Призрак в кривом зеркале

Она нахмурилась:

– Если перевести то, что вы сказали, на человеческий язык, получится, что вы меня испугались?

Вид у Ксении Ильиничны был требовательный, и Макару стало ясно, что она не отступит.

– Не вас. Возможного развития событий.

– Да что с вами?! – вспыхнула она. – Можете вы говорить по-человечески или нет? «Возможного развития событий»! Почему раньше вы разговаривали со мной нормальным языком, а теперь выбираете какие-то казенные обороты? Впрочем, неважно.

Она прикусила губу, глядя на него снизу вверх и стоя так близко, что он чувствовал слабый запах от ее растрепанных волос – пахло горьковатой зеленью.

– Я хочу, чтобы вы пошли со мной и помогли написать заявление, – чуть спокойнее проговорила она, не отводя глаз от Макара.

– Зачем я вам, Ксения Ильинична? Заявление вы прекрасно напишете и без меня, и мы оба об этом знаем. Так зачем?

Она немного поколебалась, словно решаясь, говорить ему или нет.

– Затем, что вы мне помогли. Не люблю, знаете ли, оставаться в долгу, так что теперь моя очередь вам помогать.

– Помогать? – недоверчиво переспросил Илюшин и усмехнулся. – В чем же?

– Хотя бы в том, чтобы вы больше не опасались… как вы там выразились? А, возможного развития событий! Считайте это тренингом по преодолению страха.

Макар собрался что-то возразить и тут поймал себя на том, что возражать ему совершенно не хочется.

– С одним условием, – сказал он.

– Опять? Каким на этот раз?

– Вы все-таки станете говорить мне «ты».

Ксеня прищурилась, сдерживая радостную улыбку, и кивнула.

– Мне нужно вернуть папину машину, – сказала она, кивнув в сторону «девятки». – У тебя есть дела? Мы могли бы сразу зайти в отделение…

– У меня нет дел, – сказал Илюшин, выкидывая из головы дом Шестаковых и все странности, происходившие в нем. – Во всяком случае, таких, которые нельзя было бы перенести. Поехали.

Эля Шестакова смотрела из окна своей комнаты, как гость, который должен был находиться в санатории, открывает дверцу старой «девятки» красивой молодой женщине с короткими темно-русыми волосами, а затем и сам садится на пассажирское сиденье. Машина уехала и увезла Макара Илюшина, улыбающегося неизвестно чему.

* * *

Москва, за две недели до описываемых событий.

Спина у Илюшина заболела неожиданно, и поначалу Макар не придал этому никакого значения. «Продуло», – отмахнулся он от Сергея, поднявшего брови при виде друга, державшегося за поясницу. Однако трехдневное самолечение не помогло, и когда Макар с трудом встал утром с постели, он оправился к врачу.

Результат оказался неутешительным: пояснично-крестцовый остеохондроз. Врач сунул Илюшину список требуемых лекарств и предупредил, что неплохо бы пройти курс полноценного лечения, а не ограничиваться снятием симптомов.

Возвращаясь из клиники, Илюшин зашел в супермаркет за вареньем для своей соседки, Зари Ростиславовны, – та накануне вечером вернулась с отдыха, и Макар еще не успел с ней повидаться[1 - История знакомства Илюшина и Лепицкой – в детективном романе Е. Михалковой «Рыцарь нашего времени».]. С пятью аккуратно уложенными в пакет банками вишневого варенья он поднялся на двадцать пятый этаж и позвонил в квартиру соседки.

– Макар! – Лепицкая искренне обрадовалась ему. – Заходите, голубчик, заходите… Хотите чаю?

За чаем Илюшин выслушал рассказ о санатории, где старушка провела три недели, подлечивая радикулит. В голове его забрезжила идея, и он задал еще несколько наводящих вопросов, на которые Заря Ростиславовна охотно отвечала.

– Только останавливаться в самом санатории я бы не рекомендовала, – предупредила она. – Номера – в ужасном состоянии! В городе сдают квартиры для приезжих, и я этим воспользовалась. Правда, оказалось…

Она запнулась и замолчала.

– Что оказалось?

– Даже не знаю, как вам об этом рассказать… – Она встала, явно сильно смутившись, и достала из шкафа печенье. – Ей-богу, невероятная глупость… Дело в том, что я видела привидение.

– Оно гремело цепями? – с самым серьезным видом поинтересовался Макар, но Лепицкая обернулась, держа в руках коробку, и он увидел, какое огорченное у нее лицо.

– Что за привидение, Заря Ростиславовна? – спросил он уже без насмешки.

Старушка помолчала, поставила печенье на стол и осторожно присела.

– Я видела высокую женщину в длинном белом платье, – сказала она, посмотрев Макару прямо в глаза. – Она поднялась по лестнице на чердак. В доме два жилых этажа, хозяйка неоднократно сокрушалась при мне, что давно пора разобрать чердак – мол, там одна рухлядь, – поэтому мне стало любопытно, кто же мог туда подняться. Кроме того…

Она замолчала.

– Кроме того – что? – спросил Макар после паузы.

– Я была единственной дамой среди гостей, – с достоинством проговорила Лепицкая. – На первом этаже останавливался какой-то молодой человек, который довольно быстро съехал, а в соседней со мной комнате жил очень любезный пожилой господин. И все.

– У хозяйки есть дочери?

– Да, но из них старшая – толстая дурнушка, а средняя – высокая, но в этот день отсутствовала дома. Впрочем, я в первую очередь о них подумала! Поймите, Макар, я поднялась наверх из любопытства, потому что была уверена: домой вернулась Лариса – это как раз та девушка, которая должна была уехать, якобы по делам. Каюсь, мне стало ужасно интересно, что же ей понадобилось на чердаке.

– И вы поднялись за ней следом, – догадался Макар.

– Да, – подтвердила Лепицкая. – Я поднялась за ней и успела увидеть, как она закрывает за собой дверь на чердак. Мне стыдно признаваться в этом, но я подкралась к двери, немножко приоткрыла ее и попробовала подглядеть в щелку. Но в комнате было так темно… я ничего не могла увидеть… и тогда я отворила дверь пошире. Мне показалось, что в дальнем углу раздался тихий стон, я испугалась и хотела позвать кого-нибудь, но потом сообразила, что сначала нужно посмотреть самой: вдруг я подниму шум по какому-нибудь пустяковому поводу! Вы меня понимаете?

Макар кивнул.

– Я позвала Ларису, но мне никто не ответил. Тогда я нашла выключатель и включила свет на чердаке.

Лепицкая замолчала, уставившись в пространство застывшим взглядом.

– Заря Ростиславовна! – позвал Илюшин. – И кто же там был?

Старушка вздрогнула и перевела взгляд на него.

– Там никого не было, Макар, – тихо сказала она. – Совершенно пустой чердак.

С минуту они молча смотрели друг на друга.

– Я понимаю, что вы мне не верите, – заторопилась Лепицкая, когда молчание затянулось. – Да что говорить о вас! Я сама не поверила собственным глазам! В конце концов я решила, что это чей-то розыгрыш, и ушла… Но мне было не по себе. Такое, знаете, неприятное ощущение, что за тобой наблюдают и оценивают каждый твой шаг. Вечером, вернувшись из санатория, я вошла в свою комнату, закрыла дверь и, простите тысячу раз за подробности, начала переодеваться к ужину. Когда я стояла, повернувшись лицом к окну, за моей спиной раздался тихий скрип, и дверь отворилась.