Разрушу твою жизнь

– Что? – свистит сквозь гнев мой первый клиент. – Да ты знаешь, кто я такой и что тебе за это будет? Вон пошла отсюда!

Вслед за мамкой в комнату заходят амбалы, намекая на то, что устраивать истерики бесполезно.

– Выметайся, – кивает мамка в мою сторону, и я торопливо следую этой рекомендации. – Тебя повезут в другое место. Не менее интересное.

Глава 8

– Куда? – спрашиваю на автомате, запоздало соображая, что правды мне никто не скажет.

Мамка неприязненно меня разглядывает, раздражаясь от самого факта моего существования. И по глазам вижу, как ей будет приятно причинить мне боль. Хотя мы с ней едва знакомы.

– Поторапливайся, если не хочешь остаться здесь и сначала удовлетворить первого клиента, – мерзко усмехается, покручивая на пальце ключи.

На негнущихся ногах я проковыляла вон из этой каморки, которая будет сниться мне ночами в кошмарах. И только сейчас ощутила, насколько пережитое оказалось страшным. А ещё недавно лишиться девственности с тем, кого я вижу впервые в жизни, – неизбежным.

Пока шла, вся обстановка размылась в одно пятно. Куда меня везут, к кому?

Обшарпанные стены, побитый ботинками пол. Множество дверей по бокам. И звуки, ранившие мой ещё невинный слух.

Они пробирались через звукоизолирующую обшивку и пугали до чёртиков. Где-то раздавались стоны удовольствия, а где-то прятались мелодии боли и страха. Мольбы прекратить пытки. Но и за это извращённое удовольствие – слышать женскую боль – заплачено. С лихвой. Чьей-то жизнью и грязными банкнотами.

Предплечья сжимали стальными тисками. Но я даже радовалась боли от грубых захватов. Она приводила в чувство. Бодрила. Не давала упасть в бездну отчаяния.

Потому что голову посещали лишь тёмные, жуткие мысли. Окружавшим меня людям я не доверяла.

Прежде чем выпустить на улицу, мне завязали глаза чёрной тряпкой. Под веками встала кромешная тьма.

Страх разливался по венам тёмной, густой жижей. Связывающей мышцы и волю.

Из ощущений остались только телесные. Чужеродные прикосновения рук. Смрадный запах пота моих конвоиров.

Я шла, пытаясь избавиться от грубого захвата, но ничего не получалось. Два амбала, что меня вели, и не думали ослабить хватку. Но разве мне привыкать к синякам.

Забросили, как ненужный товар, на дно автозака. Прикинула, какой по счёту синяк получила моя задница. Благо она у меня широкая и есть простор для кровавых разводов.

По пути ко мне не прикасались. И я расслабленно откинула голову назад, ловя глазами скудные лучи света через прорезь повязки. Чувствуя каждую кочку по пути.

И снова тысяча вопросов. Куда меня везут? Зачем?

В какой-то момент я перестала бояться. Страх отошёл на задний план, и на меня накатилось безразличие. Единственное, чего я опасалась, – это посягательств на собственное тело. Смерть порой кажется не такой страшной, если она мгновенная. Без мучений, без боли и ужаса.

Автомобиль остановился. Дверь распахнулась. Я почувствовала дуновение ветра, лизнувшего мою оголённую плоть. Обжёгшего её холодом.

– Пошли, шалава, – обратился ко мне мужчина и грубо потянул на себя, – тебя заждались.

Улица. Жар помещения, куда меня буквально всосало. Облегчение от теплого воздуха, принявшего в свои объятия. Почти блаженная нега.

Мне развязали глаза лишь тогда, когда двери лифта сомкнулись за спиной. Вытолкнули из него пинком, ударив между лопаток. Я едва не упала, когда каблуки увязли в ворсе ковра.

Погримасничала, ощущая, что даже на лице мышцы успели одеревенеть под плотной повязкой. И осмотрелась, морщась от света. Пространство вокруг казалось смутно знакомым. Хотя я здесь точно никогда не бывала.

– Шевели булками, сучка, – очередной толчок.

Хорошо тебе, амбал недоразвитый, демонстрировать силу с тем, кто тебя слабее в десятки раз. Был бы у меня ножичек, я бы давно уже вонзила его поглубже в двух упырей. Но из моего оружейного арсенала со мной лишь язык.

– Если бы твой хозяин-фетишист не нарядил меня в эти дешёвые шмотки, я бы давно от вас сбежала. – Вспомнила маслянистые глазки наркобарона. – Но боюсь, у твоего хозяина иначе не встанет. Так ведь?

Прикусила язык, получая очередной синяк в свою коллекцию. Страшно представить, как выглядит моя кожа. Наверное, ни одного живого места нет.

Но на этом конвоир не останавливается. Ударяя меня о ближайшую стену с такой лёгкостью, будто я плюшевая игрушка. Абсолютно не испытывая жалости и не считая меня за живого человека, способного испытывать боль.

Но какая теперь разница. Может, лучше оказаться в беспамятстве, чем выставленной на поругание толпой мужиков. От этих мыслей сделалось совсем не по себе. Потому что я отлично понимала, что совершённый мной проступок непростителен в криминальных кругах. Я не только подставила наркоторговца. Я ещё пыталась его укокошить. Жаль, неудачно.

Второй охранник оттащил меня от своего собрата, отпуская ехидные комментарии. И повёл к резной двери. Охранники, сторожившие вход, распахнули её перед моим носом. В глаза ударил холодный свет. И я не сразу сумела рассмотреть всех присутствующих.

– А вот и наша сегодняшняя ставка пришла, – услышала я голос наркобарона. Скользнула по нему взглядом и уставилась на Хозяина.

Сердце ухнуло вниз, как на американских горках, пока я ждала, когда же он обратит на меня внимание. Но он лишь мазнул взглядом по мне без интереса. И сердце, как на аттракционе, принялось стремительно подниматься вверх, стуча в горле и отдавая в виски.

Карточный стол. Покерный, полагаю.

Смешно. Разве я нужна Шамилю? Я ведь проблема, головная боль. Меня проще убить, чем спасти от самой себя.

– Принимаю, – прозвучал его ледяной ответ, от которого мурашки поползли по спине.

И вдруг приходит осознание, очень медленно и туго. Что цель Шамиля не спасти меня. А наказать. Лично. И за это удовольствие он готов платить. Знать бы, какую ставку он поставил против. Если проиграет. Чего может из-за меня лишиться?

Шлёпнулась измождённо на пол, прислонившись к стене и наблюдая за ним украдкой. И вдруг поняла, что соскучилась по нему до чёртиков. Только от возможности его видеть мне стало хорошо. Тепло. Наверняка подобное испытывают наркоманы во время прихода. Когда по венам струится кровь, посылая в мозг сигналы об удовольствии. Оно накатывало на меня волнами, грея моё замёрзшее нутро.

Шамиль источал секс. Не только потому, что был красив как бог. Каждое его движение казалось строго выверенным, спокойным. От него исходила аура власти, и мне хотелось с криком запрыгнуть в неё, как в речку в жаркий день. Потому что я дико устала бояться и прятаться. И только за его спиной увидела безопасное место.

Сильные пальцы, которыми он виртуозно жонглировал картами, вызвали в моей голове совсем похабные ассоциации. О том, как он прикасается ко мне. И как раз именно сейчас я в наряде, предназначенном для быстрого секса. Полоска трусиков, закрывающая мою промежность, такая тонкая, что носит исключительно декоративную функцию. Не скрывая ничего от глаз.

Свела коленки, со стыдом сознавая, что ноги расходятся в стороны против моей воли.

Запоздало сообразила, когда обстановка за столом изменилась. Наркобарон казался злым.

Шамиль выгнал всех из комнаты. Поднялся из-за стола, наконец обратив на меня внимание. Будто только что заметил реквизит, который он выиграл. Его приз.

Но чем дольше смотрел, тем страшнее становилось. Не спеша изучал мой наряд, подмечая каждую деталь. Дурацкие чулки в сетку. Короткую юбочку. Топ, поднимающий мою грудь так высоко, что я могла бы положить на неё подбородок.

И под его взглядом мне захотелось стать мышкой и сбежать отсюда куда подальше. Потому что такой ярости я, пожалуй, ещё никогда не наблюдала.

– Чем со мной будешь расплачиваться за свою жизнь, Лиса?

Сглотнула застрявшую в горле слюну, с замедленной реакцией наблюдая за его рукой. Мне сначала показалось, что он хочет ударить. Одно движение, и от меня останется мокрый след на стене. Но нет, Шамиль лишь резким жестом сжал пятернёй моё лицо, придвигая ближе к себе.

Чтобы ослабить возникшую боль, я отлипла от стены и потянулась вслед за его рукой, вставая на колени и упираясь в пол ладонями. Дурацкая, унизительная поза. Но никакого унижения я не испытывала. Наоборот. Что-то странное родилось во мне. Животное. Я вдруг ощутила себя самкой, которую подмял её самец. И замерла, глядя ему в глаза, пока внизу живота назревал настоящий пожар. Сжигающий все мои страхи, все мысли. Предположения о том, что он причастен к убийству отца. В голове ничего не осталось кроме пепла из этих мыслей.