Сказка о городе К. Дом и его друзья

– Я боюсь! Боюсь! – девочка тряслась от страха.

Тем временем кот пробрался к котлу, быстро макнул в него раненую лапу и начал усердно её зализывать.

– Бояться нечего! Я ж говорю – ничего не почувствуешь! А как поправишься, я тебе расскажу историю про ещё один волшебный голос! Про то, как все дома города К. не побоялись и пришли послушать одного оперного певца! Это самая настоящая сказка! Только не бойся!

– Ты меня не обманешь? – спросила девочка.

– Конечно, нет! Верь мне!

Девочка обхватила его за шею, прижалась к нему и сморщилась от боли. А потом отпустила домового и сама прыгнула в котёл.

Глава восьмая

Голос над городом

Третья история, рассказанная человеческой девочке

домовым Иннокентием

Тогда в город К. снова пришла зима. Снег мерцал в лучах фонарей, создавая самое озорное настроение. Деревья и бронзовые статуи без устали играли в снежки и катались с горок. Настало веселое время. Как-то вечером птички-почтальоны зачирикали по всем углам: «Хворостовский[21 - Дмитрий Александрович Хворостовский (16 октября 1962 – 22 ноября 2017) – русский оперный певец (баритон). Народный артист России (1995). Родился в Красноярске.]! Хворостовский приехал! Легендарный баритон!». Дома пооткрывали глаза, взбудоражились и срочно устроили собрание.

Дмитрий Хворостовский, оперный певец, родился в городе К. Он был любимым исполнителем всех домов и домиков, да и всех жителей города. Его приезд в родной город был событием. Жители города сто лет назад так же сильно полюбили Петра Словцова, своего «сибирского соловья». А позже в сердцах горожан поселился и Дмитрий Хворостовский. Дома умели ценить настоящий гений, и если уж влюблялись, то навсегда. Однако дома понимали, что встреча с Хворостовским пройдёт в вечернее время, люди ещё не будут спать. Более того, очень многие придут его слушать. Петь Хворостовский будет в театре. Как же быть? Что предпринять?

Концерт (Большой концертный зал) после долгих раздумий выдал нечто небывалое.

– Приходите в назначенный срок к площади Мира, только всех горожан, кто не придёт на артиста смотреть, усыпите лунным порошком часа на три, – и загадочно добавил: – Вы услышите Хворостовского!

Что тут началось. Дома как с ума посходили – всем срочно понадобились чистка фундамента, мытье окон и побелка фасадов. Домовые работали без отдыха, помогая своим домам наряжаться к праздничному выходу в свет.

Пахом тоже озаботился своим видом.

– Иннокентий, а Иннокентий! Мне кажется, левое верхнее окно плохо промыто… Иннокентий, а Иннокентий! С крыши кирпич неопрятно торчит… Иннокентий, а Иннокентий! Подоконники опять запылились!..

Домовой носился вокруг дома с тряпкой в руках и уже валился от усталости.

– Ты будешь самый красивый на балу, Золушка ты моя! – приговаривал он. – Как же я замёрз! Я обязательно простужусь!.. Все, время! Пора идти! – домовой забежал в дом.

Пахом уже хотел двигаться, как наткнулся на тополя. Тот сиял новенькой гирляндой.

– Иннокентий! – позвал дом. – Почему у меня нет гирлянды?

– Это не солидно для такого импозантного дома, как ты! – откликнулся домовой изнутри. – Пошли уже!

Каково же было удивление дома, когда они втроём приблизились к площади Мира. Каких только ухищрений ни придумали другие дома. Три новостройки с правого берега в сопровождении толстого Торгового центра посадили себе на крыши, наверное, тысячу голубей, и те ворковали вместе с подружками. Гостиница-высотка включила все рекламные таблоиды и светилась как новогодняя ёлка, так что на неё даже банки оборачивались. Суд, как показалось Пахому, умудрился покрасить фасад свежей краской! Покровская церковь блестела побеленными боками. К Концерту стекались все. Пришёл даже Исидор Кривые Ворота, хотя он и не любил такие мероприятия. Аполлон с лирой уселся прямо на крышу Концерта. Дома оживлённо болтами, смеялись. Пахом заметил, что Корней встретил старых друзей-деревьев, прибывших из других городов, и обменивается с ними адресами. Подруги Пахома сёстры-речки с фонтана Реки Сибири с криками «Пахоша! Пахоша! Пусти погреться!» забежали в дом и примостились у окна рядышком с закутанным в плед домовым. Этим зимним вечером весь город собрался слушать оперу.

Пахом искал Параскеву. Она тоже пришла. Пахому казалось, что часовенка самая нарядная на этой площади.

– А давай слушать оперу вместе, Параскева! – набрался смелости дом.

– Давай, – потупила глаза часовенка. – Я так рада, что успела. Жаль, что ближе уже не подойти.

И правда, двигаться домам было очень неудобно. Они, как огромные киты, пущенные в аквариум, плавали совсем близко друг к другу и боялись повредить свой или чужой наряд.

Конферансье был избран Балетный. Он встал рядом с Концертом и начал представлять программу. Площадь замерла в ожидании. Этим вечером Хворостовский исполнял лучшее и любимое: романсы композиторов Чайковского, Рахманинова, арии Верди и Моцарта. Дома до последнего не верили, что услышат любимый голос. Но Концерт сдержал слово: как только прозвенел третий звонок и певец появился на сцене, здание распахнуло все окна и двери! Город затаил дыхание и услышал волшебный голос. Да, это был Хворостовский!

Всё и все, кто был на площади, которая разрослась в десятки раз, замерли и тихо внимали чудесной музыке, волшебному глубокому баритону. Только снег падал на крыши домов, опускался на кроны деревьев. Глаза домов остановились и будто вглядывались в себя. Уносимые музыкой, дома словно погружались в воспоминания о своей долгой жизни, вместившей в себя столько других, человеческих, жизней. Голос плыл над городом, доставая из каждого сердца любовь и тоску прожитого, щемящую нежность ко всему живому. Каждый дом наполнялся музыкой, впуская и обнимая её в себе. Каждому хотелось сохранить этот голос в своём сердце, сберечь его и слушать всегда, оживая и страдая вместе с ним. В этот вечер в городе К. время остановилось.

Но вот прозвучала последняя нота. Концерт мигом закрыл окна и двери. Балетный стал быстро распоряжаться:

– Господа, пожалуйста, расходимся! Живее, живее, господа!

Дома нехотя сдвигались с мест, быстро прощались, кланялись друг другу, свежие и похорошевшие от музыки, и скоро разбредались.

Тем временем в концертном зале маленький мальчик выхватил у мамы свой номерок и бегом побежал в гардероб – в театре сегодня было зябко. Надев пальтецо, малыш подошел к окну и раскрыл беззубый рот от удивления.

– Мама! Мама! Там на улице дома ходят! Мама! И дяди, и тёти железные!..

– Привет, маленький ребенок! – высокий человек в шарфе улыбался мальчику. – Хочешь шоколадку? – человек протянул ребенку сладость. – Держи! – он отдал мальчику шоколад, а затем дунул в маленькую блестящую коробочку…

– Что случилось, дорогой мой? – к малышу подошла мама.

– Ничего, мама. Я нашел шоколадку! – радостно ответил сынок.

А Иннокентий вышел на улицу, поднял воротник и поспешил в свой дом, который, наверное, уже стоял на месте.

Глава девятая

Возвращение

О том, как девочка Полина стала здоровой и

путешественникам удалось вернуться к друзьям

Полина открыла глаза. Она стояла посреди юрты вся в липкой жиже, но живая и… здоровая. Она оглядела свои руки и ноги – на них не было язвочек. Она ущипнула себя за запястье – было совсем не больно!

Тогда девочка бросилась на шею старухе ведьме и стала благодарить её. Домовой улыбался, Синильга медленно ходила вокруг котла. Вдруг она остановилась и сказала:

– Фу, какая же ты грязная! И совсем не аппетитная, надо тебе признаться… – Синильга достала из ведра пригоршню снега и подула на свою ладонь. Снег обратился водой и маленьким слепым дождём пролился на ребёнка. Девочка стала совершенно чистой. Она хотела было обнять и Синильгу, но та сказала:

– Стой! Не прикасайся ко мне, человеческий ребёнок! Не смей! – она помолчала. – Это ваше чудесное спасение – полбеды. Надо ведь теперь домой вернуться… Я знаю, откуда у вас мой алмаз. И знаю, что вам за него нужно принести. Но вот только тот, кто вам задание дал, не увидит своих часов вовек, потому что обидел он меня сильно. А вместо часов дам я вам нечто другое. Держите карту! Как прилетите, выйдете из ворот, так сразу Северной Звезде карту покажите да за руки возьмитесь – она вас всех в безопасное место перенесёт. А лешему так скажешь: хочешь часы забрать – сам приходи!

Домовой забрал карту, нарисованную на волчьей шкуре, поблагодарил сестёр, укутал шкурой девочку, и они вышли из юрты.

– Ворота ещё открыты! Смотри прямо перед собой! – крикнула Синильга.

Домовой крепко держал девочку за руку и уверенно шёл вперёд сквозь метель. Он увидел перед собой огромное светящееся пятно, уходящее вглубь подвижной ледяной воронкой. Иннокентий ещё сильней стиснул девочке руку и засмеялся:

– Ну, после ведьминского котла это уж совсем пустяки! Как говорил мне писатель Чехов, кто не рискует, того пчёлы не кусают! Вперёд!