Жил-был человек…

советчиком ли станет вдруг рассудок?
И капилляров перфоленты
найдут ли чувствам аргументы?
И ум для сердца – только ветер.
Разожжет или погасит?
Он властитель иных сфер.
И не приемлет иррациональных полумер.

Не затуши огня другой души…

Не затуши огня другой души,
не затуши.
А вдруг это маяк, что светит
кому-то в забытой Богом глуши.
А может, это разожгли очаг
для сирот и стариков
в давно холодной печи.
Или это лучи
от факела веры
в чьей-то груди.
А вдруг! Может, огонь свечи
зажгли влюбленные
в глубокой и темной ночи.
Даже если стынет сердце
твое внутри,
Открой двери…
И помолчи…
Не затуши огня другой души,
не затуши.
Полюбуйся, как пылает она в тиши…

Мужество

Когда по жизни в путь пускаюсь тяжкий
то мужество беру с собой в упряжку.
Оно мне друг, оно мне брат,
и не продаст, и не предаст.
Да, мужество сдержать слезу
и бестолковой жизни прозу
переложить на стройную «поэзу».
И мужество не крикнуть колко,
подставляя свою щеку,
не рассчитывать, раз сколько.
И каждый день
начинать с чистого листа,
понимая, все может случиться.
И пусть душа, как и стекло, проста,
через нее истина лучом будет светиться.
И мужество быть, а не казаться!
Как на кухни драгоценной соли горсть
и у винодела вызревшая гроздь
или в несущей балке гвоздь!
За это мужество
не установят твой портрет на доску почета.
Да, мужество, когда ты встал и за тобою рота.
Но мужество – годами тянуть лямки своей арбы
По бездорожью и виражам судьбы.
И каждый день, и каждый час
мне мужество свой меч подаст.
На бой с судьбой, на бой с собой,
на бой с невидимой ордой.
И непонятно это мужество никому,
разве что Богу одному.

Игорю Растеряеву

Ты расстреливаешь очередью из гармошки
городские снобские душонки.
Букетиком ромашки бьешь социум по роже,
строкою на нерве и весеннем кураже.
Враги России боялись во все века
неформатного с гармошкой Ваньку-дурака.
Так и живет наш народ, как нечего терять,
и Игорь Растеряев нам и за отца, и мать.

Другой…

Он был по определению другой.
Иного рода, племени,
чужого гена, семени.
Подозрительный
в нем был и замес теста.
И где теперь, скажите,
найти для него место?
В моей душе давно
безнадежно, тесно.
Как у представителя
альтернативной стаи,
имя его звучало
как название марки стали.
Он разрушил мои взгляды и планы
и не входил в родственные для меня кланы.
Он был на меня непохожий,
идущий рядом со мной
как незнакомый прохожий.
Он был другой.
Корень – друг – мой.

Старая рябина под моим окном