Марина М. в поиске счастья

– Майорова! – перешёл на фамилии редактор, отчего мне стало не по себе. – Ты так и будешь отмалчиваться всё совещание? Чем твоя рубрика будет наполнена в сентябре?

– Я думала написать о… – всё внимание коллег было приковано ко мне одной. – Написать о, написать…

Черт возьми! Мне срочно нужен ответ. Срочно!

– Написать о… недотрахус хроникус э… спецификус, – вырвалась первая попавшаяся мысль. В кабинете наступила гробовая тишина, все ждали продолжения или толкового разъяснения. И только дизайнер-верстальщик Дима зажал рот рукой, после чего громко прокашлялся. Если он понял, то сейчас… Меня в два счета раскусят и все взорвутся от дикого смеха.

– Это про женскую неудовлетворенность? – посмотрела на меня Элла Эдуардовна как баран на новые ворота.

– Да, про её эмоциональную составляющую, – жалобно пропищала я.

– А что неплохо! – спасла меня женщина и тоже прикрыла рот рукой.

– Никогда не знал, что есть такое латинское название. Но мы не пишем про секс, – взял заднюю редактор, и я решила, что больше отмалчиваться не буду.

– А что в этом плохого, Александр Григорьевич? Я всегда пишу для разведенных женщин за 30, которые страдают от одиночества, самовлюбленных мужчин, занимаются воспитанием детей и грешат на подруг-предательниц. Я – та самая невидимая соломинка между журналом и читателем, которая пытается внушить, что одиночество пройдет, мужчины будут наказаны, дети вырастут сами собой, а подруги-предательницы сгорят в геенне огненной. Но почему бы не попробовать что-то новенькое?

Главный редактор вместе с Эллой Эдуардовной какое-то время раздумывали, выслушали положительно мнение коллег, а затем утвердили новую рубрику про секс. Мою рубрику!

Я смотрела на Голубкину, та безжизненно тыкала пальцем в планшет. Плечи у неё поникли, в разговор ни встряла ни разу. Похоже, я отхватила хорошую тему, а Лиза осталась с носом. Помнится мне, что она как-то намекала о теме секса редактору, но он прохлопал ушами. Наверное, это был единственный раз, когда Александр Григорьевич прослушал Лизавету. Горе-то какое!

Через тридцать минут собирания в Интернете сведений о «хроникусе», мимо меня проплыла Элла Эдуардовна и подсунула свернутый клочок бумаги. Я оторопело смотрела на находку на столе. Конечно, для Эллочки внутренний чат – не иначе, как преисподняя, куда не ступит её клик по мышке, но к чему такие хитрости? Я медленно открыла записочку и прочитала: «Я готова была расхохотаться – недотрахус хроникус спецификус. Марина, неужели ты всерьез?».

Элла Эдуардовна заговорщицки подмигнула мне из-за своего стола, на что я губами ей ответила: «Спасибо». Слава Богу, что раскусили мой ляп только она и Дима, в противном случае, меня бы выставили курам на смех перед всем офисом.

В сумке разрывался телефон, я долго возилась, ей-богу, не с двумя отделениями, а с бездонными колодцами и, наконец-таки, достала смартфон. На экране высветилось «Роза». Я в крайнем замешательстве взяла трубку. Подруга мне что-то очень долго твердила о смысле жизни и новых коллекциях Тома Форда, Валентино и Гуччи, на которые она уже истратила весь денежный лимит, выделенный Максимом. И она бы, может быть, бросила парня, потому что приелся уже как-то… Но вот только жизнь свою не видит без пары фиолетовых туфель от Маноло Бланик.

– Просто надо всё попробовать, понимаешь меня, Марин? – нашла оправдание Роза.

– Тогда запишись в клуб свингеров, – едко ответила я, прикрывая трубку рукой, чтобы меня не услышали коллеги. – Этого ты точно ещё не пробовала.

– Чего я не пробовала, так это новые туфли из коллекции Маноло из шелковой ткани с изумительной брошью из мелких драгоценных…

– Хватит! Остановись. Я вешаю трубку. Ты – меркантильная женщина, тебе это ясно?

– Ясно, ясно, – причитала Роза. – Но моя любименькая Мариночка, пожалуйста, пожалуйста! Съезди со мной в субботу в ГУМ. Я примерю, а ты просто посмотришь на них и всё поймешь. Это Маноло Бланик! Я обещаю, что потом разорву отношения с Максимом или оставлю для секса раз в неделю. Я такая же Роза, как и прежде. Ну, пожалуйста! Мы же лучшие подруги! Плиз…

– Ладно, договорились, буду в субботу у тебя! – сказала я, лишь бы отстала, бросила трубку и перешла к чтению бумаг, которые принесла мне Лиза. У моей писательницы Рублевской было много полос в следующем номере: интервью, фотосессия, рубрика с рассказами и рекламная мини-статья новых книг. Может, ее еще на обложку поместить? Получается, одна писательница на весь журнал – сплошная коммерция.

Телефон у меня опять заиграл, а Элла Эдуардовна уже неудовлетворенно подняла глаза из-за своего компьютера. Я думала отключить звонившего, но на экране высветилось слово «Андрей», и я тут же забыла обо всем.

– Привет, Марин. Не помешал?

От тембра его бархатного голоса я готова была скатиться прямо под стол словно жидкое тесто. Но Эллочка Людоедочка вовремя прожгла меня взглядом и погрозила пальцем на мои внерабочие разговоры по телефону, и я быстро пришла в себя.

– Нет, не помешал, говори, – лгала я, отмахиваясь редактору.

– Завтра я поеду на наш объект в Котельники, надо разобраться с кое-какими делами. Могу взять тебя с собой, посмотришь квартиру, увидишь всё своими глазами, поймешь точно – нужна она тебе или нет.

– Отличная идея! – И как вообще я раньше не подумала, что квартиру перед покупкой умный человек прежде всего посмотрел бы, а потом уже решал всё остальное.

– Тогда завтра в 11 жду у нашего офиса на Авиамоторной. Ты знаешь точный адрес?

– Да, знаю. Доберусь на метро, – зачем-то добавила я. Конечно, в скромном мире фантазий я бы хотела, чтобы Андрей забрал меня возле моей работы. Но кто я для него, чтобы ради меня пересекать часть города?

– Хорошо, давай я тебя подхвачу возле метро. Так будет удобней?

– Скорей всего.

– Тогда до завтра.

– Пока, – попрощалась и ещё долго слушала гудки на том конце провода. Я не верила в свое маленькое счастье. Завтра мы вместе едем в машине. Целых полдня я и он. Он и я. Господи! Какое же это счастье! Я люблю весь мир… И Эллу Эдуардовну, которая люто впилась в меня взглядом и ждала, когда же я начну работать.

Но все дела подождут! Ведь надо было срочно отпроситься с работы на завтра. Это пленительное слово «Завтра», это неудержимое чувство перевести стрелки вперед, чтобы время пролетело незаметно, а завтра остановилось. «Завтра, завтра», – нежно прокручивала я в уме, и смаковала каждую мысль об Андрее. Но завтра я должна быть в офисе. Придет опрашиваться или пришло время воспользоваться тузом в рукаве?

– Я хотела поговорить с вами насчет суммы за рекламу книг Рублевской, – осторожно начала я наступление, заглянув к главному редактору в кабинет. – Сто пятьдесят тысяч – это очень мало. Согласитесь, что такая сумма может покрыть только печать журнала?

– Что? – начальник оторвал голову от бумаг и багровыми глазами впился в меня.

– Меня уведомила о точной цифре Светлана Кортнева, с которой я разговаривала в издательстве «АРС», – тихо говорила я, ибо в гневе редактор был хуже лютого зверя. – Я объяснила Светлане Аркадьевне, что эта сумма уйдет только на печать одного разворота и…

– И что? – покрылся пунцовыми пятнами мужчина.

– Ничего. Просто… Как думаете, 250 тысяч рублей – такая сумма подойдет? – редактор молчал и сверлил меня взглядом словно перфоратором.

– Понимаете, Александр Григорьевич, если Рублевская заплатит 250 тысяч рублей вместо 150 – это же хорошо, правда? Согласны? – перешла я чуть ли не на шепот.

– Так, Майорова, что ты хочешь?

– Хочу, чтобы наш журнал получил 250 тысяч. И хочу завтра выходной, – произнесла я на одном дыхании и зажмурилась.

– Завтра работа с письмами! И я лично говорил со Светланой Кортневой по телефону. Мы с ней договорились о другой сумме, – терпеливо объяснял редактор.

– А что, если я скажу, что Рублевская уже согласилась на 250? И только за рекламу! Про всё остальное надо говорить с ней отдельно. И о суммах тоже, – намекала я на то, чтобы в следующий раз редактор так не дешевил. Между нами повисло недолгое молчание, видимо, мужчина соображал, что к чему, а я победоносно кивала головой. Да! Да! Я это сделала!

– Могу я рассчитывать на выходной? – хитро улыбнулась я.

– А ты та ещё штучка! – посмеиваясь, тыкал пальцем в меня мужчина. – Хорошо, в табель внесу рабочим днем.

Вечер четверга выдался очень бурным. Я перелопатила гардероб и перемерила все имеющиеся у меня варианты. Сбегала к Светке за туфлями, но на полпути обратно меня вдруг осенило – мы едем на стройку, а не на танцплощадку, и обувь нужна удобная. Да и платье, украшенное гипюром, будет не в тему.

Растерянная и доведенная до отчаяния своими же мыслями, я выбрала светлые джинсы, легкую шифоновую рубашку, бежевые балетки и маленькую сумку через плечо. Здесь не было ни лейблов, ни ценников, ни известных имен. Главный принцип звучал так – снимаем маски и смотрим, что получится.

В 10:55 я вышла из метро «Автозаводская», и начала оглядываться по сторонам. Ни Андрея, ни его машины не было. Я направилась вдоль трамвайных путей к остановке маршрутного такси, но и там никого, только машины с шашечками прижимались к свободным бордюрам. Меня вдруг охватил неведомый страх, и я побежала в обратном направлении.

Завернула за угол, прошла мимо понатыканных по всему городу кафешек «Кофе хауз», и вдруг увидела отблеск машины Андрея на той стороне улицы, припаркованной возле сквера Калинина. Вдох-выдох, вдох-выдох. Я пробежала подземку, вышла на улицу и только, остановившись возле кованого забора, смогла отдышаться. Сердце стучало под самым горлом. Мне немного оставалось до машины, когда дверь её открылась и появился Андрей.

На нем был светлый костюм, белая рубашка в частую светло-синюю полоску, синий атласный галстук, а на глазах солнцезащитные очки. Всё пропало! Надо было надевать платье и каблуки, или на худой конец съездить к Розе или в магазин. Хотя с другой стороны, кого я пытаюсь обмануть?