Марина М. в поиске счастья

Марина М. в поиске счастья
Елена Петровна Кукочкина

Марина М. – сумасбродная журналистка. Мечтает взлететь по карьерной лестнице и обрести счастье. А счастье-то оно не за горами! В дождливый день Марина подворачивает ногу и распластывается на асфальте перед дорогим авто. Автомобиль принадлежит молодому, но солидному мужчине. У Марины так и екает сердце при виде серых глаз, обезоруживающей улыбки и стильного костюма, под которым прячется подтянутое тело. Но по плечу ли ей такая любовь? И что делать, если у богача уже есть девушка?Книга наполнена подвигами и падениями, девичьими фантазиями и юмором, любовью и встречами с подругами. Удовольствие от чтения гарантировано!

Елена Кукочкина

Марина М. в поиске счастья

Глава 1. На прощание

То, что умерло, уже никогда не разочарует нас.

Френсис Скотт Фицджеральд

Мы встречались с Вадимом больше года, а точнее 1 год и 3 месяца. И, в принципе, у нас все было хорошо. Немного монотонно, одноцветно и уже как-то по-семейному. Каждый день похож на предыдущий. Выходные стали предсказуемы. Но, как говорится, в тихом омуте.

Так одним весенним субботним днем, когда просыпаешься утром с мыслью, что впереди тебя ждут лучшие выходные, я решила перейти от лежания на диване к действиям.

– Может прогуляемся по парку? – предложила я Вадиму после завтрака. – Или позвоним Саше с Машей и вместе поедем в лес, пожарим шашлыки, возьмем мяч? А может, лучше карты и в покер! Или по магазинам? Мне нужны новые туфли, а тебе рубашка…

– Ненавижу рубашки, – протянул мужчина и уставился в телевизор.

– Хорошо! Не рубашку, а футболку. Нет, лучше в лес на шашлыки – погода замечательная!

– Можно, – безучастно вздохнул Вадим и переключил другой канал.

Я отправилась в душ, напевая под нос одну из детских песен. Настроение было на самом верхнем из существующих уровней счастья. Через полчаса я вышла из ванной и посмотрела на дохлое тело Вадима. Парень иногда лениво почесывал чего-то там у себя между ног и противно топорщил губы-лепешки.

Ни на какие шашлыки он не собирался, и друзья Саша и Маша, конечно, оказались очень заняты. Да и сам Вадим вообще ничего не хотел делать, только лежать и смотреть телепередачи. И ладно если бы это было впервые, ну подумаешь, настроения у парня нет. А здесь цикличность периодов наблюдается. Этакая диванно-телевизионная болезнь, которой даже врач не поможет.

Мы никогда не ругались. И если были какие-то недопонимания, то решали все вопросы переговорами. Но тут я не вытерпела и спустила всех собак.

– Я тоже всю неделю работала, Вадим, не хуже твоего! Писала статьи, встречалась с редакторами, ездила по всей Москве, – распылялась я. – И лежать на диване не собираюсь! Жизнь проходит, а ты только и знаешь, что телек смотришь!

– Ну, иди с подругами и смотри свое кино, раз ты не хочешь «лежать на диване», – демонстративно передразнил меня парень.

– Но я хочу с тобой Вадим, с тобой, слышишь! Мне надоели твои вечные отговорки, ты каждые выходные лежишь. Сколько ещё ждать, когда все изменится?

– Я устаю! У меня очень сложная работа! Марина, я решаю столько важных проблем, как ты не понимаешь?!

Но что Вадим вообще мог решить? Все заботы были на мне. Я управляла и брала под контроль все, что было связано не только с моей, но и с его жизнью. И, может быть, я сама все испортила? Может, в какой-то момент надо было ничегошеньки не делать и предоставить все карты Вадиму? Но я так не могла! Если парень – тюфяк, а я – ослепленная от любви, разве есть моя вина, что я не видела сути наших отношений?

И я вспомнила все, что происходило за последние несколько месяцев. Информация на Вадима лилась рекой, а он сидел, пыхтел, заливался краской, но слушал. В конечном итоге дошло до криков, охов и моих слез. А ещё Вадим обозвал меня «слабоумной истеричкой» и со всей дури грохнул дорогущую вазу об пол – подарок на 8 марта.

В итоге он ушел. Быстро оделся, покидал в спортивную сумку все необходимое и показательно хлопнул дверью, добавив, что свои вещи заберет потом. После я ещё долго ходила по квартире взад-вперед, материла Вадима всеми известными и неизвестными словами, и, в конце концов, увидела осколки от разбившейся вазы и расплакалась. Нет, мне не было жалко вазу, но вдруг отчего-то, стало жалко себя.

Как бы там ни было, но бьет прямо в сердце. Нельзя наглухо закрыть дверь и притвориться, что ничего не было между нами, что мы никогда не встречались, не любили и тем более не ссорились. Ведь в душе всегда останется след от «убегающих саней». Интересно, этот след оставляют слова или все же это так болит любовь?

Я решила никому ничего не рассказывать. Ни одна живая душа не должна была узнать о случившемся. Это только нас касается. Ведь никто не знает, что происходит за закрытыми дверьми.

– Привет, Свет! Чем занимаешься? – позвонила я подруге, как только успокоилась.

– Привет, Мариш! Едем с Игорем в «Кастораму». Мы же затеяли ремонт, нужно кое-что прикупить. А ты?

– Я ничем таким. Вот дома сижу, думаю, чем заняться. Не хочешь куда-нибудь сходить?

– Хочу, но не могу. Этот ремонт… столько надо сделать, – начала оправдываться Света.

– Понятно, – кивнула и сделала глубокий вдох. – Мне нужно сказать тебе что-то важное, только никому не говори. Мы с Вадимом расстались. Навсегда.

– Что? – ахнула Света и жалобы потоком полились на подругу.

– Так, сейчас мы заскочим в магазин, потом все отвезем домой, и я к тебе приеду. Ок?

– Да, хорошо, жду, – сказала я и положила трубку.

Свету я прождала три часа. Но лучше поздно, чем никогда. За это время я успела переделать кучу вещей: ещё два раза пореветь, пораниться об осколки вазы и ещё раз пореветь. Потом все же собрать осколки, обматерить Вадима раз в тысячный и налить горячего мятного чая, но даже не притронуться к нему. И конечно, собрать все вещи Вадима – покидать беспечно в большой пакет, неожиданно спохватиться и опять всё разложить по полкам.

– Почему ты так долго?  – вопрос с наездом служил дружеским приветствие.

– Не могли выбрать ламинат, а потом стояли в пробке, – оправдывалась Света, расстегивая замшевые полусапожки. – А это та самая ваза?

– Да.

– Она была красивой, – подруга развернула газету. – Хм, уже не склеишь…

– И больно надо, – я натянула джинсы и застегнула потуже ремень, потом посмотрела на свое опухшее лицо в зеркале и ужаснулась – ну, куда я сейчас поеду?

– Плохо выглядишь, подруга, – подтвердила мои мысли Светка. – Ты точно хочешь куда-нибудь выбраться?

– Да, в людном месте точно не буду плакать, – я уверенно посмотрела на Свету, потом взяла то, что осталось от дорогой когда-то вазы, и с полной решительностью отправила в мусорное ведро. Что разбито вдребезги – уже не склеишь.

Через сорок минут мы сидели в кафе, пили чай и ждали, пока принесут Светкин любимый буррито, а мне небольшой кусочек торта «Кофейная симфония».

– Какая же я идиотка! – завопила я, как только официант с заказом отошел от столика.

– Тише ты, – приструнила меня подруга, оглядываясь на людей по соседству. – Мы все-таки плохое место выбрали для разговоров, надо было дома оставаться.

– Мне все равно, Света, – мотала головой я. – Понимаешь, я ведь люблю Вадима, но не могу смириться с его пожизненной утопией. Как может менеджер передовой компании быть таким профаном своей жизни?

– Чему ты удивляешься? – отвечала Света, помешивая сахар в кружке чая. – Его воспитание говорит само за себя. У него синдром инфантильного мужчины или попросту Питера Пена.

– Кого синдром?

– Питера Пена! Ты что сказку в детстве не читала?

– Знаю сказку, что за напасть такая?

– Понимаешь, мужчины с этим синдромом не хотят становиться мужчинами. Никакой ответственности, самопожертвования и планов. Этакая жизнь одним днем, да и ладно, – объясняла Света, а я все время утвердительно кивала головой. – Твой Питер Пен никогда не научится принимать решения. Он не станет разруливать сложную семейную проблему, он скорее свалит всё на твои плечи, а если ты ещё и воспротивишься, то устроит скандал и уйдет.