Кто остался под холмом

Федя взглянул на нее почти враждебно и что-то пробубнил.

– Что? Я не расслышала.

– Урок, – повторил он. – Давайте заниматься.

Кире пришлось дожидаться целый час, но наконец щелкнул замок и вошла Лидия Буслаева, хрупкая и нежная в платье цвета весенней зелени.

– Лидия Борисовна, мне нужно с вами поговорить.

Кабинет. Подумать только, у этой элегантной женщины свой кабинет. В другое время Кира не преминула бы оглядеться и запомнить восхитительные маленькие штучки на полках, глиняные чашки и фигурки, картины и фотографии; она постаралась бы проникнуться духом комнаты, чтобы воспроизвести его в своем доме, начисто лишенном изящества и аристократизма. Лишенного всего, чем был насыщен воздух в буслаевском доме.

– О чем вы хотели поговорить, Кирочка?

Кира изложила ей свое дело: кто-то обижает мальчика.

– Он не признался мне, кто виноват. Я думаю, у вас получится его расспросить.

– Я непременно поговорю с Федей, – пообещала Лидия.

Кире показалось, что к ее словам отнеслись несколько… легкомысленно.

– Лидия Борисовна, мальчик избит, – с нажимом повторила она. – Вам нужно увидеть это самой.

– Конечно, я посмотрю…

– Я надеюсь, врач не найдет ничего серьезного…

– Бог с вами, какой врач! – Буслаева от души рассмеялась. – Это мальчишки! Они постоянно дерутся! Вряд ли кто-нибудь из них действительно задумал что-то дурное. Да и Федька вполне может дать сдачи. Они с моим мужем часто борются в шутку… Никогда не скажешь, что он способен постоять за себя, но поверьте, это так.

– Мне раньше не встречались подобные…

– Я разберусь, Кира Михайловна! Спасибо, что предупредили. Федя бывает очень скрытным… Мальчик, что поделать! Я хотела девочку, но, как видите… Жизнь невозможно повернуть назад. – Она спохватилась: – Но даже если бы мне предложили, я бы отказалась. Разумеется.

Вот как: Кира Михайловна. Уже не Кирочка.

– Спасибо, Лидия Борисовна. Я надеюсь, вы узнаете, кто это сделал.

Она обернулась, проходя мимо клумб, но в Федином окне никого не было.

«А ведь ей совершенно на него наплевать», – думала Кира. Гнева не было, лишь трезвая оценка ситуации. Она слишком давно работала в школе, чтобы питать иллюзии об инстинктивной привязанности родителей к своим детям. Ей встречались матери, чья любовь иссякла, когда они решили, что вместо сухих земель годами орошали каменистую пустыню. Попадались вовсе не приспособленные к материнству – грациозные самки из рода кошачьих, у которых по какому-то недоразумению образовался карман с кенгуренком; что с ним делать, они не знали, и облегченно сплавляли его ближайшему сумчатому. Все лучше, чем отгрызть малышу голову. Были и такие, как Буслаева: просвещенные, искренне считавшие себя прекрасными матерями. Они произносили самые убедительные речи на школьных собраниях. Показывали всем трогательные снимки своих детей (сделанные профессиональным фотографом). Почти всегда долго сохраняли красоту и молодость.

– Поставьте мне занятия с Федей каждый день.

Шишигина даже привстала. Брови медленно поползли на лоб – казалось, если она не остановит их движение, рано или поздно они окажутся на затылке.

– Помилуйте, Кира Михайловна! Что я слышу!

– Каждый день, – повторила Кира. – Мальчик… нуждается в этом.

– В чем?

– Он проявляет способности, – соврала Кира не моргнув глазом. – Мы проходим математику, биологию… Конечно, мне самой приходится кое-что освежить в памяти. В целом все идет довольно неплохо, но ему нужны повторения упражнений, закрепление материала. Родители, как вы понимаете, заняты общественной деятельностью. Я не сомневаюсь, они будут рады, если кто-то возьмет на себя эту обязанность.

Все. Теперь тихо-тихо выдохнуть.

– Я подумаю, – сказала Шишигина. Кире почудились в ее голосе нотки растерянности.

– Подумаете?

– Я поговорю с Буслаевой.

– Спасибо, – искренне сказала Кира. – Большое вам спасибо, Вера Павловна.

Дорожка, выложенная брусчаткой. Чириканье звонка. Слабый запах лилий.

Федя больше не ждал ее в комнате. Он вылетал навстречу, точно пес, заждавшийся хозяина. Сходство усиливалось тем, что некоторое количество его слюней неизбежно оставалось на ее костюме.

– Гулять! Гулять!

– Уроки! Уроки! – передразнивала Кира.

Карта, разложенная на полу; пыльные солнечные лучи; запах яблок, которые он притаскивал с кухни себе и Кире. Они лежали на сквозняке и рассматривали страны. Пэчворк Европы Федя не любил и предпочитал водить пальцем по Африке.

– Не ковыряй в носу. Разве в Танзании живут твои козявки?

Заливистый хохот. Ужасно, что со временем она начала находить удовольствие в подобных шутках.

– Та-ам живут…

Кира придвигала пластиковые фигурки зверей, приобретенные в детском отделе. Львы расходились по саваннам. Бурого медведя на тележке везли в Сибирь, поскольку, во-первых, путь был неблизкий, а во-вторых, он был участником войны с Наполеоном и потерял в бою заднюю лапу.

– Кстати, кто такой Наполеон?

– Царь! Э-э-э… нет! Император!

– Какой страны?

– Франции!

– Покажи на карте.

Десять секунд напряженного поиска.

– Во-от.

– Англию?

– Во-от!