Долина Дюн – II. Часть 2

Уильяму хотелось обнять эту старую ворчливую женщину, которая зябко куталась в шерстяную накидку. Однако она, смутившись, вобрала голову в плечи и удалилась на кухню. Оглянувшись, он заметил застывшую на пороге Агнессу, во взгляде которой смешивались удивление и беспомощность. За её спиной переминался с ноги на ногу Жан, готовый прыснуть со смеху. Его взгляд, обращённый на графиню, горел едва скрываемым весельем.

– Мне предложит кто-нибудь вина с пряностями? У меня ломят кости от дороги! – протянула Агнесса. – Ещё мне нужно принять ванну и смыть дорожную грязь. Есть ли здесь лавандовое масло для моей ванны?

– Простите ради бога, миледи, – к ней подошёл Рауль, – ваша комната почти готова. Разумеется, у нас всё есть для вашего удобства.

– Пожалуйста, поторопитесь, – Агнесса надула губы. – Я чувствую, как по ногам дует сквозняк. Так и заболеть недолго!

– Этому замку шестьдесят лет, и он до сих пор перестраивается. Мы работаем над тем, чтобы в любое время года здесь было уютно, миледи.

– Я вам так благодарна, – Агнесса выдавила улыбку и медленно прошла внутрь. Жан за её спиной театрально закатил глаза. – В замке Анри совершенно всё по-другому. Мрачная каменная глыба, похожая на Тауэр! Там даже воздух тяжёлый, словно в подземелье!

– Надеемся, наш скромный дом придётся вам по вкусу, миледи, – Рауль с достоинством поклонился ей.

– Хоть кто-то отнёсся ко мне с почтением! – фыркнула графиня и смерила Уильяма негодующим взглядом. – В то время как вы, милорд, нарочно ехали через всевозможные ухабы и кочки. А ваш кусающийся конь просто исчадие ада! Как же я хочу отдохнуть с дороги…

– Как вам будет угодно, миледи, – Рауль подозвал горничную, которая увела Агнессу и её служанку наверх, в отведённые покои. Ещё некоторое время доносились её жалобы на тёмные коридоры замка Анри и на нерасторопную и вороватую прислугу.

– Ваша комната тоже готова, милорд, – обратился к нему Рауль. – Жильбер вас проводит. Следуйте за ним.

– Хорошо, – Уильям знаком велел Жану не отставать и направился за слугой, который нёс перед собой свечу.

Они поднялись по каменной лестнице и свернули вправо по полукруглому коридору. Отворив тяжёлую дубовую дверь, Жильбер поставил свечу на каминную полку и сказал, что принесёт воду для умывания.

Уильям подошёл к окну, которое выходило на поля с молодыми яблонями. Солнце уже начинало садиться, подсвечивая золотисто-алыми лучами дрожащие на ветру листья. В воздухе ощущалась осень, которая уже раскрашивала кроны деревьев багряными красками. Вилланы заканчивали полевые работы и возвращались домой. Выглянув из окна, Уильям увидел во внутреннем дворике колодец и чуть поодаль – стойло, где конюх и его помощник приводили в порядок лошадей с дороги. Слева от стены лежали доски, стояли вёдра и сложенный горкой тёсаный камень: это напомнило строительство восточной башни в Иннисе.

Вернулся Жильбер, неся с собой кувшин, мыло и полотенца. С помощью Жана Уильям снял доспехи и умылся. Чувствовал, как после дороги ещё гудит голова. Ему хотелось прилечь и побыть наедине со своими мыслями, однако, слуга объявил о начале ужина и вызвался проводить к столу.

– На сегодня ты свободен, – сказал Уильям оруженосцу, который аккуратно складывал кольчугу. – Можете прогуляться с парнями по окрестностям, но много не пейте. Здешний сидр очень туманит голову.

– О, спасибо, милорд! – лицо Жана просияло, и его как ветром сдуло.

Спустившись в обеденный зал, Уильям увидел, как за столом Агнесса тщетно пыталась разговорить пожилую няню:

– Нет, миледи, я не припомню такого, – отмахивалась Аделаида.

– Как нет? В Нормандии делают самый лучший сидр, – Агнесса подняла кубок, приветствуя Уильяма. – Вот он знает в этом толк, как настоящий норманн! Уильям, ты должен помнить, как рассказывал мне о брожении и о том, как сок из сладких и горьких яблок набирает крепость. Аделаида говорит, что собранные яблоки лежат до зимы, чтобы набраться сладости. Но они же могут испортиться к этому времени!

– Так и чего же ты хочешь от почтенной женщины? – поинтересовался он, садясь за стол напротив Агнессы. Сидящая рядом с ним Аделаида многозначительно хмыкнула.

– Разузнать все секреты, конечно, – Агнесса притворно закатила глаза. Они блестели, отражая пламя свечей в кованых подсвечниках, стоящих в центре стола. Повернувшись к кастеляну, графиня спросила: – Рауль, а вы знаете какие-нибудь интересные легенды, связанные с этим местом? Почему замок Орбек построили именно здесь, на равнине?

– Замок стоит на насыпном холме высотой в три человеческих роста, миледи, – пояснил управляющий, стоя возле стены и наблюдая за тем, как слуги выносили из кухни к столу запечённую дичь с яблоками. – Шестьдесят лет назад его построил Гилберт, граф Брионский, но позже в замке заменили деревянные стены на каменные. Слишком много пожаров каждый год.

– А кто такой, этот граф Брионский? – Агнесса во все глаза смотрела на Рауля.

– Отец моего двоюродного дяди, Ричарда Тонбриджского, – сказал Уильям. – Его убили из мести, когда он возвращался домой.

– Месть?

– Да, – Уильям задумчиво обвёл взглядом зал.

– О-о-о, ещё одна печальная история, которую я теперь знаю, – глаза Агнессы увлажнились. – Мужчины, вы такие жестокие…

– Нам с женским коварством явно не сравниться, – поддел её Уильям.

– Это всё домыслы, – отмахнулась Агнесса и умолкла.

– Именно, – Уильям улыбнулся уголком губ.

– Но я счастлива, что в моём окружении есть другие мужчины, лишённые этого омерзительного качества. Подающие достойный пример!

Уильям пропустил её слова мимо ушей и перевёл взгляд на убранство обеденного зала: хорошо освещённое, просторное помещение с высоким сводчатым потолком могло вместить до пятидесяти человек. Гилберт Брионский страстно хотел расширить свои владения, однако, не поделил земли с соседом, лордом Эшафуром. Споры были настолько ожесточённые, что герцогу Нормандии пришлось остановить кровопролитие. Он посвятил двух сыновей лорда в рыцари и заставил графа отступить. До конца своих дней Гилберт Брионский делал пожертвования монастырям, был одним из опекунов молодого Вильгельма Завоевателя, а сын графа, Ричард, уже сопровождал того в завоевании Англии. Находясь здесь, в замке Орбек, откуда пошёл род де Клер, Уильям ощущал странное спокойствие, которое не могли пошатнуть ни болтовня Агнессы, ни предстоящий поход, ни проблемы, постоянно беспокоящие его в Шотландии. Он ощущал, что приблизился к первоисточнику – из него мог черпать силу и уверенность, которую ему давало знание своих корней. Смотрел на выцветшие гобелены – в тех местах, где на них падали прямые лучи солнца, виднелись белые прямоугольники, напоминая развёрнутые свитки с ненаписанными посланиями. Чистый пергамент, на котором род де Клер ещё напишет немало строк.

– Уильям, я же права? – донёсся до него голос Агнессы. Он перевёл на неё взгляд и заметил, что крепкий сидр уже ударил графине в голову.

– Разумеется, – он кивнул, не понимая, о чём она говорила только что.

– И вот тогда я поняла, что мне нужно принять Нормандию всем сердцем, – сокрушённо произнесла графиня, обращаясь к Раулю и Аделаиде. – Мы, саксонцы, бываем такими простодушными! И что бы про нас не говорили, это не будет являться чистой правдой! Но посудите сами! Моя бедная Англия была разорвана в клочья: на неё постоянно кто-то нападал – с севера и с юга, с моря и на суше. Моя мама рассказывала, что корабли Вильгельма Первого выглядели устрашающе. Всё море было усеяно ими! А в итоге несчастный Гарольд Годвинсон получил стрелу в глаз на поле боя! Это всё так печально…

Чувствуя, что ещё немного, и Агнессу занесёт не в том направлении, Уильям поднялся и подошёл к ней.

– Леди Агнесса, – мягко сказал он, – пока не село солнце, я хотел бы показать яблони, раз вы хотели узнать насчёт изготовления сидра. А завтра мы уезжаем.

– Я надеялась остаться подольше, – она посмотрела на него в притворной обиде. – Здесь такие милые люди!

– Мне нужно быть у Роберта, – Уильям оставался непреклонным.

Агнесса нехотя поднялась и опёрлась на его руку.

– Я только начала радоваться жизни, – понизив голос, сказала она и хихикнула, прикрыв рот ладонью. – А танцы будут?

– Не сегодня, – Уильям приподнял левую бровь и взглядом указал в сторону выхода. Повернувшись к Аделаиде, сказал: – Дождитесь меня. Я хотел бы поговорить с вами сегодня после того, как вернусь.

– Как вам будет угодно, милорд, – она почтительно склонила голову.

Оказавшись на крыльце, Агнесса высвободила руку и сделала пару нетвёрдых шагов. Её щёки раскраснелись, глаза лихорадочно блестели. Она напевала себе под нос незатейливую мелодию и пыталась покружиться на одном месте, но чуть не потеряла равновесие. Уильям взял её под локоть и помог сойти с каменных ступеней.

– Я хочу посмотреть на эти яблони, – Агнесса снова хихикнула. – Мой муж, упокой Господь его душу, запрещал мне приближаться к ним. Когда они начали погибать от каких-то жучков, то он обвинил в этом меня.

– Почему?

– Он называл меня саксонской ведьмой, – Агнесса облизнула пересохшие губы. – Всё, к чему я прикасалась, начинало разрушаться. Сначала заболел шатлен, то есть, наш кастелян. Он возненавидел меня с первого дня, как я приехала! Уговаривал Жерара быть со мной строже. И знаешь, что сделал мой муж? Он дал мне пять ударов плетью, когда ему взбрело в голову, что я ему не верна! Думал, что между мной и его пажом что-то есть. Но тот сломал шею, когда упал с коня. Затем была моя горничная, которая не умела толком расчёсывать волосы, и как-то я ударила её щёткой. Через пару дней она заболела, и… всё. Жерар ненавидел меня. Ненавидел танцы. Ненавидел всё саксонское, считая это проклятым наследием старого короля.

Уильям молча слушал её. Они оказались возле ровных рядов деревьев, которые чернели на фоне алого солнца. В воздухе витал аппетитный запах жаркого, смешиваясь с ароматом свежескошенной травы. Агнесса остановилась и робко провела рукой по ветвям. Задумчиво коснулась маленьких яблок. Когда она подняла голову, то её подбородок дрожал.

– Моя жизнь была ужасной, – в глазах Агнессы стояли слёзы. – Он скандалил, рвал мои платья, и в эти мгновения мне казалось, что он терял разум. А обретал он его только в вине. За эти годы Жерар исхудал так, что стал похож на щепку. Что-то тёмное владело им. Что-то страшное… И оно губило его! Он напивался до беспамятства, и слуги тащили его в комнату. Мне приходилось спать на женской половине замка, вместе с моими служанками. Если бы ты слышал, как он кричал… Я понимала, что отец выдал меня замуж за чудовище. Я писала ему письма, но мать говорила, что он их сжигал не читая. Значит, он знал, каков Жерар на самом деле! Отец делал вид, что я перестала существовать для него после свадьбы. Он словно отрёкся от меня. Я оказалась никому не нужна.

По округлым щекам Агнессы безостановочно катились слёзы. Она громко шмыгала носом, словно превратившись из графини в молодую девушку накануне своей свадьбы. Уильям понимал, что ей нужно выговориться и не выпускал её руки из своих ладоней. Он мог только представить, насколько несчастной была в браке его бывшая невеста. Ему было жаль её, но жалость – это не то чувство, которое ему хотелось бы испытывать. Она стояла напротив него, съёжившись. Выбившиеся из-под чепца пряди волос прилипали к мокрым щекам. Взгляд блуждал, не в силах сфокусироваться на чём-то одном. Казалось, что ещё немного, и Агнесса лишится чувств.