Нерешенная задача

– А почему вы избрали медицинский?

– Ну, для этого много причин. Я люблю лечить лошадей, животных. Я хочу знать про болезни все, чтобы их стало меньше. Моя мама умерла при родах. Я хочу знать почему это случается и что можно сделать, чтобы с женщинами этого больше не происходило… И… она пожала плечами в раздумьях – это смысл…, в этом большой смысл… я больше не вижу в мире смысла в другом, я знаю, что хочу это уже очень давно…

Ее перебили голоса, приближающиеся к ним из других комнат. Приехал доктор.

Профессор Энгельбекер, он иногда читал лекции у них в университете, Анни его часто встречала, но близко не была знакома. Приятный, интеллигентный человек, с маленькой, седой бородкой, в пенсне. Пенсне так стали быстро входить в моду среди знати и интеллигенции, но чаще это были одни и те же люди.

Может быть профессора что-то и озадачило, скажем так, наряд девушки, но лишних вопросов он никогда не задавал. Он стал так аккуратно ощупывать плечо и руку Анни, но она ожидала, что из вежливости Артур хотя бы отойдет в глубь зала, чтобы не смущать. И этого не произошло. Он все прекрасно понимал, но быть уважительным ему сейчас не хотелось. Он просто отвел взгляд к камину. На лице у него отразилась легкая озадаченность. Он все-таки, до конца не понял, как юная особа, со столь серьезными увлечениями в жизни и глубоко интеллигентными занятиями пустилась на дороге с пистолетом в руке во все тяжкие?!

Да, у Анни требовалось вправить плечо. Профессор сделал это так быстро и четко. Непроизвольный крик, резкая, жгучая боль и Анни упала безжизненно в кресло, интуитивно сложив руки как умирающая. Присев возле неё на корточки, Артур заботливо потрепал её по щекам. Из глубокой темноты, сознание моментально возвращалось в свет. Открыв глаза, Анни только сейчас рассмотрела у него на лице темное, большое пятно, расползающееся от скулы к виску. Профессор высказал беспокойство, но Артур отмахнулся. Протянул Анни вновь бутылку вина.

– Эхе-хе, доктор, – устало произнес он – я так и не научился вправлять вывихи.

Профессор суетливо собирался домой. Его вытянули практически из домашних туфель и оторвали от вечернего ужина. Время было позднее. Но эти слова не пропустил мимо ушей. Интеллигентный человечек, видимо был веселого нрава, добродушный. Он причмокнул как-то по-особому губами и направил свое пенсне на лицо молодого человека. Ухмыльнулся. – А, что, позвольте спросить, пытались?

– Ну была необходимость, но так и не решился.

Профессор – да, да…, я вижу вы человек военный? Может и приходилось… Вы достопочтенный – князь Войцеховский, как ваше имя, осмелюсь узнать? – спросил профессор?

– Артур.

– Да, да, мне доложили о вас. Вы родственник баронессы фон Газейштарт?

– В некотором роде, в некотором роде. Ее муж…

– Да, да, – задумчиво пробормотал доктор. – Но, у вас не немецкая фамилия?

– Ну, да. У баронессы второй брак и я не немец. В моих родословных корнях можно запутаться. Я родом из Румынии, а мать была венгеркой. Я родился в Румынии, но отец мой турок. Это, забавно, доктор, я как-нибудь, при случаях, расскажу подробнее про себя, но моя гостья так много сегодня получила впечатлений, что не хотелось бы её обременять рассказами.

– Да, да, – промямлил профессор. Они все люди ученые были излишне любопытны. А этот статный, черноволосый молодой человек особенно вызвал у него повышенный интерес. Когда на пороге его дома неожиданно нарисовалась фигура человека с кнутом в руке и попросила оказать услугу новому хозяину усадьбы Мартонвашаре, он долго не раздумывал. Ему первому доведется познакомиться со столь любопытными персонажами всех сплетен столицы, о которых слышно в каждом семействе вот уже вторую неделю.

Анни словила себя на мысли, что она с радостью еще побеседовала бы со своим новым знакомым, и могла бы даже допить такую восхитительно приятную бутылку вина, но уже было поздно, её интересовала её лошадь, где она сейчас и законы приличия – их еще никто не отменял!

Просить задержаться, хотя бы для того, чтобы забыть ту ноющую боль, с которой она попала в этот огромный дом, её никто не стал. Она присела нелепо в мужской одежде в легком реверансе, больше машинально, и направилась к двери.

– Милая леди, вас и доктора, доставят в экипаже по домам.

Она растерянно выглядела и, неуклюже, опять сделала реверанс.

– О, благодарю вас за все, вы понимаете… за все! Но меня беспокоит мой Ангел, я должна вернуться с ним, и знаю, он ждет меня, он всегда меня ждет!

– Где ждет? – не понял хозяин этого особняка.

– Не важно.

Профессор ничего из сказанного не понял, но знал, ему так же пора удалиться.

Уже вслед она услышала веселые нотки в голосе Войцеховского – Понимаю, конь становится настоящим другом, если ты его любишь, и он чувствует в тебе силу.

Глава 4

Тетушка Ани с утра поставила кипятится белье на печку, чтобы хорошо отбелилось и на целый день, странным образом, пропала. Комната Анни находилась под чердаком, но и так нельзя было сказать, потому что чердак у них был закрытый, чистенький и обустроенный стараниями женщин, тщательно побеленный и отмытый от пыли. Вот там они и сушили на зиму фрукты, и белье после стрики, хранили старые вещи, очень аккуратно сложенные в сундуки. В комнате под чердаком всегда было прохладнее, так как тепло от печи доходило сюда уже в рассеянном состоянии. Но летом здесь было комфортнее всего. Анни пыталась сконцентрироваться на книгах и конспектах. С самого утра, в выходной день она сидела за столом в длинном халате из-под которого выглядывала ночная сорочка, с распущенными волосами, и что-то сосредоточенно писала пером на листе бумаги.

На восточной стороне Будапешта, дела обстояли по-другому. К подъезду усадьбы Мартонвашаре подъезжает много-много экипажей, они останавливаются. Из первого экипажа выходит пожилая женщина, с болонкой в руках. Она одета изысканно. Ее бархатное темно зеленое платье вышито шелковыми нитями, ручной работы. В дорогу все предпочитают одевать то, в чем удобнее просидеть в экипаже несколько часов, а то и целый день. Но эта женщина всегда выглядела праздно.

Из экипажа выпрыгивает еще пару собак, побольше размера, охотничьи борзые, их тут же подхватывают за ошейники лакеи и отводят в сторону. В карету еще заглядывает одна горничная и достает оттуда еще одну болонку– собачонку. Хозяйка – это баронесса фон Газейштарт, женщина миловидная, с высокой прической, открытым лицом. Лицо добродушное и веселое, по праву соответствует о ходящих о ней слухах и её добром нраве. На крыльцо её встречать вышел Артур, он уже не в военной форме, а просто в белой рубашке, расстегнутой до середины груди, по-домашнему, оголившим его смуглую, сильную грудь. Человек атлетического сложения и высокого роста, не смотря на солидный достаток и роскошную обстановку, не позволяющий себе вести праздный образ жизни, и распускаться от бесшабашных распутных кутежей, в которые от скуки бросаются молодые богатенькие повесы, досаждая тем самым своим родителям и окружающим. Он радушно приветствовал свою жену, баронессу, поцеловал ей руку, подставил локоть, увлекая к входу в дом. Она не спешила входить в дом, а стала осматривать свои владения снаружи.

И снова мы в доме нашей героини. К Анни в комнату вошла подруга – Хелен. Они весело что-то стали обсуждать. Хелен попыталась вникнуть в задания, выполняемые Анни, та протянула ей лист бумаги, исписанный ею. Хелен напрягла внимание, сдвинула брови. Потом отбросила его в сторону и скривилась:

– Ты все бьешься над этой темой… Вот далось тебе это! Пойдем погуляем. Зинкович устраивает вечеринку. Его берут на практику! Отец похлопотал! Он трудяга, старается… и баламут! Но над книжками не «корпеет» как ты! Жизнь молодая проходит! Бери от жизни все! Сколько бы ты не напрягалась, все-равно, у нас удел один – мы выйдем замуж, нарожаем кучу детишек и будем устраивать нужные вечера для поддержания имиджа, приобретение нужных связей и ублажения мужа. И самое приятное развлечение, которое нам останется, это – посещение театра.

– И зачем же ты тогда поступила на медицинский? – поинтересовалась Анни. – Если так все закономерно?

– Зачем, зачем? Я и сама часто задаю себе этот вопрос. Сначала –престижно. Доходная профессия в наше время. Да и в будущем пригодиться. Ты же знаешь, я к виду крови равнодушна. Для своей семьи, собственных детишек. Буду сама лечить и себя и их. Но… я не ты, червь-землеройка, мне жалко мои молодые годы тратить на «выковыривание» яичников из трупов, изучение продолжительности жизни в разных условиях существования крыс. А…, а ты придумала источники оплаты за продолжение обучения? Я за тебя переживаю все время, голову поломала… Вот, – и она протянула деньги на ладошке, – у меня были свои запасы, я одалживаю тебе, потом, может быть сочтемся, но… это не изменит ситуацию. Мало слишком.

Анни так омрачилась… Что даже слезы набежали на глаза.

Хелен стало жалко подругу. Она села рядом и обняла её за плечи. Ее мозг тоже хаотично стал работать в поисках решения проблемы. Но, напрягаться в раздумьях она долго не умела. Она просто никогда не находилась в таких затруднительных ситуациях как Анни, и не могла понять этого состояния. Отстранившись, она пристально стала разглядывать подругу, как будто решение можно было прочитать на её лице. Анни удивленно подняла брови – Что?

– А почему бы тебе не попросить у графа?

– Да, ну… – отмахнулась девушка – с какого?

– Я тебе давно говорила, он не ровно дышит в твою сторону. Ну, Анни – и она потрясла её за плечо. – С тебя же не убудет. Он может и платы взамен не попросит. Надо воспользоваться его вниманием к тебе, ну, может… и намекнуть на то, что ты не прочь его отблагодарить. Анни! – но Анни стала освобождаться от её объятий и встав, подошла к большому, старинному будуару с зеркалом. Внимательно стала себя рассматривать. Почему её все считают настолько притягательной для противоположного пола, что они будут готовы ради неё на все, а тем не менее, все у кого были реальные деньги, не спешили заводить с кем-то серьезные отношения, по крайней мере, с девушкой из её среды. И что ей не нравилось в постоянных поднукиваниях на эту тему подруги и Игн, так это то, что они, по чему-то, даже не задумываются о том, что она не вхожа даже в то окружение, чтобы с ними хоть как-то знакомится. Где можно обратить на себя внимание?

К ней весело подскочила подруга и быстрыми, ловкими движениями собрала вверх её густые волнистые волосы, закрутила их высоко в массивный большой пучок, слегка взбила расческой, подчесала, уложила и стала выбирать по бокам волосы, чтобы высвободить пряди, свободно обрамляющие лицо, для украшения прически. Удовлетворенно она опять отстранилась, чтобы со стороны оценить мастерство своих рук.

– Мне не на врача надо было идти, а на цирюльника. Но – это только для низшего сословия.

– Не скажи, они всегда при деньгах.

Хелен закусила губу.

– Ах, Анни, Анни. Я так часто борюсь со своей завистью к твоей красоте. Бог мой, Бог мой, как же природа не справедлива порой! Твою бы красоту, да к моему характеру. О! О! Каких дел я натворила бы. Да, вся столица бы перевернулась!

– Да, каких вот ты дел натворила бы!? – Анни рассмеялась.

– Ты, что! – и она сжала руку в кулачек и поднесла его Анни под нос в шутку. – Вот, у меня такие бы мэтры пресмыкались бы у моих ног! А, кстати…, – и она быстро схватила свою подругу за подол халата, весело задрав вверх всю её одежду. – А ножки! Да это же произведение искусств… Нимфа, сошедшая с небес! Ты только посмотри. Какое изящество, какие тонкие лодыжки, красивые коленки. Скажи, твои ножки видел хоть один мужчина? Мы же с тобой смотрели журналы в салоне мадам Хельзы. В моду входят платья и юбки выше щиколоток! Твои щиколотки нужно оголять. Видели ли их… а… хоть кто-нибудь?

Они весело обнялись.

– Ну, давно это было, видел мужчина…

Хелен уже насторожилась услышать его имя. Но Анни продержала паузу и выдохнула:

– Это мой отец! А я была еще совсем ребенком.

– Эх, дорогая моя. Ты губишь, просто губишь свою жизнь. Пойми, Бог, не раскидывается такими дарами, как твоя смазливая мордашка просто так. Значит он от тебя хочет чего-то особенного. Ты со своей внешностью могла бы блистать при дворе, ты могла бы стать самой богатой женщиной в королевстве! Ты крутила бы мужчинами как хотела и наслаждалась бы своим триумфом. Самые роскошные наряды! Путешествия! – и она стала размахивать воодушевленно руками. – Самые дорогие украшения, духи, цветы. Восторженные взгляды. Дорогие экипажи. Сейчас, говорят, какой-то аэромобиль придумали, ездит сам. Ты могла бы отправиться в любое путешествие, куда захочется! Анни, а вместо этого, ты… ты прочитываешь до дыр все эти книги, встаешь утром после бессонной ночи с кругами под глазами от не высыпания и во всем себе отказываешь. У тебя скоро не станет ни одного нового платья. Ну неужели тебе не нравится ловить на себе восторженные мужские взгляды?