Оценить:
 Рейтинг: 0

Самая хитрая рыба

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 23 >>
На страницу:
8 из 23
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Когда старуха ушла, Бабкин отложил блокнот и повернулся к Макару.

– Отравление грибами – один из самых глупых способов убийства, о которых я слышал. Отвезут жертву в больницу, промоют желудок, и проживет она еще тридцать лет и три года. Если хочешь избавиться от человека, есть простые пути. Здесь что-то не сходится.

– Да, все это звучит странно, – согласился Илюшин.

Он пересел в свое кресло и закинул ноги на стол.

– Кресло правда ортопедическое? – спросил Бабкин.

– Допустим.

– А почему мне не сказал? Я думал, ты выбрал его за цвет, и сомневался в твоем душевном здоровье.

– Я выбрал его за цвет, – рассеянно подтвердил Илюшин.

Он уставился в приоткрытое окно. Бабкин подошел, глянул вниз.

– Бабуся садится в такси, между прочим. Из чего я делаю вывод, что зеленые кроссовки она надела не из необходимости, а по зову души. Занятная тетечка.

– Слово «погиб» обычно употребляют, когда говорят о насильственной смерти, – сказал Макар.

– Что?

– Что касается соседа, напрашивается самое простое объяснение, – вслух размышлял Илюшин, игнорируя Бабкина. – Он действительно нес домой ядовитые грибы, но никакого умысла у него не было. Сорвал по рассеянности. Или у него ухудшилось зрение. Все остальное старушенция напридумывала. Старики часто обвиняют во всех смертных грехах тех, кто им несимпатичен. Однако у Бережковой ум ясный, рассуждения здравые…

– …на первый взгляд, – закончил за него Сергей. – Семьдесят лет со счета не сбросишь.

Илюшин покивал и вынул из ящика планшет.

– Давай для начала выясним, что за люди эти Мансуров и Белоусова. Что-то мне подсказывает, что сюрпризов можно не ждать.

Спустя три дня Сергей Бабкин положил на стол тоненькую папку.

– Все, что удалось найти, – пожал он плечами в ответ на вопросительный взгляд Макара.

– Антон Иванович Мансуров, двадцать девять лет, воспитанник детского дома в Щедровске, – читал Илюшин. – Это где такой город?

– Сорок километров от Костромы. Если ты спросишь меня, где Кострома, я ударю тебя в живот.

– У меня нет живота, – обиженно пробормотал Илюшин, но на всякий случай отодвинулся. – Так, так… это ясно… это мы уже знали… Технический колледж, бывший монтажный техникум… О, перевелся в Политех! Дельный парень, хвалю. Женился, переезжал из города в город, добрался до Москвы… Мелкий предприниматель, сам перегонял машины и перепродавал, затем открыл мастерскую. Место удачное, дело быстро пошло… Через год – вторая, и в июне две тысячи восемнадцатого купили дом в Арефьево. Так, а что с супругой?

– Страницу переверни.

– А, вижу. Наталья Белоусова, родилась и выросла в Щедровске, старший брат – Максим Белоусов, пропал без вести в две тысячи шестом. Мать умерла через год после ее рождения. Отец погиб в том же две тысячи шестом… Ограбление?

– Ограбление и убийство. Убийцу взяли, он сидит.

– Так, а осиротевшая Белоусова закончила медицинский колледж в Костроме, вышла замуж за Мансурова и переехала в Москву. Родила дочь в две тысячи тринадцатом. Домохозяйка. Это точно все?

– Что тебе еще нужно? Обычная семья, каких тысячи.

– Ага. А на досуге глава семьи увлекается сбором бледных поганок.

– Ты зря не поинтересовался, была ли Бережкова в очках, когда встретила соседа, – парировал Бабкин. – Она плохо спала, вышла утром, чтобы проветрить голову… Умножь физическое состояние на возраст и подумай, кто из них, вероятнее, ошибся: молодой парень-грибник или подслеповатая, плохо себя чувствовавшая старушка.

– Убедил! – Илюшин захлопнул папку. – Отправляйся в Арефьево, понаблюдай за нашим героем.

Бабкин закатил глаза.

– Ты еще в обморок брякнись, – ласково посоветовал Макар. – Помнишь, Луиза Лавальер у Дюма только и делала, что теряла сознание, когда ей не хотелось с кем-то общаться?

– Если бы я следовал ее примеру, я бы из обморока вообще не выходил, – с той же интонацией ответил Бабкин. – Так бы и лежал у тебя на ковре, раскинувшись.

– Какое мерзкое зрелище!

– Кстати, никакой Луизы Лавальер я не припомню.

– Фаворитка короля. Три года твержу: читай продолжение «Трех мушкетеров». «Двадцать лет спустя», «Виконт де Бражелон»… Ах, поистине великая сага!

– Великая Сага – это Сага Норен, – буркнул Бабкин. – Все, я поехал в Арефьево.

Илюшин одобрительно посмотрел на него:

– Я вижу, пристрастие Маши к сериалам не прошло для тебя бесследно. «Мост» ты уже изучил. Хочешь, расскажу, чем кончится «Игра престолов»?

– Я тебя тогда распилю на части и выложу из них сложную фигуру на Крымском мосту, – пообещал Бабкин. – Уверен, что не поедешь со мной в Арефьево?

– Один справишься. К тому же я страшно занят.

Когда дверь за напарником закрылась, Илюшин посвистел себе под нос, повторил: «Страшно, страшно занят!» – и включил сериал «Мост».

3

В поселок Сергей Бабкин въехал не на своей машине, рассудив, что черный внедорожник будет бросаться в глаза, а на арендованном «Хендае». После десяти километров проселочной дороги седан покрылся густым слоем мягкой, как пух, пыли.

Арефьево было названо так же, как деревня, неподалеку от которой в тридцатых годах и выделили территорию под мосфильмовские дачи. Бабкин оставил машину перед магазином, а сам пошел по главной улице, крутя головой. Таких мест в Подмосковье он, пожалуй, не встречал.

Здесь сохранились старые дома, выстроенные больше полувека назад. Актерские дачи – с мезонинами, с балконами, с просторными верандами, опоясывающими постройки, и флигелями. «Неплохо жили», – подумал Бабкин, помнивший унылые бабушкины рассказы о садовом товариществе. Высокие сосны, роняющие негустую тень, яблоневые сады, сирень за легкими палисадами.

Здесь хватало и угрюмых каменных коттеджей, выстроенных по проектам бездарных архитекторов. Большие участки распродавались наследниками, порезанные на куски, как пирог, и на каждом куске возводились новыми владельцами аляповатые замки и крепости.

Коттедж Мансуровых был из вторых и был бы вызывающе уродлив, если бы фасад его не прятался за покрывалом девичьего винограда. Смотреть здесь было не на что. А вот перед дачей Бережковой Сергей невольно замедлил шаг.

Красно-коричневые бревна, потемневшие от старости, тяжелые резные ставни. Рассохшиеся балясины широкого крыльца увиты нежной плетистой розой. Дом был величественен, избыточен, как престарелая актриса, продолжающая играть роль и вне театральных стен.

За потрескавшимися мутными квадратиками стекол на веранде Бабкин разглядел бесконечно длинный ветхозаветный буфет.

Он не мог представить, как удается Бережковой одной управляться с этой махиной.

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 23 >>
На страницу:
8 из 23