Твердыня грёз

– Почему ты считаешь, что мы не поступим так же? – сгримасничал Клюв.

Скурат пожал плечами:

– Не знаю. Но мы слишком многих потеряли. А в остальном – выбор за вами.

Напоминание о гибели Тами повисло кладбищенской тишью. Палки с недоеденными орехами выбросили в огонь.

– Зачем тебе в твердыню? – спросил гончего Горан.

Скурат подавил кулаком приступ кашля.

– Не в твердыню – в Замок Воителей.

– К стражам тайн?

– Они не представляют, что град превратился в кипящий ненавистью чан. Жуть сотворили с гончими воевода и бесхребетный Иворг Велирадович. У змеядов развязаны руки. Гончие – тактические фигурки в их замыслах.

– И теперь ты готов идти на сделку с крадушами?

– Назовем это перемирием. Временным, к чему врать? Я болен, но не немощен. Я могу быть полезным. Без моей помощи вам не избежать ловчих ям.

Сомнения выстраивались в невидимую стену. Скурат задал вопрос:

– Но ответьте, каков ваш план?

– Регул приведёт нас к граду, – осведомила Никс, воспламеняя сферу в руке. – Горан покажет потайные ходы, а там – пороги Алефы!

Крадуши переглянулись без энтузиазма.

– Град и Алефа – крепости неспроста. Их окружают твари гораздо ужаснее многоликих. Нужно знать тропы. Тропы грёз. Где вы отыщите их?

Горан поднялся, протягивая обломок смолевой ветви к костру.

– Нам помогут.

Скурат понимающе кивнул:

– Она оплакивала своё заточение. Твердыня – и её мечта.

***

Костёр тлел. Кудесник сидел на бревне, наблюдая за сосредоточенной работой Исмин: девочка давила камнем травы, собранные в рюкзаке за долгое путешествие кладом. Из вещей родного дома остался лишь медальон с угольным портретом родителей: лица мамы и папы, вырезанные из листа в семейном альбоме. Все карманы багажа Исмин заполняли лекарские коренья, семена, камни, цветки и травы. А еще – две знахарские книги, подаренные Везничем, и целая библиотека в памяти – рецепты снадобий матери и Мирны.

Странники спали. Эфа металась во сне, страдая в кошмарных видениях.

– Что с ней? – спросил Скурат, для которого окружение крадушей являлось неизлечимой страшилкой.

Исмин взглянула в небо.

– Новолуние. Нас тоже гложут страхи, гончий.

Скурат стиснул зубы, содрогаясь от боли в шее. Исмин приблизилась к его тощей кожаной сумке.

– Есть кружка?

Он кивнул, опуская руку в карман плаща. Исмин потянулась к фляге возле костра.

– Принеси воды, пожалуйста, – она протянула кудеснику походную кружку гончего, складывающуюся в кубик. – Здесь повсюду кварцевые семена – пруд недалеко.

Горан достал из костра тлеющую палку и направился по дымчатым дорожкам кварца, люминесцирующего незабудками. Трава стелилась под ногами шерстью, словно земля – спящий зверь – дышала. Деревья тянули ветви, но кудесник безразлично позволял им задевать полы накидки. Мысли бродили там, у обрыва Федарии, – ни один монстр Царны не смог бы сейчас ранить сильнее гибели друга. Воспоминания каменели траурными статуями.

Светлые кварцы торчали из грязи шестигранными призмами. Небольшой пруд получилось бы обойти минут за десять. Ведьмины очи. Горан зачерпнул воды – бузиновый яд. Он отставил кружку и достал из кармана ремешок, подаренный Златой. Оторвал последние бусины лазурита. Бросок. Второй. Третий. Дегтярная гладь заплясала амарантовым отражением факела. Дрожь стихла.

Кудесник осмотрел звёздное небо. Время позднее. «Откликнется ли?»

– Ты смел в своей глупости, – упрекнул его переливчатый голос.

Горан вымученно улыбнулся.

– Ализ… понимаю, что выгляжу жалко.

– Ты в шаге от града, кудесник. Впечатляющее упорство.

– Мне нужна твоя помощь.

– Помощь? – вскинула тонкую бровь. – Крадуши раскрыли обман?

– Прости… – Горан смешался. – Ализ, я не буду лгать. Не тебе. Ты поймешь, надеюсь. Я не могу их предать.

Она обездвиживала упрекающим взглядом. Хрупкая дымка силуэта. Волосы собраны на затылке, тёмная вуаль облепила плечи, шею сжал бархатный воротник строгого платья.

– Ты избирателен, Горан. Чем они лучше людей, воспитавших тебя?

– Речь не о превосходстве. Просто… они не жестоки, Ализ. Постарайся судить мудро.

Улыбка тронула кривизной бледные губы.

– Ты всегда сомневался. Никому не доверял, а за собственным мнением грел смуту.

– Ложь! Я доверяю тебе. – В голосе зазвенела сталь: – Всю правду открыл! Если не желаешь слушать, скажи. Без унижения.

– Ты изменился.

– Вызываю отвращение? – Горан сжал кулаки. – В любую минуту я приходил на помощь тебе. И в беде оказался чужим? Мы потеряли друга, – голос дрожал страданием. – Если не в цитадель грёз, то куда идти? Где найти утешение? Плен их сломит – я себя не прощу! Никогда!

Кудесник отвернулся, сдерживаясь от яростного крика. В ледовых глазах Ализ проступало сочувствие.

– Чего ожидаешь от меня? – пёрышком коснулся вопрос. – Что по силам узнице чернолесья?