Украденное счастье

Барон сдержанно улыбнулся, шутка ему понравилась. И Кэтлин была почти уверена, что мужчины договорятся между собой.

***

Прибытие в Портсмут не радовало Джека. Несмотря на весь проделанный путь от Парижа до Дьепа, он словно снова был в самом начале дороги. Путь, который ему предстояло пройти, не измерялся милями. И идти по нему он мог только в одиночку, ибо это был путь к прощению.

Жан был в восторге от путешествия, ему всё было в диковинку. Он расспрашивал Джека обо всём, что представало перед их взорами, и Джек всё ещё охотно рассказывал о своей родине, не переставая при этом учить парнишку английским словам.

Но чем ближе они подъезжали к Бирмингему, тем Джек становился молчаливее, мрачнее и задумчивее. Он старался представить себе встречу с матерью, обдумывал, что он скажет ей. И у него ничего не получалось.

Чем ближе он находился к дому, тем сильнее у него обострялось чувство вины перед матерью. Он не давал вестей о себе столько лет! Она даже не знает, жив ли он.

И скорей всего уже не ждёт его. А ведь что стоило ему время от времени посылать хотя бы короткие записки с сообщениями, что он жив?

Только сейчас Джек начинал понимать, как жестоко поступил по отношению к матери, ведь он её единственный сын. А он тоже не знает, жива ли она. Что он скажет ей в своё оправдание? Слов было то слишком много, то не находилось вовсе.

***

В часовне святого Кристофера горело множество свечей, освещая каменные высокие стены и согревая сердца немногочисленных прихожан в пасмурное воскресное утро.

Графиня Давенпорт привычно молилась у святого изваяния и всегда последней покидала часовню. Подавая милостыню одному из нищих, она в тот день была рассеяна и задумчива. Напрасно бродяга пытался заглянуть в её лицо, поймать взгляд.

Леди Сьюзен прятала под траурной вуалью заплаканные глаза, торопилась сесть в карету. И когда экипаж отъехал, нищий бродяга сбросил с плеч лохмотья, вытер грязь с красивого молодого лица.

Джек Лэнгли нахмурился, опуская взгляд. Но сердце взволнованно и отчасти радостно билось в груди. Его мать жива! Вот что он хотел узнать.

И глубоко вздохнув, Джек улыбнулся, планируя встречу с матерью.

***

Леди Сьюзен давно не испытывала желания исповедоваться. Но сейчас ей хотелось получить прощение за то, что не испытывает горя из-за смерти мужа.

Маленькое окошко открылось, приглашая к началу исповеди.

– Простите меня, святой отец, ибо я грешна. Я ношу траур по мужу, но я не скорблю о его смерти, – негромко проговорила Сьюзен.

– Едва ли он стоит того, чтобы скорбеть о нём, матушка, – прозвучал ответ из исповедальной. – Единственный ваш грех в том, что вы дважды не узнали своего сына, когда он был так рядом, так близко к вам.

– Джон?!

– Вы и сейчас не узнаёте меня?

Леди Сьюзен смотрела на молодого мужчину перед собой. Она вглядывалась в его побледневшее лицо, но всё ещё боялась спугнуть нечаянное счастье.

Прошло десять лет, но годы не настолько изменили черты лица её сына, чтобы было невозможно его узнать. Сьюзен обхватила лицо Джека ладонями, готовая расплакаться от счастья.

Джек почувствовал, что у него перехватило горло. Накануне он обдумывал каждое слово, но не думал, что будет так тяжело их произнести. Вся юношеская обида на мать испарилась, как будто и не существовало. Да и в чём она виновата перед ним?

В её глазах Джек увидел столько боли и страдания.

– Джонни! Мой Джонни! Это и вправду ты?!

– Так вы сомневаетесь, матушка? – мелькнула усмешка на его губах. – Я тоже сомневаюсь в этом. Я не тот, кем был раньше.

Леди Сьюзен кинулась к сыну на грудь. Джек крепко прижал ослабевшую женщину к себе.

– Простите меня, матушка, – прошептал он и крепко обнял её.

Леди Сьюзен зарыдала, уткнувшись в его грудь. Но это были слёзы счастья. Она снова запрокинула голову, глядя на него, погладила его длинные волосы.

– Ты жив! Я знала это! Я верила! Я молилась! И ты вернулся! Как же ты возмужал! Какой же ты красавец, Джон!

– Простите меня! Простите, матушка! – простонал Джек.

– Обещай, что вернёшься домой, Джон!

– Какой дом может быть у бастарда? – с горечью в голосе скривил губы Джек.

– Не смей так говорить! Ты наследник! Ты Уэстмор! И лорд Данфорд!

Джек едва не зарычал от злости. Но он вернулся сюда ради этого титула!

– Я здесь только ради вас, матушка. И ради вашего прощения.

– Я уже не сержусь на тебя, Джонни. Только вернись, прошу тебя, – говорила она почти с отчаянием.

– Со мной двое друзей.

Сьюзен кивнула с улыбкой, вытерла слёзы. Они вместе вышли из часовни. Джек негромко свистнул, подавая условный сигнал.

– Их зовут Рейвен и Жан.

– Рейвен? Необычное имя.

– Это мой конь, – улыбался Джек, надевая шляпу.

И леди Сьюзен снова улыбнулась, впервые за много прошедших лет.

***

Пошатываясь от утренней непонятной слабости, Элиза всё же спустилась к завтраку. Вежливо поинтересовалась у дядюшки, что пишут в газете.

– С прискорбием сообщают, что скончался лорд Данфорд из Бирмингема, – зачитал некролог сэр Ричард. – Его вдова леди Сьюзен…

Элиза уже не услышала вторую фразу. Леди Кэтлин вскрикнула, увидев падающую в обморок девушку. Та долго не приходила в себя.

– Нет, не может быть. Только не Джон, – пробормотала она со стоном и заплакала. – Тётушка, он не мог умереть. Только не Джон!

Кэтлин поняла, о чём говорит племянница.