Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Призрак в кривом зеркале

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 11 >>
На страницу:
4 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Она вздрогнула и резко обернулась, чуть не уронив тарелку и подхватив ее в последнюю секунду. Лицо у нее покраснело, на щеках расцвели два ярких пятна и посреди лба тоже было пятно, будто она ударилась.

– Я хотел спросить вас, как мне лучше добраться до санатория, – спокойно сказал Илюшин, делая вид, что не замечает ни красных пятен, ни слез в глазах. – Мое лечение должно начаться с завтрашнего дня, но я хочу разведать дорогу.

– Вам нужно на остановку восемнадцатого автобуса, – с готовностью отозвалась девушка. – Это сразу за поворотом, на Печенежской. А еще там ходит маршрутка, на ней добираться быстрее и удобнее, хотя и немножко дороже. Ехать около двадцати минут, и водитель всегда объявляет, что доехали до санатория. Да вы и не проедете мимо – он же большой…

Она покрутила тарелку в руках.

– Надеюсь, вам понравился завтрак, – неожиданно добавила Эля и попыталась улыбнуться.

– Очень понравился.

Илюшин кивнул, прощаясь, и направился к двери.

– Между прочим, – заметил он, останавливаясь на полпути, словно вспомнив что-то, – я вчера слышал странные звуки из комнаты на втором этаже. Как будто кто-то плакал…

Бац! Тарелка упала на пол, но не разбилась, а лишь треснула пополам. Некоторое время Эля и Макар стояли молча, не сводя глаз с волнистой трещины, пробежавшей по цветочному рисунку. Словно под воздействием их взглядов трещина вдруг сделалась широкой, в следующий миг от тарелки со звонким хрустом отвалился один кусок, а затем и второй. Эля присела на корточки, посмотрела на Илюшина снизу вверх, и лицо у нее стало странное: как будто она прислушалась к чему-то, чего не слышал Макар, и испугалась.

– Вам показалось, – торопливо проговорила она, – там ничего нет. Наверное, кошка мяукала. Знаете, у нашего соседа, Валентина Ованесовича, живут две кошки и один кот, и они иногда заходят к нам. Забираются через крышу, бродят по дому и мяукают. И на втором этаже гуляют, и даже на чердак заходят…Мы их прогоняем, потому что у Эдика аллергия на шерсть.

Она поднялась, сжимая в руках осколки разбившейся тарелки. Светлые волосы выбились из прически, неопрятно рассыпались по плечам.

– Не обрежьтесь, – сказал Илюшин и вышел из столовой.

Ксения шла по улице, вдыхая сумасшедший запах молодых тополиных листьев, сирени и земли, нагретой ранним солнцем. На асфальте после ночного дождя сверкали лужи, и она обходила их, сдерживая в себе желание наступить каблучком со всего размаха в середину воды – так, чтобы брызги взлетели вверх, замерли на долю секунды, а затем рассыпались по асфальту.

Апрель в этом году выдался ранний, а вот май задерживался. Сирень зацвела всего пару дней назад, да и не совсем зацвела – скорее приготовилась: набухли и потяжелели кисти, окутались сиренево-зеленоватым. Тихогорск утопал в сирени, кусты ее росли везде: и перед зданием администрации, и возле большого супермаркета, построенного несколько лет назад – цивилизация добиралась до Тихогорска небыстро, – и рядом с гимназией… Что уж говорить о частных домиках и пятиэтажках, которыми был застроен небольшой и, откровенно говоря, скучноватый городок. Сирень от чернильно-фиолетовой до светло-голубой, нежнейших оттенков, непередаваемого аромата, который хотелось пить, как родниковую воду, – вся готовилась расцвести, ждала тайного майского знака.

Ксения легко перемахнула через широкую коварную лужу, притворявшуюся мелкой и невинной, провела, не удержавшись, рукой по влажным листьям куста, развесившего ветки над тротуаром, и побежала дальше, на ходу стряхивая с пальцев крупные капли.

Улица, по которой она шла, не закончилась, как подобает приличным маленьким улочкам, а оборвалась: исчезла сирень и вообще вся зелень, а дома сменились угрюмым массивом гаражей. Над ними протянулся длинный пешеходный мост, который и должен был привести Ксеню к остановке: отсюда отходил рейсовый автобус – на нем она собиралась ехать к подруге.

Она взбежала по громыхающим черным железным ступенькам, вспухшим по краям буквами и непонятными знаками, и зацокала каблуками по мосту, поглядывая вниз. Разноцветные лоскуты крыш гаражей летом заполнялись буйной зеленью в швах между ними, но сейчас швы были серыми и грязными. Ксеня не любила этот район. И мост, в народе называемый «перекладиной», тоже не любила. Он соединял два района – центральный и тихий окраинный, разделенные гаражным массивом, появившимся здесь в незапамятные времена. Отец рассказывал, что раньше на этом месте был пруд и даже принято было на выходные устраивать катания на лодках, а на берегу стояли беседки и летние кафе, в которых продавали хрустящие стаканчики с пломбиром. Может, оно и в самом деле так, но поверить в то, что под мостом когда-то была вода, Ксеня решительно не могла. Гаражи росли из серой безжизненной каменистой земли и, казалось, готовились встретить старость, а затем уйти в ту же землю, чтобы дать силы новым росткам гаражей.

Все здесь было злобное, насупленное, и собаки ходили злые, свирепые, подкармливаемые такими же свирепыми местными сторожами.

На середине моста Ксеня остановилась и посмотрела вниз, стараясь не подходить к мокрым перилам вплотную: во-первых, опасалась испачкаться, а во-вторых, по непонятной прихоти конструкторов их сделали низкими, так что перила едва доставали девушке до пояса. На дороге между гаражами пытались разъехаться две машины, вокруг которых бесновались четыре рыжих пса.

Позади нее загрохотали шаги – кто-то вслед за Ксенией срезал путь по мосту. Большинство жителей по непонятной причине все-таки избегали этого места, предпочитая куда более длинный, но и более приятный обходной маршрут по дугообразной аллее Гагарина, обсаженной кленами и липами.

Ксеня ускорила шаг. «Перекладина» выводила не к самой остановке, а к пятачку метрах в сорока от нее, и эти сорок метров ей предстояло пройти по узкому тротуару, на котором всегда толпились люди. Они сновали туда-сюда, огибая основание лестницы, и пустой мост смотрелся странно и зловеще – черный, безлюдный, длинный, как хребет доисторического чудовища.

Негромкие шаги позади раздались ближе – человек почти догнал ее. «Торопится на маршрутку, наверное», – подумала Ксения, на секунду останавливаясь перед ступеньками вниз, прежде чем поставить ногу на первую из них: сегодня она надела новые ботинки на каблуках, а сидящий в ней с детства страх упасть и разбиться на крутой лестнице заставлял ее примеряться к любому спуску.

Внизу потоком шли машины – оживленная трасса соединяла центр Тихогорска с фабричными районами, люди торопились на работу. Внезапно резко просигналил автобус – так громко, что девушка вздрогнула, и нога, почти поставленная на ступеньку, предательски скользнула по ее краю. Ксения изо всех сил схватилась за невысокий поручень и, конечно, удержалась, но руки сразу задрожали, и ей пришлось так и спускаться вниз, крепко держась за холодные мокрые перила, не просохшие после ночного дождя, провожая взглядом серую спину обогнавшего ее единственного «попутчика».

Оказавшись на асфальте, она вытерла руки платком, перевела дух и заспешила к остановке. Людской поток прижимал ее к дороге, и в конце концов Ксения вскочила на бордюр, пошла по нему, балансируя, – здесь она чувствовала себя уверенно. Черная «Волга» с ревом пронеслась по крайней полосе, и Ксению окатило брызгами из-под колес. Она успела лишь подумать о том, что, не дай бог, попадется водитель, который не справится с управлением на мокрой дороге, и вдруг спиной почувствовала что-то нехорошее.

Ксения ничего не успела сделать.

Человек, поравнявшийся с ней, поправил на голове капюшон и в следующую секунду рассчитанным безжалостным движением столкнул ее с бордюра на проезжую часть, под колеса автомашин. Раздался крик, глухой удар, а после странной, на миг воцарившейся вокруг тишины – словно все люди разом замолчали – новый крик, хриплый и быстро оборвавшийся. Кто-то пораженно выругался, кто-то ахнул, но человек в капюшоне этого уже не услышал: не оборачиваясь, не прибавляя шагу, он переместился вслед за каким-то толстяком в глубь толпы, а затем растворился на одной из узких улочек Тихогорска.

После завтрака Илюшин неторопливо собрался и вышел из дома, накинув куртку – майское утро было солнечным, но прохладным. Пройдя по улице, он свернул в проулок, следуя указаниям Эли, и пять минут спустя оказался на небольшой площади, откуда регулярно уходили автобусы: и в центр, и на швейную фабрику, снабжавшую город рабочими местами.

Людей на площади оказалось неожиданно много. Помня тихий вечер накануне, Макар ожидал, что увидит типичную картину провинциального городка: одинокие редкие пешеходы, чаще всего – пенсионерки с собачонками либо же молодые мамаши, гуляющие с колясками по своему району или сидящие во дворах. Однако город жил, оживленно переговаривался сам с собою, куда-то бежал, волок увесистые сумки и битком набитые пухлые портфели… Возле остановки Илюшин оказался в водовороте: то и дело подъезжали автобусы, волна пассажиров закручивала Макара, а затем выплескивала в сторону, оставляя отдышаться. Машины неслись, громко сигналя, автобусы гудели, водители внутри объявляли в микрофон следующую остановку и требовали освободить двери. Утренний весенний воздух был пропитан выхлопами машин и тем вечным непонятным запахом, что образуется в местах большого скопления людей.

«Ничего себе, – подумал Илюшин, пытаясь разглядеть номер подъехавшего автобуса. – Кто-то, кажется, говорил, что это окраина. Интересно, что же тогда творится в центре?»

Над дорогой нависал мост, уходивший куда-то за гаражи, теснившиеся на другой стороне улицы. Назначение моста, тяжело поднимавшегося на широких черных опорах, заинтересовало Илюшина, поскольку, несмотря на столпотворение возле остановки и вдоль дороги, на нем почти не было пешеходов. Только женская фигурка в чем-то черном виднелась вдалеке.

Макар перевел взгляд на подъезжающие автобусы и стал ждать, когда появится нужный. Он стоял в стороне, засунув руки в карманы куртки, и во всех деталях восстанавливал в памяти утреннюю болтовню за столом и последующий разговор с Элей. Необъяснимый плач, который он слышал накануне, занимал его не меньше, но объяснения этому явлению Макар пока не находил.

Автобус, отправлявшийся к санаторию, все не шел, и Макар снова взглянул на мост. Увиденное заинтересовало его. Женщина дошла до конца моста и остановилась перед ступеньками, словно готовясь шагнуть в воду и обдумывая, насколько там глубоко. Только сейчас Илюшин заметил позади нее второго человека – высокого парня в серой куртке с капюшоном, нахлобученным на голову. Парень ускорил шаг и вдруг сделал резкое движение в сторону девушки, будто собираясь столкнуть ее с моста. Макар невольно шагнул вперед, но девушка, не оборачиваясь, за пару секунд до удара покачнулась и схватилась за перила. В тот же миг парень отшатнулся, скользнул мимо нее и сбежал по ступенькам, не оборачиваясь.

– Эт-то что еще такое? – недоверчиво протянул Илюшин, и какая-то бабка с пакетом, подозрительно покосившись на него, отошла в сторону.

Не обратив на нее внимания, Макар прищурился, напряженно пытаясь рассмотреть женщину, уже спустившуюся с моста, однако потерял ее в толпе. Тогда он поискал глазами парня в капюшоне, но и тот исчез. К остановке подошел автобус, на лобовом стекле которого картонная табличка извещала о том, что конечный пункт назначения – санаторий «Залежный», и люди начали торопливо протискиваться в двери.

Вместо того чтобы сесть в автобус, Илюшин быстро пошел навстречу людскому потоку, ввинчиваясь в него и высматривая женщину с моста.

Он бы не увидел ее, если бы она неожиданно не забралась на бордюр и не пошла навстречу Илюшину, смешно расставив руки в стороны и явно опасаясь, как бы кого не задеть. Она шла легко и красиво, как акробат по натянутому канату, и полы короткого легкого плаща развевались, когда очередная машина проносилась мимо. Макару оставалось до женщины не больше десяти шагов, и тут за ее спиной возник парень в сером капюшоне.

Илюшина отличала способность к молниеносному принятию решений. Не раздумывая ни доли секунды, он рванул вперед – но не к женщине и не к парню, которого так и не смог толком разглядеть за спинами прохожих, – а на дорогу. Две машины, увидев человека на проезжей части, вильнули в сторону, водитель третьей – белой «пятерки», ехавшей по крайней полосе, – затормозил, но машину занесло на мокром асфальте, и Макар увидел, как она медленно – словно плывя в воде – движется вправо и ударяется о бордюр, совсем чуть-чуть не доехав до фигурки в черном плаще, лежавшей на дороге.

На тротуаре споткнулась, упала и вскрикнула женщина, люди шарахнулись в сторону от места аварии, и громко заревел испуганный шумом ребенок. Сзади засигналили. Водитель «Жигулей», сидевший с ошеломленным лицом, отстегнул ремень безопасности, на подкашивающихся ногах вылез из машины и, увидев поднимающуюся с асфальта девушку, громко и грязно выругался.

Макар подошел к ней, подхватил под локоть и помог подняться, выискивая глазами парня в толпе. По логике вещей, тот должен был проследить, чем все закончится, но среди любопытных и испуганных людей Илюшин не увидел человека в капюшоне. Он исчез.

Люди громко заговорили, и на Макара, который во время своей короткой пробежки не слышал ничего, кроме резких сигналов машин, обрушились голоса и звуки: кто-то возмущался, кто-то спрашивал, что произошло… Подъехавшие к остановке автобусы пытались обогнуть место аварии, и из?за этого на дороге образовался затор.

Водитель обошел машину и снова выругался.

– Меня… меня толкнули, – сглотнув, вдруг проговорила девушка, вцепившись Илюшину в рукав, но обращаясь к водителю – низенькому лысому мужчине с несчастным потным лицом. – Господи, вы же меня чуть не сбили!

– Я бы тебя, дуру эдакую, точно сбил, если бы это чучело на дорогу не выскочило! – заорал тот в ответ, тыча пальцем в Макара. – Совсем спятила – под машину бросаться?! Хочешь с собой покончить – заберись на любую высотку и оттуда сигай!

Трясущимися руками он порылся в кармане, выудил пачку «Мальборо» и, достав сигарету, жадно закурил.

– Меня толкнули, – повторила девушка и попыталась снова сесть на асфальт, но Илюшин ее удержал. – Кто-то шел и случайно меня задел…

Она закашлялась от дыма.

– Не случайно, – сказал Макар, все еще пытаясь отдышаться и про себя добрым словом поминая Бабкина, силком вытаскивавшего его в спортзал. – Первый раз вас хотели столкнуть с моста, второй раз – сейчас, под машину. Подумайте, кто вас так сильно не любит. И больше не ходите по бордюрам.

Он мельком оглядел зевак и быстро пошел прочь, размышляя на ходу, удастся ли ему избежать расспросов местной милиции. Люди расступились, когда он подошел к тротуару, Макар скользнул в образовавшийся коридор и, чувствуя на себе любопытные взгляды, направился к одной из узких улочек, веером расходившихся от площади с мостом.

Он шагал очень быстро, не переходя на бег, но и не желая, чтобы его догнал кто-нибудь из любопытствующих. «Серега был бы в восторге, – думал Илюшин, поднимаясь по улочке вверх к желтым двухэтажным домикам старой застройки, с деревянными сараями во дворах. – Не успев приехать, ввязался непонятно во что. С другой стороны, еще не совсем ввязался, и хочется надеяться, что не ввяжусь».

Быстрый перестук каблуков за спиной заставил Макара оглянуться. Его догоняла та самая девица, которую толкнули с бордюра, – запыхавшаяся, взъерошенная как воробей.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 11 >>
На страницу:
4 из 11