Сказки для всех

Сказки для всех
Елена Николаева-Цыганкова

«Пусть у тебя будет сердце, которое никогда не ожесточится, и характер, который никогда не испортится, и прикосновение, которое никогда не ранит». Чарльз Диккенс Сказки о человечности, о вечности добра, о любви к миру, к людям.

Сказки для всех

Елена Николаева-Цыганкова

© Елена Николаева-Цыганкова, 2018

ISBN 978-5-4490-3966-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Терем

В высоком тереме над обрывом полноводной реки жила-была Акулина Саввишна. Жила себе не тужила.

Давно это было, так давно, что только предание старое и осталось от этой сказки.

Терем тот настолько глубоко был спрятан от людских взоров, что и не знал о нём никто.

Но так случилось, что в осеннюю пору, уж деревья все почти сбросили свой покров, по той дальней реке, что спрятана была в гуще лесов непроходимых, проплывал на своём плоту добрый молодец.

Не сиделось молодцу дома. Всё его звала вперед мечта о несбывшемся. Всё думал он, что ждёт его за полями обширными, за лесами темными тайна. И непременно надо было ему найти ту тайну. Может и широта души молодца была так велика, что хотелось ему добыть красоту Мира для всего мира.

Звали молодца Савва Кузьмич. Родом он был из самого сердца Руси обширной. И уж как его занесло в те леса густые, чащи непролазные, неведомо.

В одно прекрасное и золотое утро, Савва Кузьмич, управляя своим простым суденышком, подняв лицо вверх, подставил его лучам утреннего прохладного солнышка. Вот тут-то он и заметил на берегу крутом и обрывистом терем высокий, резной.

Враз созрело в нём решение разведать, что за терем в чащах нехоженых, что за люди живут в лесах необитаемых, необжитых.

И тут же стал искать себе молодец место пристани. Да высоки были берега реки. Неприступен терем казался.

Но Савва Кузьмич нисколько не испугался. А наоборот, только раззадорился.

Запел он песню свою громкую, звонкую, веселую. А вы и сами знаете, что с песней все дела ладятся. Так и не заметил он, как прибился плот к бережку малому. Только-только и хватило места, чтобы ногу поставить.

Выпрыгнул Савва Кузьмич на берег, да как белка по склону песчаному поднялся в мгновение ока вверх.

Поднял голову из-за обрыва, чтобы получше рассмотреть терем резной, что с реки ему увиделся, а терема-то и нет.

Молодец взглядом туда-сюда пробежался, нет терема, как и не было. Лишь то, что ему крышей терема показалось, представилось ему. Стоят две ели древние, наклонились друг к другу головами, будто крыша образовалась.

Зажмурился молодец, да про себя слова заветные сказал. Открыл глаза, а у него под носом лисица сидит, хвостом землю метет.

– Что надобно тебе, добрый молодец? – молвила лисица, – зачем в дали нехоженые пожаловал? С добром ли пришёл?

Поклонился Савва Кузьмич лисице:

– Благодарствую за теплый приём, да слова добрые, зверь лесной! Не ведомо ли тебе, милая сестрица-лисица, что за терем резной на обрыве стоял? Что за люди в нём живут?

– Ведомо, мне добрый молодец, что за люди здесь живут! Почитай, ты в родные места наши пожаловал. Так как не знать, какие жители в краях лесных обитают?

– А почему же, сестрица милая, терем пропал, стоило мне на берег выйти? Неужто страшен я? Неужто думаешь, что злодей я какой или лихоимец? Отродясь не было в нашем роду супостатов. Страшное дело это – зло чинить людям и зверям.

– Не страшен ты, добрый молодец! Ну а речи твои очень сладкие. От таких речей хочется мне показать тебе красоту наших лесов темных, да полей обширных.

Но вот погоди-ка ты, молодец. Задам я тебе задачку. Сможешь решить, будь по-твоему: покажу я тебе и терем резной, и обитателей местных. Ну, а если не сможешь, то уж сам на себя и пеняй.

Расскажи-ка мне, молодец, каков мир? Добр он или зол? Да и как показать сможешь, где добро, а где зло?

– Вот задала ты, сестрица, мне задачу. Многие годы люди этот вопрос решают, да решить не могут. Века уж прошли, а вопрос так по-прежнему и стоит перед родом людским. Ну раз уж взялся за дело, то отступать некуда. Послушай, что расскажу тебе, а ты уж сама решишь, есть в моей сказке правда или нет:

Ушел я из дому, да в странствие отправился по лесам дальним, по полям бескрайним. Ушел, да не просто так. Манила меня к себе красота. Да, ты, конечно, можешь сказать, что красота во всем, и рядом с нами притаилась. Ведь и в былинке малой, и в жучке-невеличке она есть. Ведь промысел-то на всё Божий. Не может быть некрасиво то, что Творец создал.

Но хотелось мне увидеть дали дальние! Хотелось мне полетов! Песни хотелось! Жизни хотелось огромной, безмерной! Для всех жизни хотелось красивой и ласковой! Чтобы жили люди в землях своих без бед и горестей. Ну, хотеть-то – это одно, а делать-то ведь другое!

Ну что ж, я вольный ветер! Собрался, да в путь отправился! Знаю, чувствую, что есть на земле нашей место радости всеобщей, да чуду чудному!

Вот уж пятый год странствую я по свету белому. Странствую, да дивлюсь. Куда бы взгляд мой ни упал, на чтобы глаза мои ни смотрели, везде, так же как и дома, в краях родных моих, красота живет. И в зверях лесных, и в цветах полевых, и в легких облаках, что несутся над нами. И в людях встречных!

Куда бы я ни пришел – везде торжество творения. Вот и терем, что привлек меня своим видом чудным, звал меня к себе, звал!

Ну, что мне про зло сказать? Есть ли оно? И где оно может прятаться? Видел зло. Долго думу думал. У ветра спрашивал совета. У солнца спрашивал, у звезд, у полей и рек.

А потом совершенно отчетливо понял, что зло в нас. И родится оно в нас от того, что думаем много о себе. Не о брате думаем своём, не о звере лесном да домашнем, а о себе. А победить зло в себе думаю что можно. Нет такого на земле, что победить нельзя! Добро – оно и в сказках торжествует! Значит посему выходит: добро есть любовь ко всему и ко всем! А зло есть думы о себе, да о мошне своей.

И Савва Кузьмич вновь поклонился лисице:

– Вот тебе, сестрица, и ответ на твой вопрос! Коли не верен ответ мой, не обессудь. А коли верен, покажи мне красоты краев дальних, да обитателей лесных!

– Ну что ж, добрый молодец, благодарю тебя за удивительную твою сказку! – и ударилась лисица оземь, в тот же миг стала она девицей Акулиной Саввишной.

И возник за ней терем высокий резной.

Подивился Савва Кузьмич превращению этому. Но вида не подал. Что ж, все мы меняем вид свой. И в звере лесном человек может скрываться. Да и в человеке может зверь скрываться.

Повела его Акулина Саввишна в терем высокий. Поведала ему о жизни своей лесной. Показала красоты земные! Видать, верен был ответ молодца на её вопрос.

С тех пор, ой, давних-давних пор, живут в лесных весях и далях, на берегах обрывистой и полноводной реки добрый молодец и краса-девица. Живут, помогают людям, вдруг в края их далекие забредающим, разглядеть красоты земные, да добро и чудо, что живут в каждом творении.

Громадьё

– Боже ж ты мой! До чего хорошо в деревне! – думал я, засыпая на сеновале у бабули в деревне. Стрекот кузнечиков, рой ароматов деревенских сопровождал мой сон, являясь дивным аккомпанементом ночи.

Я проснулся от щекотания. – Ох ты, – вспомнил я тут же, что сплю на сене, и что, должно быть, травина забралась под рубаху и щекотит меня.

Я приоткрыл глаз. Руками было двигать неохота. Только-только начало светать. Даже петухи пропели лишь раз.