Любовная Любовь

– Ну, вы вся такая скромная, утончённая и очень красивая! Здесь таких больше нет, – Завранский не сводил с меня глаз, разглядывая, будто под микроскопом.

– Спасибо. А что же друг-то ваш сидит и грустит? По вас что ли, скучает, или у него очки запотели? – я кивнула в сторону красавчика, который с новой непреодолимой силой будоражил мою разбавленную винишком кровь.

– Какой ещё друг? Здесь только ты и я. Надо срочно сменить трухлявый пол ДК на мягкое сиденье моей десятки, мммууррр?

– Извините, вы не по адресу, – сказала я как отрезала и выдернула свою руку из его мышеловки: он меня изрядно разозлил.

По непонятной для меня причине, следом за всхлипываниями певицы Максим, заиграл мистер Кредо и раздался сиплый голос тамады:

– Дамы приглашают кавалеров!

Возможность пригласить мужчину на танец всегда казалась мне сомнительным удовольствием, и в этот раз я, конечно, не собиралась никого приглашать. Оказалось, в этом не было необходимости – не успев сделать и двух шагов в сторону своего места, я вновь оказалась в чьих-то сильных руках. Сильных, мускулистых, рельефных, накаченных руках – одна из которых стальной хваткой легла мне на талию значительно выше, чем могли себе позволить парни, с которыми я нередко танцевала на школьных дискотеках. Другая рука кавалера, слегка сжав, вытянула мою ладонь на уровне плеча.

– Не обращайте внимания на моего друга, он излишне самоуверен. Ему почему-то кажется, что все его хотят, – спокойно произнёс предмет моего обожания бархатным басом.

Я лишь кротко похихикала в ответ. Я не могла ничего ему сказать, и не потому, что боялась сморозить чушь, я в принципе физически не могла пошевелить языком. Казалось, и тело больше не под моим контролем, оно таяло, будто масло на ароматном хрустящем батоне.

– Меня зовут Стас, а вы, я так понимаю, Елена? – сказал он, слегка отдалившись от меня, чтобы видеть мои глаза.

– Да, – еле пошевелила губами я и покрылась мурашками.

В этот момент в нас врезалась тётя Люба, мама Маши:

– Ой, Лена, извини. Это твой молодой человек?

Я жутко смутилась и торопливо ответила:

– Нет, тёть Люб, этот мужчина женат. Мы просто танцуем.

– Жаль, вы так красиво смотритесь вместе!

Очевидно, ей хотелось сморозить ещё одну глупость, но мой танцор диско, заметив, что я смутилась, отодвинул нас в сторону.

Невероятно, но ди-джей, явно сошедший с ума или получивший от кого-то неплохие чаевые, включал медленные танцы подряд ещё раз пять. От мурашек, проникших в серое вещество, я не могла считать и вообще распознавать музыку.

Мы танцевали и рассказывали друг о друге. Стас ненавязчиво и непохабно восхищался моей фигурой. В частности, с восторгом отметил сильные мышцы моей спины. Он нежно давил пальцами около моего позвоночника, и я чувствовала себя флейтой в руках опытного музыканта.

Только минут через двадцать до меня дошло, что это не сумасшедший ди-джей включает несколько медленных танцев подряд, это сумасшедшие мы танцуем медленно под быструю музыку. Нехотя я всё-таки прервала наш вальс, ссылаясь на то, что все уже косятся в нашу сторону.

Этот почти бесконечный танец выжал из меня все моральные силы, и я решила отдохнуть в просторном холле возле выхода из клуба. Я уселась на лавку, подогнула под сиденье ноги. Прямые руки положила ладонями вниз параллельно бёдрам. Голова моя была опущена, глаза закрыты. Мне хотелось хоть немного успокоить свои мысли и чувства, которые сумбурно кружились в голове, словно горсть сахара в стакане воды. Рядом кто-то сел, я почувствовала всё тот же запах секса, перемешанный с еле уловимым ароматом дорогого парфюма. Мы молча сидели рядом, и наши мизинцы нежно соприкасались. Сахар в моей голове растворился, и мысли постепенно смолки, им на смену вернулась армия мурашек, обсыпая моё тело и атакуя самые необычные места. Я чувствовала себя беззащитной, полностью подвластной ему. Признаюсь, что меня пугали мои желания, которые мне хотелось исполнить прямо на той лавке. Кажется, колокольчик внизу моего живота оглушающим набатом звенел на весь Заозёрский район: ДЗИНЬ-ДЗИНЬ-ДЗИНЬ!

До совершеннолетия мне оставалось чуть больше двух недель, а значит, дома я должна была быть как штык в одиннадцать. Мне пришлось натянуть на горячее, влажное тело полушубок из искусственного меха и попрощаться с гостями и молодожёнами. «Даже Золушка до двенадцати могла бы мизинцами сидеть теребонькаться», – ворчала я про себя по дороге домой. Конечно, Стас предложил проводить меня, но я решительно отказалась (то ли просто хотелось обдумать всё происходящее, то ли я боялась зайти в этот омут ещё глубже).

Обычно, когда меня переполняли эмоции, я почти до утра не могла спать. Остановить скоростной поток мыслей на магистрали анализа новых впечатлений всегда было для меня невозможным. В ту ночь я отключилась мгновенно, как это бывает у совсем маленьких детей, испытавших эмоциональный взрыв.

Для тех гостей, которые не успели воплотить свои грязные мыслишки, придумали второй день свадьбы. Используя все грани своего таланта убеждения, я отпросилась у родителей и снова пошла в сельский клуб, который ещё не успел остыть со вчерашнего вечера. Я с порога направилась к невесте, стоящей в нарядном фартуке около стола со столовыми приборами. Широко улыбаясь, Маша меня обрадовала тем, что кроме подарка, на который я и так потратила всю степуху, надо ещё выстегнуть деньжат, чтобы купить, блин, ложку! Нет, ну я могла проехать к своему месту за накрытым столом в тазике и получить прибор бесплатно. Однако стеснение перед своим красавчиком, который уже сидел в зале, как арабский шейх, с ложкой и вилкой, заставило меня отказаться от столь увлекательной поездки. Когда невеста наконец перестала вымогать деньги у приходящих зомби и позволила им вернуться к жизни с помощью ухи, веселье разгорелось пуще прежнего. Стас при первой возможности пригласил меня на танец, и снова тушка моя крутилась в его объятиях, как кура-гриль на вертеле.

Время пролетело моментально. К концу вечера гости надышали перегаром так, что можно было этим теплом согреть сотню антарктических экспедиторов. Чтобы насквозь не вспотеть, я вышла на улицу остыть и покурить. Да, именно сейчас я сообщаю своему читателю, что курю – самый мой позорный стыд. Помню, как в детстве я по утрам чистила зубы, а папа в это время курил в печку на кухне, и меня жутко тошнило. Я каждое утро зарекалась, что никогда не поддамся этой пагубной привычке. Но в старших классах курение автоматически переносило тебя на следующий уровень по шкале крутости, а мне, как и почти всем моим подружкам, неимоверно хотелось быть крутой. Конечно, втягиваться в мир вонючего тумана мне посчастливилось с Олей, которая тоже не устояла перед модной привычкой.

Я спряталась в укромном местечке во внутреннем дворе Дома культуры и не спеша потягивала противный дымок. Стою, курю, ни в кого не дышу. Погружённая в свои мысли, я не заметила, как Стас подошёл ко мне. Постояв пару секунд, он молча взял у меня сигарету и затянулся, слегка закашляв.

– Ты же не куришь? – недоумевая, спросила я.

– Теперь курю, – Стас пожал плечами, улыбнулся и ещё раз закашлял.

– Зачем тебе это всё? – очень серьёзно спросила я, имея в виду наш очевидный флирт.

– Ты моя Снегурочка! Маленькая девочка в белой шубке, на ресничках снег, щёчки румяные, губки алые, улыбнись в ответ.

Он широко улыбнулся, подошёл ко мне максимально близко и поцеловал.

Весь мой, казалось бы, развитый мозг был против, но, видимо, остальное тело было ему уже неподвластно. Моя белая пушистая шубка, снег, падающий огромными мягкими хлопьями, словно шматками белоснежной ваты, действительно придавали происходящему атмосферу волшебной предновогодней сказки. Снегурочкой меня никто до этого не называл. Красавицей, милашкой, принцессой и прочей банальщиной – да, а вот Снегурочкой…

– Я ведь живая, настоящая, – сказала я тихо, всё ещё находясь от Стаса на расстоянии поцелуя.

Этими словами я хотела ему намекнуть, что не стоит играть с моими чувствами и дарить мне призрачную надежду на красивую и светлую любовь.

Он не успел как-то отреагировать, потому что мы услышали, как на крыльце клуба зашумели люди. Оказалось, что часть гостей собиралась ехать в Заозёрск в кафе, поскольку время аренды Дома культуры закончилось. Моё время, кстати, закончилось тоже, и я сказала Стасу, что мне нужно домой. Он громко рассмеялся.

– Разве Золушка не может отпроситься у своей крёстной феи ещё на пару часиков? Смотри, карета ещё не превратилась в тыкву, – Стас кивнул в сторону десятки Завранского.

– А мне кажется, что это тыква ещё не превратилась в карету. Опасная заварушка, конечно. Но я, пожалуй, рискну.

Придя домой, я позвала маму на разговор. Мне хотелось поделиться с ней своей радостью от нового знакомства, но я понимала, что это сродни чистосердечному признанию преступника-рецидивиста, которому грозит пожизненное лишение свободы.

– Мама, праздник продолжается. Там очень здорово! Разреши мне сходить ещё на час, пожалуйста. Ну, пожалуйста! Мне правда очень хочется пойти, – я буквально умоляла.

К моему удивлению, мама согласилась, но всем своим видом показала, что эта идея вовсе ей не нравится. Конечно, мне пришлось соврать, что праздник продолжается в Доме культуры.

Боясь, что тыквенная компания меня не дождётся, я неслась со всех ног и перешла на быструю ходьбу лишь тогда, когда увидела разрывающуюся от смеха и громкой музыки машину пухляша. Открыв заднюю дверь, я поняла, что для меня совсем нет места. Стас с ехидной улыбкой похлопал себя по коленям, приглашая меня расположить свою молоденькую попку на его квадратных бёдрах. Естественно, так лихо и сумашедше я ещё не каталась. Подъехав к Заозёрскому кафе «Ветхая избушка», шумная компания с хохотом выкатилась из автомобиля. Мы со Стасом остались вдвоём на заднем сиденье. Зайти в кафе нас никто не звал.

Мы ни о чём не разговаривали. Рты наши были заняты друг другом. Целовались мы так, словно в результате этих поцелуев должен был остаться лишь один из нас, так как он попросту бы съел другого. Подсознательно я понимала, к чему эта страсть должна была привести в тот вечер. Понимала, хотела этого и боялась, поэтому оттягивала момент перехода к конкретным действиям настолько, насколько мне хватало сил. Через несколько минут Стас заподозрил, что червячок сегодня в домик не попадёт, и резко прервался:

– Что не так?

Я молча пожала плечами.

– Ты что девственница? – вопрос Стаса больше звучал как утверждение.

Он явно был удивлён и даже поражен этим фактом. Немного подождав, чтобы перевести дыхание, Стас спросил:

– Ты сама-то этого хочешь?

– Да, наверное… – мне сложно было так открыто говорить о сексе, обычно я была раскрепощённой только в своих фантазиях.

– Тогда нужно подождать, – мой рыцарь почему-то выглядел довольным, несмотря на облом.

– Чего подождать? – я, кажется, расстроилась в отличие от Стаса.