Сказка о городе К. Дом и его друзья

Но когда компания приблизилась к окраине города, стало не по себе. Фонари встречались всё реже, а потом и вовсе исчезли. Выглянула загадочная Луна, и под её тусклым светом друзья искали дорогу в заповедник «Столбы». Луна решила помочь путешественникам и провела лучом по дорожной гальке. Дом и тополь начали свой путь вверх, но неожиданно таёжные деревья спустились на дорогу и загородили им путь.

– Что ты здесь забыл, горшечное растение! Смотрю, тут ещё и недвижимость пожаловала, – впереди всех на дорогу вышел высокий мрачный кедр. Ветви его были лохматыми и спускались до самой земли, двух толстых веток на вершине не было – дело рук охотников за шишками.

– А, это ты, Кедрач! Я здесь по делу, не к тебе в гости пришел! – смело ответил тополь. Дом со спутниками замерли.

– Ты своей модной стрижкой смущаешь нас, таёжных ребят! Шёл бы ты обратно в городскую теплицу! И своих друзей забрал – вам тут не рады, – настаивал кедр. Другие деревья с любопытством разглядывали гостей.

– Мы ищем лесную ведьму, она очень нам нужна. Ты бы лучше помог, Кедрач! Давай так: ты нас пропустишь к Столбам, а за это проси, чего хочешь. Что я могу для тебя сделать? – тополь выжидательно смотрел на кедра, тот думал.

– Хорошо, я помогу. Но взамен ты отдашь нам коробочку с лунной пылью, которая принадлежит твоему дружку! Мы, таёжные жители, тоже хотим изредка бывать в городе, – кедр услышал за спиной восхищённый шелест листьев: как он правильно придумал.

Корней вопросительно посмотрел на Иннокентия. Тот возмущённо фыркнул:

– Вот так и бери с собой дерево!.. Он всё знает… Дорогу покажет… Ничего он не знает – деревянная голова!.. Ещё и Иннокентий должен выручать, как всегда!.. – он запустил руку в карман, посмотрел на окно второго этажа и достал из кармана своё сокровище. – Вот, возьмите.

– Вот ваша пыль! – сказал тополь.

– Спасибо, Корней, не ожидал от тебя, городского белоручки, – Кедрач спрятал баночку к себе на макушку под оживлённый шёпот таёжных деревьев. – Я дам вам провожатого, – кедр протянул лапу, и на неё запрыгнула маленькая рыжая белочка. – Вот и Рыжик! Она всю тайгу знает, не заблудитесь.

– Пробегу, проведу, все лазы покажу! – запрыгала на мохнатой лапе кедра белочка, потирая крохотные лапки. – За мной, ребята! Нам на самый верх, к Первому столбу. Из-за тебя, толстяк, правда, придётся деревья попросить разойтись, – заметила белка, обращаясь к дому, – иначе не пройдёшь, тропинки больно узкие, – на это замечание Пахом обиженно запыхтел.

Белочка свободно скакала с ветки на ветку, таёжные деревья время от времени приветствовали её, некоторые справлялись, кто такие её спутники. Те старались не отставать, хотя очень иногда хотелось задержаться и рассмотреть хорошенько всё вокруг, тем более что к темноте они уже привыкли. Никто из друзей ни разу не был на Столбах. Слишком далеко тайга от города, да и дом ведь существо не самое подвижное.

Какой удивительный мир открывался городским жителям! Тайга шумела тысячью голосов, из которых складывался особый напев, особая мелодия-эхо, грустная и весёлая, нежная и порывистая, лёгкая и мощная. Вот как тайга говорила по ночам. Звёзды над тайгой были крупнее и ярче.

– Как ты думаешь, Иннокентий, есть ли на других планетах дома? – спросил дом домового, глядя в звёздное небо.

– Если там живут такие же умные существа, как люди, у них точно есть дома, – заговорил Иннокентий, – и домовые есть.

– А растительность, значит, никого тут не интересует? – возмутился тополь.

– И деревья там должны быть, как же без деревьев, – миролюбиво продолжил домовой.

Звёзды подмигивали с неба, а вот Луна была холодна и непреклонна. Иннокентий совсем загрустил. Он тосковал, когда Луна долго не слала весточек. Вдруг он заметил, что девочки нет в окне.

– Ты где, ребёнок? – крикнул Иннокентий в проём окна.

– Я тут нашла тетрадь и карандаши. Я немного порисовала… – сказала Полина.

Иннокентий порывисто прыгнул к ней в окно.

– Нет! Убери, где взяла. Не выношу беспорядок! Как говорил мне художник Суриков[11 - Василий Иванович Суриков (1848–1916) – российский живописец. Родился в Красноярске. Принадлежал к роду казаков, которые в XVI веке с Ермаком пришли покорять Сибирь.]: «По местам, казаки!» – Иннокентий вырвал из рук у девочки тетрадку, причинив ей боль. Домовой забыл, что обращаться с ребёнком нужно очень бережно, потому что кожа её хрупкая, как крылышки у бабочки.

– Прости… – тихо сказал домовой. – Я не люблю беспорядок, – он хотел было положить тетрадь на стол, но увидел, что на листке уже что-то нарисовано. Это был его портрет. В пиджаке и шарфе. – Мазня! – сказал домовой, но тетрадь снова сунул ребёнку в руки. Полина улыбнулась и прижала рисунок к груди.

Тем временем они поднялись к избушке лесной ведьмы.

Дом так устал, что с радостью остановился рядом с резной скамеечкой. Впереди стояла избушка. Вся она была вырезана из дерева. Барельефы на стенах изображали невиданных животных, травы, волшебные грибы и ягоды. Всё это шевелилось, перевивалось и колыхалось, как клубок змей. Домовой спрыгнул на выпирающие из земли сосновые корни и направился к двери.

– Кажется, моя пыль была отдана зря! Взгляните-ка! – Иннокентий указал на берестяную записку, которая была прилеплена к двери сосновой смолой, и прочитал следующее: «У сестры. Идите к лешему!» В конце записки вместо росписи стоял знак совиной головы.

– У сестры? А где живет её сестра? Может, домового спросить? – задумался дом.

– Изба у неё неживая, разве что стены. Да и без домового, она домового прогнала. Сварливая бабка, тяжело с ней бок о бок жить. Но добрая. Тут неподалёку в столбистской избе живёт мой приятель, леший Иван Иваныч. Может, он знает. Рыжик, проведи нас к Ивану Иванычу! Да позови его! – попросил белочку домовой.

Белочка повела путников дальше. Всем было любопытно повстречаться с настоящим лешим. И только тополь не мог расслабиться под пристальными взглядами сосен.

Белка прыгнула в открытое окно избушки. Иван Иваныч не заставил себя ждать. Бородатый коренастый старичок вышел из бревенчатой избы и направился к ним. Изба явно дичилась нежданных гостей и поглядывала на них искоса. Пахом было подмигнул ей, но получил в ответ такой суровый взгляд, что сразу раздумал знакомиться. Белочка же, выполнив задание, махнула хвостом и ускакала по своим делам.

– Добро пожаловать, дорогие гости! – сказал Иван Иваныч. – Чем обязан?

– Здравствуй, хозяин тайги! Иван Иваныч, не знаешь ты, где лесная ведьма? Где сестра её живет? – заговорил Иннокентий.

– На что мне твоя старуха? Она никому свои планы не докладывает. Давайте-ка у Деда спросим, у камня-столба моего, который я уж пятьсот лет кряду охраняю… Дед всё знает. Только почти всегда спит и ни с кем не разговаривает, а если говорит, то стихами. Ему самому уже пять тысяч лет, он в основном о вечном думает, – тут леший обратился к деревьям: – Расступитесь, сосны и берёзки, на пару минут, мы пройдём к Деду! – деревья нехотя разошлись по сторонам и дали путникам дорогу.

Дом, поднимаясь по крутому склону, вдруг улыбнулся и сказал:

– Как интересно! Как тогда, с Василием Никанорычем, – вдруг вспомнил дом. – Помните, тоже была целая история со спасением старого дома. Срочно нужна была наша помощь! – друзья закивали.

– Славная вышла история, – закивал Иннокентий. – Расскажи человеческой девочке, если хочешь.

Глава четвёртая

На помощь!

Первая история, рассказанная домом Пахомом

человеческой девочке

Жизнь в городе шла своим чередом. Но случались и непредвиденные происшествия.

Как-то раз дом получил от дрозда-почтальона тревожный почтовый листок. На листке значилось:

Уважаемые граждане дома!

Срочное собрание. Театральная площадь. 02.00.

Дом забеспокоился, разбудил тополя и побрёл узнать, что стряслось.

Театральная площадь оживилась. Со всех сторон сходились старые и молодые дома и деревья. В толпе дом увидел свою подругу – часовню Параскеву. Дом уже лет восемьдесят был без памяти влюблён в это хрупкое создание, но сказать о своих чувствах не решался. Рядом со стройной часовенкой дом казался себе краснощёким неуклюжим толстяком. Как раз сегодня дом хотел пригласить Параскеву погулять на набережную, а тут такое.

– Здравствуй, батюшка! – часовенка наклонила маковку.

– Доброй ночи, Параскева! Я так рад, что ты здесь…

– Тс-с! Начинается.

На середину площади вышел резной бревенчатый дом Маркел Лаврентьич, старожил и глашатай.