Учитель для ангела

– По необходимости,– Ро даже не подумал отнекиваться и тем более оправдываться. – Видишь ли, по милости этой барышни мы потеряли один из источников финансирования, а конкретно – сбыт старинной ювелирки. Я решил, что личный контакт в данном случае будет самым эффективным способом исправить ситуацию.

– И затащил бедняжку в постель,– закончил его рассказ Вениамин.

– Это спорное утверждение,– его гость саркастично хмыкнул. – Если честно, я так и не понял, кто кого затащил.

– Ты, главное, не увлекайся,– в голосе Вениамина послышалось недовольство,– вспомни, чем для тебя закончились прошлые амурные похождения.

– Вен, ну сколько можно? – тут же вскинулся посетитель. – Я же много раз просил тебя не напоминать мне о том сталкере. Я с ним рассчитался по полной и надеюсь, что больше наши пути не пересекутся.

– Игра большая,– Вениамин с сомнением покачал головой,– может, и не пересекутся. Так ты займёшься сводничеством? Интрижка с местной красоткой тебе не помешает? Мой опыт показывает, что аэры, напяливая на себя аватарскую шкурку определённого пола, начинают действительно себя чувствовать мужчинами или женщинами.

– Ты же знаешь, почему это происходит,– отмахнулся Ро. – Когда-то и в Аэрии было разделение на два пола, это просто рудиментарный синдром. К счастью, меня это не затронуло, мне одинаково комфортно в любом теле.

Некоторое время маг с любопытством разглядывал своего посетителя, а потом громко расхохотался. Ро не стал его прерывать, просто сидел и ждал, когда приступ непонятной смешливости закончится. Наконец, Вениамину надоело стебаться, и смех резко оборвался.

– Если бы ты только мог видеть свои масляные глазки, когда рассказывал про свою новую любовницу, то не бросался бы столь безапелляционными заявлениями,– сподобился объясниться маг. – Извини, Ро, но ты больше мужик, чем большинство местных аватаров.

– Мне действительно нравится эта игра,– не стал отпираться герой-любовник,– особенно, если женщина привлекательна, но могу тебя заверить, что работе это никак не повредит.

– Хотелось бы надеяться,– мрачно отозвался маг. – Если ты начнёшь видеть в аватарах живых существ, то больше не сможешь оставаться собой.

– Я знаю, кто я такой,– Ро резко поднялся и не прощаясь направился к двери, однако уже взявшись за ручку, притормозил. – Вен, а тебя никогда не мучают сомнения? – тихо спросил он. – Мы же своими экспериментами губим не аватаров, а игроков.

– Бывших игроков,– поправил его маг,– они уже давно утратили способность к правильной самоидентификации.

– Но их сознания – это сознания аэров,– Ро повернулся и вопросительно взглянул на хозяина кабинета. – Есть ли у нас право рисковать их жизнями?

– Это малая и, увы, неизбежная плата за освобождение всех, кто пострадал от стирания,– тон Вениамина был резким и вдобавок назидательным, что вызвало у его собеседника невольное отторжение. – Надеюсь, ты не собираешься оспаривать решение, которое принял Совет ратава-корги?

– Не собираюсь,– мрачно процедил Ро, и дверь за ним захлопнулась, оставляя хозяина кабинета в глубоком раздумье.

Вен откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, его триумфальный настрой куда-то испарился, и остались лишь усталость и досада на чересчур щепетильного напарника. Несмотря на собственные заверения, сомнения уже давно сделались постоянными спутниками Вена. После гибели пятерых вроде бы хорошо подготовленных испытуемых глушить чувство вины становилось всё труднее, а разработанный им проект перестал казаться таким уж идеальным. Да, непросто поддерживать уверенность в других, когда не испытываешь её сам.

Глава 8

Взгляд Чижика, устремлённый в дуло направленного ему в лоб пистолета, был безмятежен, словно сталкер любовался красивым пейзажем, а не смертоносной чернотой, из которой вот-вот должна была прилететь смерть. Ни малейших признаков волнения и тем более страха в его лице Вран не заметил, что было совсем не удивительно, ведь смерть в мире Игры для сталкеров не была фатальной и не отправляла их на перевоплощение, она просто открывала им путь к возвращению в родную реальность. Конечно, за провал миссии никто по головке не погладит, но работа спасателей по само?й своей природе была связана с риском, а потому эти самые провалы вовсе не были редкостью.

– А ведь я сначала подумал, что это какое-то недоразумение,– в голосе Чижика всё-таки прорезалась досада на собственную недальновидность,– посылать двух сталкеров за одним игроком было глупо, но накладки всё-таки случаются. О том, что ты работаешь на Арокани, я узнал только вчера и сразу понял, что действовать нужно быстро. Твои хозяева и раньше не гнушались грязных методов, например, отправить чужого игрока на ещё один цикл перевоплощения.

– Судя по твоему расстроенному виду, Коста пока не купился на твои уговоры,– Вран не удержался от злорадной ухмылки,– а сходу применять насильственную эвакуацию ты не решился. Я бы и сам дал клиенту время на подумать, если бы был уверен, что он надёжно изолирован. Вот только насчёт надёжности ты ошибся. Сочувствую.

– Коста? – недоумение, написанное на лице его коллеги, было очень красноречиво. – Ты знаешь настоящее имя своего клиента? Откуда? По правилам спас службы эта информация должна оставаться закрытой для сталкеров.

– У меня свои источники,– буркнул Вран, досадуя на свой длинный язык, но Чижик уже ухватил кончик путеводной ниточки и принялся за неё тянуть.

– Не верю, что Арокани решились на бессмысленное нарушение правил,– принялся рассуждать он,– ведь сталкеру имя клиента без надобности. Сами игроки тоже обычно сохраняют своё инкогнито. Ты, конечно, мог знать его ещё в Аэрии, но круг общения обычного сталкера просто по определению не может совпадать с кругом общения члена клана, тем более враждебного, так что это весьма мало вероятно. К тому же этот игрок уже очень давно зависает в мире Игры. Так откуда ты узнал его имя?

– Любопытство сгубило кошку,– Вран демонстративно скосил глаза на свой ствол.– Хочешь проверить справедливость местной поговорки?

Увы, угроза не произвела на Чижика ожидаемого впечатления, он в задумчивости склонил голову и прищурился, как бы стимулируя таким образом свои мыслительные способности. Внезапно в его глазах промелькнула искра понимания, и Вран невольно напрягся, ожидая какого-нибудь финта со стороны своего коллеги. Как вскоре выяснилось, тревожился он не напрасно.

– Так вот откуда ты узнал о моём убежище,– в его голосе теперь явственна зазвучала не просто досада, а откровенное отвращение,– на тебя вышли ратава-корги.

– А если и так,– Вран беспечно пожал плечами,– Ты имеешь что-то против моих методов?

– По вине этих ублюдков я потерял уже двоих игроков,– эту фразу Чижик буквально прорычал. – Как сталкера угораздило с ними связаться?

Обвинение было довольно недвусмысленным, для сталкера потеря игрока являлась не просто провалом миссии, а персональной трагедией. Вряд ли Чижик тупо угробил двоих игроков при проходе через барьер, ведь сталкеры обязаны были оценивать уровень вибраций сознаний своих клиентов перед эвакуацией и отказаться от неё в случае критического снижения амплитуды высокочастотного диапазона. Для игрока такой отказ означал медленное превращение в аватара мира Игры, но это всё же было предпочтительней полного развоплощения сознания, которое неминуемо случилось бы при контакте с барьером. Впрочем, отказы случались чрезвычайно редко, обычно игроков эвакуировали задолго до наступления необратимых последствий для их вибрационного спектра.

Десять циклов перевоплощений считались максимальным сроком пребывания в Игре, после чего безопасность эвакуации уже ставилась под сомнение, и решение оставалось за сталкером, впрочем, как и ответственность за то, чтобы игрок не превысил порог своего пребывания, то есть не отправился на ещё одно незапланированное перевоплощение. Проблема заключалась в том, что только находясь в непосредственной близости к игроку, сталкер был способен захватить его сознание после смерти тела и переправить через барьер и то лишь при условии, что ему удастся избавиться от собственной игровой оболочки в пределах нескольких минут от момента смерти клиента. Если клиент умудрялся откинуть коньки не в обществе своего спасателя, то алгоритм Игры уводил его на очередное перевоплощение, неминуемо отражавшееся на спектральных характеристиках его сознания, а заодно и способности к самоидентификации. Иначе говоря, долгое пребывание в Игре постепенно нивелировало разницу между игроком и аватаром.

Обвинение Чижика могло означать только одно – ратава-корги намеренно убивали игроков, достигших максимального срока пребывания в Игре, когда те были далеко от сталкера. Конечно, это не гарантировало безальтернативного превращения их в аватаров, но шанс всё же был ненулевой. По законам Аэрии даже случайное нанесение ущерба сознанию её жителя наказывалось изоляцией виновника на очень длительный срок, который мог превышать несколько жизней. В этом смысле сталкеры постоянно ходили по краю, ведь их проколы могли быть расценены как халатность и привести к заключению. Но причинение намеренного вреда аэру – это было уже за гранью добра и зла. За такое этих ратава-корги должны были преследовать как диких зверей и подвергать насильственному развоплощению. Кто ж на такое решится?

– Я тебе не верю,– процедил Вран сквозь зубы. – Если бы эти ратава-корги действительно превращали игроков в аватаров, об этом в Аэрии было бы известно каждой собаке, и их бы попросту затравили.

– Это если бы смогли доказать их причастность,– Чижик обречённо покачал головой. – Игрок ведь может погибнуть и в результате несчастного случая, правда? Поди, докажи, что этот несчастный случай кто-то подстроил. Да и много ли ты знаешь аэров, которых волнует Игра? Допускаются в этот мир единицы, в основном, члены Пятёрки, ну и мы, конечно. Всё, что здесь происходит, остаётся большинству жителей Аэрии неизвестным.

– Но для чего ратава-корги это делают? – Вран припомнил свой разговор с незнакомкой у костра и досадливо поморщился. А ведь она даже не скрывала, что хочет задержать Косту в Игре. Почему же это не вызвало у него подозрений?

– Они тупо пытаются пополнить свои ряды,– пояснил Чижик. – Сами-то ратава-корги могут находится в мире Игры без ограничений, но не понимают почему. Приходится экспериментировать на игроках, чтобы вычислить параметры вибрационных спектров, которые обеспечивают им устойчивость. Вот только всё это бессмысленно, обычный игрок никогда не станет ратава-корги.

– А кто станет? – Вран невольно подался вперёд, уже догадываясь, каков будет ответ.

– Всё верно,– усмехнулся Чижик, уловив его движение,– могут только сталкеры, вернее, бывшие сталкеры. Только мы способны жить сразу в двух мирах и при этом оставаться аэрами. Сталкерам не нужно опасаться гибели игровой оболочки, так как это не приводит нас к неконтролируемому перевоплощению в мире Игры, мы просто пройдём барьер и вернёмся в своё родное тело. А вот игроки самостоятельно преодолеть барьер не в состоянии, они умирают здесь по-настоящему и с каждым перевоплощением всё больше утрачивают свою сущность аэра.

– А я-то всё гадал, куда деваются сталкеры после выхода в отставку,– Вран понимающе кивнул, но тут же наткнулся на злобный взгляд своего пленника и смутился.

– Можешь подавиться своими гнусными обвинениями,– с ненавистью процедил Чижик,– среди сталкеров предательство – редкость. Только бездушная тварь станет помогать этим гадам губить игроков. Зато сами игроки нередко попадают в сети ратава-корги, покупаются на их лживые обещания повысить устойчивость вибраций сознания и даже прячутся от спасателей, которые пытаются им помочь. Глупцы, всё что они в итоге получают – это вечное вращение в круге перерождений мира Игры.

– Ты именно так потерял своих клиентов,– Вран сочувственно улыбнулся, вызвав тем самым ещё один злобный взгляд своего пленника. – А Коста? Он тоже решил остаться в Игре по собственной воле?

– Бедняга уже толком не понимает, кто он такой,– вздохнул Чижик,– это его двенадцатый цикл. Как нетрудно догадаться, я дважды его упустил и позволил этим гадам отправить моего клиента на очередное перевоплощение. Если они снова его прикончат без контроля сталкера, то боюсь, на этом аэре придётся поставить крест. Его вибрации опустятся ниже уровня, необходимого для безопасного прохождения через барьер, и он зависнет в этом мире навсегда.

– Я этого не допущу,– Вран невольно сжал рукоятку пистолета, как бы подтверждая своё устное обещание материальными аргументами.

– Я тоже так думал,– горькая усмешка исказила черты Чижика, и его личина безобидного весельчака слетела с него как пыль. – Не стоит недооценивать этих ребят, они профи. Лучше позволь мне вытащить моего клиента из Игры прямо сейчас или вытащи его сам.

– Не могу,– Вран обречённо вздохнул,– для меня это будет означать провал миссии.

– То есть судьба аэра тебя мало беспокоит,– констатировал Чижик. – Похоже, Арокани набирают сталкеров по принципу отсутствия у них совести.

– Не наезжай,– огрызнулся Вран,– я не спущу глаз с Косты, стану его тенью. Мне всего-то и нужно – продержаться несколько месяцев, а потом наши кланы пойдут на мировую, и тогда меня отзовут.

– Не обольщайся, я не позволю тебе рисковать жизнью моего клиента так долго,– Чижик презрительно усмехнулся,– это я стану тенью, только не его, а твоей. Рано или поздно ты проколешься, и тогда я выполню свою работу.

– Я так не думаю,– Вран демонстративно взвёл курок пистолета.

– Неужели пристрелишь своего коллегу? – в голосе Чижика было столько язвительности, что у стрелка не возникло ни малейшего сомнения в том, что в угрозу тот не поверил. – Тебя за это самого казнят, если ты не в курсе, только не в Игре, а в Аэрии, и ты будешь носить клеймо публичной казни все свои последующие перевоплощения.