Лёд и пламя

Ника нахмурилась. Поведение мужчины показалось ей подозрительно странным, но она тут же забыла об этом, когда услышала вкрадчивый голос Семёна.

– Эй, не бойся! Я рядом…

Сделав маленький шажок, она пошатнулась и чуть было не упала, но вовремя смогла удержать ноги вместе, приставляя вторую. Затем ещё шаг. Вдох. Выдох. Шаг.

– Ну, вот! Видишь, получилось, – довольно протянул Семён, как только она смогла коснуться его руки.

Следующий час они катались вместе. Семён достаточно уверенно держался на льду, катаясь легко и быстро, чем привлекал к себе немало восхищенных взглядов со стороны других девушек. Вероника, напротив, каталась медленно, передвигаясь маленькими шажками, и придерживалась то за него, то за бортик. Она несколько раз все же падала, но всякий раз ей не было больно, только весело, потому что Семён тут же подлетал к ней, помогая встать.

Он смеялся, смотрел на неё влюблёнными глазами, и девушке хотелось запечатлеть эти мгновения в своей голове навечно. Что-то подсказывало ей, что таким он будет не всегда.

Катание на коньках напомнило ей, как это радоваться жизнью и получать от неё все, что хочешь. Когда отталкиваешься от бортика и катишься вперёд, кажется, что летишь. Ей сейчас только крыльев за спиной не хватало, но глядя на Семёна, почему-то казалось, что они у неё есть.

Глупо, да?!

Один раз она даже чуть было не налетела на ту самую фигуристку, но к счастью та во время успела увернуться от столкновения с неопытной девушкой.

Когда они переобулись обратно в свою обувь, то зашли в первую кафешку, что была ближе всех к ним.

Внутри кафе было хоть и тесновато, зато тепло и уютно. Вероника первым делом стянула с себя шапку и перчатки, а затем приложила ладони к порозовевшим щекам.

Семен наблюдал за ней с полуулыбкой, а затем помог снять пальто. Освободившись от верхней одежды, они подошли к витрине с пирожными, но к её большому удивлению он заказал два мороженных.

– Мороженное, зимой?! – переспросила она так, словно у него была температура и он бредил.

Семён лишь посмеялся, оплачивая заказ. Они сели за маленький столик прямо у окна.

– Где та Вероника, которая любит нарушать правила?! Где та Вероника, которая не боится выйти на улицу посреди ночи одна даже под угрозой смерти?! Где та Вероника, в которую я влюбился?

Она услышала от него эти слова и замерла, отсчитывая про себя удары сердца. Первый и последний раз он признавался ей в любви, когда пытался оттолкнуть. Когда пытался попрощаться. Это воспоминание приносило с собой боль, а ведь должно быть только наоборот, радость.

– Скажи, что любишь меня, – внезапно потребовала она тихим голосом. Её глаза умоляли об этом.

Улыбка вдруг стерлась с его красивого лица.

– Я уже говорил однажды…

– Знаю. Скажи ещё! Я хочу слышать это чаще.

Он прищурился, наклоняясь ближе. В тот момент ей ужасно сильно хотелось дотронуться до его щеки. Его губы были плотно сжаты, а взгляд стал серьёзным, внимательным, можно сказать даже более привычным для неё. Хотя она всё же чаще видела его резким, холодным, раздражающе-насмешливым.

– А смысл если это всего лишь на полгода?

А нет, вот теперь больно…

За это ей уже хотелось ударить его и закричать, обвинить во всем, что происходит, и вместе с тем сказать, что это все не важно. В такие моменты она ненавидела его прямолинейность. Потому что подобной манерой он не щадил даже её. Однако по той же причине и уважала, потому что он всегда говорил правду, какой бы горькой она не была. Поэтому она выдохнула, сдержавшись, и снова перевела на него взгляд.

Принесли мороженое в красивых креманках и поставили прямо перед ними, только вот обоим уже было не до сладенького.

– Послушай, – произнесла она дрожащим голосом, глядя в его глаза и, наверное, впервые по его незамедлительной реакции поняла, что он был зол. Он рассержен за то, что она, не посоветовавшись с ним, приняла решение за них обоих, заключив сделку с его отцом, – когда через полгода я уйду, – к глазам незамедлительно подкатились слёзы, но она стойко держалась, не давая им пролиться, – я хочу помнить эти слова. Я хочу, чтобы они остались со мной прямо в сердце. Потому, что я люблю Семёна Меньшикова! Люблю сейчас и буду любить потом.

Эти слова давались ей очень тяжело. Он молчал.

– Хочу слышать это от тебя сейчас, чтобы потом с лёгкостью воспроизводить слова по памяти в своей голове. Хочу помнить каждую интонацию, как звучит твой голос…– она запнулась, и задрожала, обхватив себя руками. По щеке скатилась одинокая слеза, а за ней ещё одна.

Он молчит. Почему?! Он наказывает меня за что-то?!

Он смотрел так, словно сейчас видел перед собой совершенно незнакомого человека. Она смахнула слезу и затаила дыхание. Ей хотелось, что бы он её услышал, понял то, что она хотела донести.

А ещё она мысленно просила прощение за то, что втянула его в эти странные отношения. Она не знала, как бы он отнесся к этому на самом деле, если бы знал о её намереньях с самого начала. Вряд ли хорошо…

Он неожиданно улыбнулся правым уголком губ, наклонился ещё ближе и чуть слышно прошептал у самого уха так, что тело окатило горячей волной.

–I love you. Аmore mio. Je vous aime. Te guiero. Я люблю тебя, Вероника Лаврова! Люблю…

Услышать от него подобное признание на пяти разных языках было неожиданным. Настолько неожиданно, что его слова просто выбили её из равновесия, вытряхнули все мысли из головы, все тревоги и опасения, забрали почву из-под ног. Он взял её за подбородок, слегка потянул на себя и поцеловал. Его сладкий привкус мёда смешался с горечью её слёз на губах. Казалось, что всё плохое действительно осталось позади. Теперь только чистый лист и новое начало.

Дополнение:

I love you – Я люблю тебя(на английском)

Аmore mio – Любовь моя ( на итальянском)

Je vous aime – Я тебя люблю (на французском)

Te guiero – Я тебя люблю (по-испански)

***

– Расскажи мне что-нибудь о себе. Я ведь ничего о тебе не знаю …

Снег приятно хрустел под ногами, когда они шли через железные ворота по двору поместья. После продолжительного катания на коньках и мороженого, они заехали в маленький и уютный ресторанчик, чтобы пообедать, как полагается.

На двоих они заказали себе сет ролов, огромную пиццу и две чашечки кофе. Во время обеда они много говорили, но больше на нейтральные темы. Вероника рассказала о том, как мама водила её в детстве на каток, поведала грустную историю развода своих родителей, а Семён в это время слушал её молча, внимательно и не перебивал. Они вместе вспомнили момент их первого знакомства в школе, отмотав время на восемь лет назад. Своеобразное воспоминание, но сейчас им прежние размолвки казались смешными.

– Что ты хочешь обо мне узнать?

– Не знаю. Твой отец всегда был таким странным? Где твои бабушки и дедушки?

Семён явно озадачился её вопросом, судя по сдвинутым к центру бровям. Он крепче сжал руку Вероники в своей, и сменил траекторию их движения. Просто повел её в другую сторону от дома.

– Своих дедушку с бабушкой по линии матери я никогда не видел, а вот деда со стороны отца помню хорошо, хоть и был маленьким. Он был военным. Очень властным и строгим человеком. Он умер, когда я был ещё совсем ребёнком. Его жена – моя бабушка, сейчас живет за границей.

– Подожди, дай угадаю, – тут же перебила его девушка, – В Лондоне?

Семён кивнул.

– Да. Вижу её редко, она не приезжает к нам. А что касается отца, он всегда ставил дела бизнеса выше семьи. Пока мама была жива, я этого не замечал…