Сказка о городе К. Часть 1

– А мама твоя?

– Тоже здесь. И бабушка с дедушкой тоже.

– Вот и хорошо, – облегчённо вздохнул дом, – лесная ведьма только своим помогает! Она говорит, что только земля родного края вылечить может. Что силы её только на родную сибирскую кровь действуют!.. А ещё говорит, что, мол, границы её владений тут, и сила вся и мощь в земле нашей спрятана… Ты сама-то не боишься? Путь долгий, трудный. Вдруг испугаешься, домой захочешь? – Пахом покосился на неразговорчивого старого соседа, в котором жила девочка.

– Нет, я не забоюсь, я хочу быть здоровой! Я хочу обрадовать маму! Возьмите меня! Пожалуйста!..

Дом кивнул и пригласил девочку перебраться к себе.

– Я готов! – домовой тем временем закрутил на шее длинный серый шарф и был готов идти на край света. – Только без Корнея никак! Просыпайся давай, Корней! – Иннокентий подошёл к росшему рядом тополю и начал энергично дёргать его за ветки. Дерево заколыхалось, зевнуло и произнесло:

– Дайте же поспать! Иннокентий, ну будь ты приличным домовым! – недовольно заворчал тополь.

– Потом поспим, Корней! Надо спешить к лесной ведьме! – сказал дом.

Тополь Корней раскрыл глаза. На ошарашенного тополя смотрели дом Пахом и домовой Иннокентий. На крыше у Пахома сидела и болтала ногами в одной тапке совершенно не спящая человеческая девочка, закутанная в тёплое одеяло.

Глава вторая

Дом и его друзья

О том, что происходит, когда жители города К. засыпают

Жил-был дом. Жил он в самом центре города К.[6 - Город К. – очевидно, это Красноярск (основан в 1628 г.) – столица Красноярского края, крупнейший культурный, экономический, промышленный и образовательный центр Центральной и Восточной Сибири, самый большой из старинных городов Сибири.] – повезло, нечего сказать. Дом был кирпичный, двухэтажный, да ещё красного цвета, чем страшно гордился. Звали его Пахом. Днём дом, как и все другие дома, стоял тихо-тихо, чтобы не напугать горожан. А ночью дом оживал. Первым делом Пахом оглядывался по сторонам – не затерялся ли на дороге случайный прохожий. Потом дом проверял почту: листочки-письма приносили ему птицы от друзей-домов и деревьев. Потом он осторожно шёл в гости или просто побродить. Хорошо, что в нём уже никто не жил, а то и не погуляешь толком. К утру Пахом обязательно возвращался на место, аккуратно вставал, застывал, а потом и засыпал.

Бывало, дом не успевал к утру, но на этот случай имел он хитрость, а проще говоря, сговор с домовым. Иннокентий появился в доме давным-давно. Распахнулась дверь, и на пороге с маленьким узелком в руках стоял домовой.

– Вот и я, – сказал Иннокентий. – Ну и погодка нынче! Да, ничего ты такой дом. Буду у тебя жить.

Иннокентий, высокий и худой книгочей, домовым был прекрасным. Всё-то у него всегда лежало по местам. «Как говаривал писатель Астафьев[7 - Виктор Петрович Астафьев (1924–2001) – один из величайших российских писателей, воспевший в своих книгах Сибирский край.], – Иннокентий любил вспоминать слова известных людей, – книга – всему голова». Говорил это Астафьев или нет, никому, кроме домового, было неизвестно, но домовой всегда настаивал на своём, и с ним никто не спорил. Цитаты Иннокентий любил так же, как и порядок. Предпочёл бы он, чтобы и дом стоял на месте, однако сам Иннокентий любил побродить, особенно писать стихи тёплыми летними ночами. Правда, свои стихи домовой никому не показывал – стеснялся. Осенью, а тем более зимой, Иннокентий выходить не любил, боялся простудиться. Зато дом знал наверняка, что, если задержится, домовой выручит: часики свои волшебные достанет да и остановит время на минутку-другую, а то и по улице лунной пыли пустит да скажет: «Ничего не видел! Ничего не слышал! Всё мигом забыл! Спите-спите, люди, сладким сном!..»

Лунная пыль – это сонный порошок, который годится ещё и для избавления от ненужных воспоминаний. Все ночные жители города им пользуются. А часы, которые останавливают время, – это главное сокровище любого домового. Правда, Иннокентий давно уже не пользовался часами, потому что в его доме люди теперь не жили. Хотя, конечно, бывало всякое.

Пахому, как и другим домам города К., очень повезло – они ещё могли гулять по ночам. Конечно, не все одновременно – иначе было бы не пройти. Дома знали, что на свете есть много городов, где жизнь не останавливается ни на минуту. Там дома уснули навсегда и больше не оживают: где же взять столько лунной пыли, чтобы усыпить миллионы людей разом. Наверное, существовало какое-то средство, но дома его не знали, да и опасались навредить людям. Ведь они любили людей, потому что те их строили, и чем больше труда, души и таланта человек вкладывал в свой дом, тем больше этот дом любил служить людям. Конечно, эти же люди иногда сжигали дома, бросали их без присмотра, обходились с ними невежливо, даже бесцеремонно. Но родителей, как и строительный материал, не выбирают, дома это всегда помнили.

У Пахома был ещё один старый друг – тополь Корней. Дом любил вспоминать, как они познакомились.

Однажды, когда Пахом был ещё совсем молодым домиком и в нём ещё никто не жил, начался страшный ливень, первый в его жизни. Люди неслись мимо кто куда, прятались под зонтики. Вдруг к нему под крышу залетели синички, а к порогу прибился мокрый пёс. Дом улыбнулся и стал греться их живым теплом. Когда дождь кончился, птахи и собака собрались восвояси.

– Куда же вы? – нахмурился дом.

– У нас дела, – ответили ему птицы и пёс, – а ты стой себе.

Пахом огорчился и решил, что никого больше не пустит под крышу.

– Да не расстраивайся! Подумаешь, – сказал дому маленький тополёк, проросший рядом, – они так всегда. Все ветки исцарапают когтями, а потом улетают! Птицы!.. Я люблю дождь, когда вырасту, всех буду звать под свою большую крону! Ведь здорово, когда ты можешь кого-то укрыть от дождя.

Так дом подружился с тополем. Тополь оказался добрым и внимательным другом. Он вырос очень высоким, правда, потом его наполовину спилили, и никого укрывать от дождя он не смог. Сначала тополь переживал и постоянно интересовался, как он выглядит, но скоро привык и стал даже хвастать новой причёской.

Дом и тополь продружили почти сто лет. Не каждый может похвастать такой долгой дружбой. Друзья и имена себе придумывали вместе.

– А что, Корней, – говорил дом, – много ли в тебе корней? – дом иногда подшучивал над другом.

– Много, Пахом – заросла крыша мхом! – не оставался в долгу тополь.

Тополя назвали Корнеем, так как не придумали, как ещё можно назвать дерево, если не Корнеем. Дом же назвали Пахомом случайно. Имя Пахом пришло само собой, оно было такое же большое и тёплое, как дом. И даже как-то уютно пахло. Друзья не помнили, кто из них его выдумал, но имя осталось.

***

Дом по меркам домовьего возраста был ещё совсем не стар. Кто был старый, так это деревянный дедушка Тит, которого Пахом когда-то знал. Пахому было известно, что появился дедушка на свет очень давно, во времена какого-то князя. Тит мало что помнил о тех временах, но часто рассказывал про основание города К. Да и было что порассказать. Тит любил вспоминать, как его, свежесрубленного, чуть было не спалили. Весёлые хмельные казаки скакали по острогу на конях и поджигали всё, что встречали на пути. Натерпелся же Тит страха. «Но, на моё счастье, главный казак, как бишь его, – Тит в этом месте чесал карниз, – Андрей Дубенский[8 - Андрей Ануфриевич Дубенский (конец XVI в. – около 1640 г.) – воевода, основатель Красноярского острога, давшего начало городу Красноярску.]! сказал тогда: «Место сие красно… Пусть будет город». Или что-то в этом духе. Хорошо говорил казак, потому как смог народ угомонить и меня спасти!». Дедушка Тит уцелел и с тех пор считал красноречие царицей наук. И Пахому завещал учиться.

Дом очень любил книжки, особенно с картинками, и всегда просил у домового новую. Иннокентий очень это одобрял и таскал Пахому книги пачками.

Ночами дом гулял. Каким же красивым город К. был по ночам!

Дом проходил мимо оперного театра, у которого всегда можно было встретить другие дома, домовых, деревья, скульптуры. Они приходили узнать последние новости. Театр оперы и балета, по прозвищу Балетный, был большой болтун и замечательный рассказчик. Пахом иногда тоже подходил к этому обществу и слушал, раскрыв все свои окна-глаза.

Но чаще дом проходил мимо и шёл к набережной реки. Дом полагал, что такой красивой, широкой, вольной реки нет больше на свете. А какое у реки было имя – Енисей! Сильное и мелодичное. Какое подходящее для реки. Дом знал из книг, что это имя значит «большая вода» или «великая вода». Как это правильно, как гармонично. Над рекой люди построили мосты, но самым любимым был только один – Главный мост. Дом не представлял свою реку без этого моста. Летом мост казался незыблемой твердыней, весной и осенью он плавал в тумане и дожде и казался подвесным, а зимой мост был серебряно-хрустальным. На снежном мосту переливались разноцветные огоньки человеческого праздника, и дом тоже был счастлив, глядя на эти огоньки.

Дом бродил по речной гальке и думал о разном. О том, какие письма ему пришли и что на них ответить. О том, какой яркой новой краской собираются красить его стены. О том, как обрадуется домовой, когда обнаружит под подушкой новую книжку, которую дом с большим трудом раздобыл специально для него. Но чаще всего дом вспоминал своих жильцов. Как же много их было, таких интересных, разных и любимых.

Чаще других дом вспоминал весёлое семейство, которое проживало в нём лет девяносто назад. Детей в семье было шестеро, поэтому в доме всегда стоял шум и гам. Дети постоянно придумывали для себя новые игры и развлечения. И все дети были заняты любимыми делами: младший Саша играл на скрипке, средние Даша и Вова прекрасно пели дуэтом, Люба играла на фортепиано, Евгений придумывал забавные истории, а старший Андрей хорошо рисовал. Много лет любимым временем года у дома были рождественские дни, потому что к празднику Андрей расписывал окна дома ёлками, колокольчиками, зайцами, снежинками. Братья и сёстры с радостью раскрашивали эти рисунки. Дом чувствовал себя таким нарядным!.. Пахом жалел, что не может обнять этих человеческих детей. Но в ответ на добро дом особенно тщательно охранял покой дорогих ему людей, согревал их даже в самые лютые морозы, тщательно следил за тем, чтобы дрова в камине потрескивали с особенным праздничным треском.

Плохие воспоминания Пахом не хранил: зачем, когда вокруг столько добра. Тем более дом никогда не скучал – в городе всегда что-нибудь происходило. Иногда любопытное, а временами и опасное…

Глава третья

Вверх и к ведьме

О том, как друзья оказались в тайге и встретились с лешим

Уговорить Корнея пойти в тайгу[9 - Сибирская тайга – самый большой лес на планете Земля. Тайга состоит преимущественно из таких деревьев, как ель, пихта, кедр, лиственница и сосна. Наиболее типичные обитатели тайги – это бурый медведь, рысь, росомаха, ласка, куница, соболь, лось, сибирская косуля, белка, бурундук, ондатра, глухарь, рябчик, чёрный дятел (желна).] было непросто.

– Не любят таёжные деревья нас, городских… – пытался отговорить всех Корней. – Не ласково нас там примут…

– Не упрямься, друг мой серебрянолистый! – говорил дом. – Нас без тебя туда вообще никто не пропустит! Ты ведь знаешь, они ни с кем, кроме деревьев, не разговаривают и к себе не пускают.

– Да и меня не очень-то пустят… – бормотал Корней.

– Дурная затея, я сразу сказал, – ворчал Иннокентий, сидя в проёме окна.

Полина, спрятанная в дом, чтобы никому из ночных жителей не попадаться на глаза, сидела тихо и ждала, что же будет дальше.

– Так, – сказал Пахом голосом, не терпящим возражений, – некогда препираться! Выходим сейчас! Все!

Никто не стал спорить.

Дом, два его пассажира – домовой и девочка, и тополь отправились в дорогу, а путь им предстоял неблизкий. Домовой сидел на самом верху, на углу, как можно дальше от девочки. А девочка осторожно выглядывала из окна второго этажа, тщательно завёрнутая в одеяло, и дивилась. Иногда Полина словно ёжилась от мерных покачиваний дома, и личико её кривилось от боли. В этот момент у спутников всё сжималось внутри, и желание помочь преодолевало все предстоящие страхи. Пока друзья шли по городу, было не страшно, улицы освещались, дома плавно сходились и расходились, словно в танце, деревья оживлённо болтали. По дороге друзьям даже встретились бронзовые дядя Яша и стажёр[10 - Памятник «Дядя Яша и стажёр» (открыт в 2003 г.) – памятник посвящён реальному человеку, сантехнику Якову Зубкову, который проработал по специальности более 30 лет. Автор скульптуры Андрей Кияницын. Памятник представляет собой бронзовую скульптуру сидящего в люке мастера в годах, который поучает молодого стажёра, как нужно работать. В 2005 году памятник стал лауреатом всероссийского краеведческого конкурса «Забавный памятник».], они, кажется, шли рыбачить. Добрый дом Пахом рассказывал Полине разные истории, чтобы как-то развлечь юную гостью. Девочка смеялась.