пальцами переносицу, зажмуривается, – я лишь говорю об очевидных вещах, Лив. Мама умерла, потому что умерла, – его слова бьют словно пощёчина. – И ни Киллиан, ни врачи, ни ты, ни я ничего бы с этим не сделали. Почему ты так хочешь обвинить нас? – он отклеивается от входной двери и отходит в сторону, больше не преграждая мне путь из дома. – Хотя знаешь, иди! Иди к Киллиану, Дому, Крису. Иди, куда хочешь, я устал тебя держать.

Брайан, и правда, разворачивается и уходит. Смотрю ему вслед, вижу, как он неспешно поднимается по лестнице, слышу возмущенный голос отца, и как он спрашивает у брата, что, собственно, происходит, и почему мы так кричим. И чтобы не отвечать на его вопросы, быстро открываю дверь и выскакиваю на улицу.

Пока бегу по длинному шоссе вверх к элитным постройкам, до конца не верю, что всерьёз решила обвинять семью Шоу.

Как я могу с ними тягаться? Отец Киллиана Саймон Шоу – политик, известная личность, любимчик общественности. И я даже представить не могу, что со мной сделает эта общественность, если я вдруг решу опорочить его доброе имя. К тому же в чём-то Брайан прав, и, возможно, всё это – глупое стечение обстоятельств, но мне почему-то очень хочется чтобы это было не так. Мне просто необходимо найти виноватых, как бы глупо это не звучало. Болезнь мамы необъяснима. Смерть была необратимой. И как сказал врач: «Не она первая, не она последняя».

Но способна ли восемнадцатилетняя девчонка принять тот факт, что у неё больше нет мамы – просто ПОТОМУ ЧТО!

Нет.

Чёрт побери, нет! Я неспособна. Я не верю в случайности и в странные стечения обстоятельств. И Киллиан виновен, по крайне мере для меня.

Злость придаёт силы.

Ускоряю шаг. Не замечаю, как добираюсь до нужного дома, на этот раз полного гостей.

Вечеринка! Странно, что Брайан сидит дома. Хотя нет, не странно, он сторожит меня. Тогда почему отпустил? Устал? Понял, что я не успокоюсь? Хотя неважно…

Злость лишает здравого смысла.

Стремительно пересекаю лужайку и прохожу к распахнутым настежь дверям столовой: через парадный вход мне идти не хочется из-за большого скопления людей. Но и в столовой их не меньше. Компания из двух парней и трёх девчонок смешивают коктейли, сгрудившись возле длинной барной стойки. Разношёрстные парочки прогуливаются туда-сюда, но никто не обращает на меня внимания. Кто-то выходит на улицу желая уединиться, а одна пара расположилась на мягком диване и, присмотревшись, я понимаю, что девушка обнажила грудь. Её спутник не слишком умело прикрывает её прелести, в основном используя для прикрытия свой рот и язык…

О, нет, я не хочу на это смотреть.

Отворачиваюсь, прохожу в гостиную. Здесь хотя бы царит полумрак. И даже если среди гостей есть пары, которые жмутся по углам и занимаются бог знает чем, невелика вероятность разглядеть столь интимный процесс.

Прохожу мимо танцующих в центре людей. Вглядываюсь в лица, осознавая, что среди них нет знакомых или, например, бывших одноклассников, подруг.

Все гости Киллиана – в основном его ровесники. Парни и девчонки, приехавшие на лето из университетов. Киллиан, Брайан, Кристиан и Доминик когда-то учились в одном классе. Сейчас им всем по двадцать лет, и они на втором курсе. Киллиан поступил в Лигу плюща*, естественно. Доминик и Кристиан учатся в частном университете Нью-Хейвена. А Брайан мог рассчитывать только на местный вуз в округе Нью-Хейвен и посещает университет Южного Коннектикута.

Туда же поступила и я. Через несколько недель начнутся занятия, а значит, все разъедутся, и история о той аварии и смерти мамы забудется как что-то незначительное. Поэтому нужно действовать уже сейчас. Киллиан должен объясниться, как-то прокомментировать содеянное.

Но для начала его нужно найти…

Вытягиваюсь во весь небольшой рост, встаю на носочки, выглядывая поверх толпы. Решаю двигаться к лестнице и искать Киллиана в его комнате. Однако пересечь большой зал с таким скоплением народа совсем не просто. Двигаюсь в сторону в надежде обойти толпу по краю. Кто-то подсовывает мне стакан с красной жидкостью. Отмахиваюсь. Но тут же меня обхватывают за талию, а чьё-то липкое тело льнёт к моей спине.

Брыкаюсь, бросаю взгляд через плечо в попытке разглядеть мерзавца, стараюсь выбраться из слишком тесных объятий, но неожиданно мои ноги отклеиваются от пола, а неизвестный утаскивает меня подальше от толпы в сторону комнат для гостей.

Я миллион раз была в этом доме и знаю, что в этом крыле обычно находят уединение гости вот таких вот вечеринок. Что они там делают и так понятно.

Но зачем туда несут меня, а главное, кто?…

Влажные губы прикасаются к моему уху. Язык противно скользит в раковину. Фу!

– Отвали, – дёргаю головой, орудую локтями, пинаюсь, делаю всё, чтобы меня отпустили.

– Строптивая, ммм, мне нравится, – шёпот в самое ухо выбивает весь воздух из лёгких.

Я не узнаю этот голос, и от этого становится страшно, по-настоящему страшно. Ведь я надеялась, что это какая-то шутка, и надо мной прикалывается кто-то из ребят – дружков Брайана.

Наконец мне удается взглянуть на этого типа. Крепкий, обнажённый до пояса парень лет двадцати трёх, светлые, почти белые волосы, наглая ухмылка и затуманенный от алкоголя взгляд серых глаз. При совершенно других обстоятельствах его можно было бы назвать красавчиком, но только вот мне сейчас так страшно, что ничего, кроме омерзения, он во мне не вызывает.

– Отпусти меня, – мой голос предательски дрожит. – Ты кто вообще такой? Поставь меня на пол…

Парень как-то не по-доброму ржёт, продолжая тащить меня по коридору. И я знаю, куда он направляется. Уже очень близко, буквально в паре шагов от нас открытая дверь одной из комнат для гостей. Открытая – значит, свободная. Все остальные двери в этом крыле закрыты. Что означает – заняты. И там… В этих комнатах… Чёрт!

Чёрт!

Чёрт, когда я вдруг решила, что такая бесстрашная? Зачем пришла в этот дом?… Без брата!

– Эй, Рони, ты куда её несёшь? – знакомый голос раздаётся совсем близко.

Этот голос принадлежит Кристиану Васкесу. У меня даже вздох облегчения вырывается.

Рони останавливается и ослабляет захват, отчего мои ноги вновь касаются пола.

Отшатываюсь, затравленно смотрю на Криса. Он замер в дверях соседней комнаты и, слава богу, одет. Приглядывается ко мне.

– Лив? Я сначала подумал, что обознался! Ты что здесь делаешь? С Рони?

– Ты знаешь эту девчонку? – подключается обнажённый парень. – Она с тобой?

– Да, я с ним, – я тут же вклиниваюсь, не давая Крису ответить.

Он, конечно, шокирован.

Для пущего эффекта подхожу к приятелю брата и неумело обнимаю его за талию, с вызовом смотрю на Рони, стараясь не думать, какие мысли сейчас бродят в голове у Кристиана.

Рони фыркает. Взгляд серых глаз скептически изучает моё пылающее от стыда лицо, но парень всё-таки уходит, чертыхаясь и бубня под нос проклятья в мой адрес.

Я его не виню. Сама пришла в этот дом на эту вечеринку. Пришла – значит, будь добра подчиняться правилам. Богатенькие мальчики могут рассчитывать, нет, даже требовать внимание вот таких простушек, как я, и социальный статус в стенах этого дома им это позволяет.

Рони пропадает из виду, и я, как ошпаренная, отклеиваюсь от Кристиана.

– Ну и какого хрена ты тут делаешь? Ты вообще знаешь, на что этот парень способен?

– Эм, я… Даже не думала, что так получится, – начинаю мямлить, вмиг растеряв весь запал, сопровождающий меня от собственного дома, – вообще-то, я пришла к Киллиану. Ты случайно не знаешь…

– Крис, ну ты идёшь? – полустон-полушёпот раздаётся из комнаты, возле которой мы стоим.

Кристиан бросает взгляд через плечо, я тоже заглядываю в комнату, пытаясь рассмотреть, кому принадлежит этот голос.

На большой кровати лежит обнажённая девушка. Её наготу прикрывает тонкая шёлковая простыня, но стройные изгибы и выдающуюся грудь невозможно скрыть под струящейся тканью. Девушка тоже меня видит и, как мне кажется, не испытывает смущения. Она улыбается мне как-то заговорщицки, а моё лицо вытягивается в недоумении.

Кристиан неожиданно захлопывает дверь, отрезая девушку от внешнего мира. Я перевожу свой взгляд на парня. Он скрещивает руки на груди. Мимика на его лице выражает недовольство. Голубые, почти синие глаза грозно буравят меня.