Не-большая разница

– Это она от зависти, – флегматично фыркнула Леська, забирая шмотки из моих рук. – Ей-то твоё лицо оседлать точно не грозит.

Мы расхохотались на всю примерочную. За это я и обожала Олесю – хроническое отсутствие комплексов, совести и чувства стыда, зато отменное чувство юмора и абсолютно никаких рамок в нём, в общем, ничего противоречащего мне. Правда, если меня чаще тянуло в пошлости и лесбийский юмор, то она больше любила похохмить на тему смертей, гробов и самоубийств. Если Олег послушает нас минут тридцать, то наверняка обеим выставит по диагнозу и выдаст по талончику к психиатру.

– А вот это ничего, – хмыкнула я, когда подруга обрядилась в нежно-розовое платье с белыми кружевами. – Мой ты поросёночек.

– Пошла нахуй, – гыкнула Леся и снова расхохоталась. – Сама знаешь, я в жизни бы в эту срань не влезла, если бы не свекрища.

С Лесей в разные времена мы срали в один горшок в детском саду, вместе совали эбонитовую палочку в эбонитовый стакан на уроках физики, вместе горестно вздыхали перед директором, когда нас поймали на курении в школьном туалете, вместе совали руки коровам в жопы на парах ветеринарии в колледже, вместе дули шмаль в первый раз, вместе честными красными глазами с узкими зрачками врали её матери, что никакой травы у нас в помине нет, на одной и той же вписке лишались девственности, вместе клеили скинхедов, вместе обмывали дипломы и вместе выдавали её замуж. Короче, к своим двадцати четырём мы с ней дошли рука об руку и расставаться точно не собирались.

Розовые рюши и правда были отнюдь не в характере моей чуть полноватой подруги, ей по душе были драные штаны, декольтированные чёрные майки, клетчатые рубашки и кеды с белым носком. Но страшный зверь свекровь свёл в могилу уже не одну сотню браков, и Леся была готова даже на временную смену имиджа, лишь бы её брак не пал жертвой того же самого зверя. Если бы её попросили описать её отношение к мужу, она бы не стала распыляться в поэмах, только фыркнула бы и сказала короткое "моё", и в этом слове и правда была вся ёмкая суть её отношения к спутнику жизни. Муж отвечал ей ровно тем же самым, поэтому никакая свекровь их отношения бы не разрушила, даже если бы они оба оделись по последнему слову панковской моды. Да и свекровь у Леськи была чудесная, на самом деле, поэтому они оба снимали с себя всё железо и надевали на себя прикрывающие тату вещи, не из боязни скандала, а чтобы не огорчать милейшую женщину.

– Нормально, короче, – отмахнулась подруга и стянула с себя бордовое платье-водолазку длиной чуть ниже колена. На место вернулись чёрные штаны, похожие на мои рабочие, тканевый ремень с жёлтыми надписями, огромная зелёная толстовка со сплошным карманом на животе, на ноги вернулись тяжёлые берцы, а мелированные волосы снова собрались в хвост на затылке, открывая татуированную шею и кучу серёжек в ушах. – Пошли пожрём, а?

– Не, не успеем, – покачала головой я. – Мне к пяти на месте уже надо быть, – я показательно подняла левую руку, показывая смарт-часы, послушно вспыхнувшие и показавшие на циферблате 16:18. – Либо домой поедешь на автобусе.

– Я до Мишки прогуляюсь, как раз он освободится, – кивнула подруга и почапала к кассам.

Я в последний раз взглянула на себя в зеркало, оценивая, насколько хорошо выгляжу, но придраться было абсолютно не к чему – я выглядела просто идеально. Шикарно сидящий на мне красный брючный костюм безо всякой блузки, дополнила чёрным длинным пальто, волосы собрала в высокий хвост, на губах алая помада, на глазах стрелки, а на ногах ботинки на невысоком каблуке. В качестве небольшой издёвки над некоторыми психологами, на шее чёрный кожаный чокер, а на запястьях одинаковые стальные браслеты. Короче, и для разговора с отцом, и для посещения психолога я выглядела одинаково эффектно и нельзя было этого не признать.

– Да красотка, красотка, – закатила глаза Леська. – Пошли уже.

Попрощавшись с дорогой подружкой, я выхожу из торгового центра с пакетом из магазина нижнего белья. Конечно, те комплекты, которые я могла себе позволить, уступали испорченным в качестве, но заодно и в цене, а красивое бельё нужно было позарез, особенно, в свете намечающегося прогресса в личной жизни. Поэтому гардероб пополнился классическим чёрным кружевным комплектом с поясом для чулков и безумным винным переплетением верёвочек, невольно ассоциирующихся с шибари. Выбор костюма, кстати, был обусловлен тем же обстоятельством – у меня не было "официальных" вещей, под которые можно было бы надеть спортивный топ и это осталось бы незамеченным, а пиджак не подразумевал под собой наличия бюстика. Ну и да, ещё один способ щёлкнуть мать по носу, раз уж она похекала почти всё моё бельё.

Оставив с носом какой-то понтовый Лексус, я воткнула свой Марк ровно напротив входа в ресторан и заглушила мотор. Часы на приборке подсказали, что прибыла я вовремя, у меня как раз оставалось ещё восемь минут, чтобы сдать пальто в гардероб и сделать заказ. Ненавижу опаздывать и заставлять себя ждать. Вышла из машины, захлопнула дверь, поставила машину на сигналку и гордо поднятым средним пальцем ответила на комментарии водителя Лексуса, вставшего через две машины от меня. И чего нервничать? Припарковался же.

– Добрый вечер, – любезно улыбается мне девочка-хостес. – Как вас зовут?

– Мелхиева Ксения, – представилась я, вежливо улыбнувшись в ответ. – Меня ждут.

– Да, вы правы, – кивает она. – Пожалуйста, раздевайтесь и я вас провожу.

Отдаю пальто гардеробщице и иду вслед за девушкой в форменной одежде, напоминающей школьную форму. Я не первый раз в этом ресторане, это любимый ресторан отца, чаще всего мы встречаемся именно здесь. Меня провожают в отдельный кабинет, куда официанты не смеют входить, если не нажать внутри комнаты на кнопку вызова, да и в этом случае предварительно постучатся. Принципиально не сажусь в этих комнатах на диваны – даже прикидывать не хочу, скольких эскортниц драли прямо здесь, не доходя до туалета. В одном из кресел, где я устраиваю свои девяносто, конечно, шанс тоже есть, и будь моя воля, я бы вообще осталась стоять, но увы.

Крупный мужчина с заметной проседью в чёрных волосах не отреагировал на моё появление абсолютно никак – как рассматривал снующих на улице людишек с высоты второго этажа, так и рассматривал, даже густой бровью не повёл. Самый настоящий дагестанец, какими их представляет обыватель, только вместо национального костюма – дорогущий костюм-двойка, вместо кинжала на поясе – трость в правой руке, а вместо гнедого тонконогого жеребца между ног – комфортабельная тачка, ценой превосходящая мою примерно раз в десять. Пятнадцать лет назад он был классическим новым русским, а сейчас обрусел, получил образование, практически избавился от акцента и научился смотреть на людей как на грязь под ногами, а не на врагов.

– Латте с ложкой сахара и тирамису, – улыбнулась я официанту и поудобнее устроилась в кресле напротив отца.

– Твоя любовь к сахару сведёт тебя в могилу, – скучающе заявил Самад.

– Пока что на этом поприще больше всех преуспела мать, – я забросила ногу на ногу и откинулась в кресле, невзначай бросая взгляд в ту же сторону, куда смотрел отец. Смотрел он, что странно, на того самого владельца Лексуса. Парень лет двадцати пяти стоял ко входу спиной и курил, но объективного ответа на вопрос, почему отец им заинтересовался, я не нашла. – Ты её знаешь, она и в сахарной коме меня достанет.

– Твоя правда, – согласился мужчина. – Скажи, пожалуйста, ты замуж собираешься? Ты знаешь, я не имею привычки лезть в твою жизнь, твоя мать с этим прекрасно справляется за двоих, но это бы решило многие твои проблемы, в том числе и вопрос переезда.

– Я уже говорила, что хочу замуж за человека, а не за квартиру, – теперь уже мой тон стал скучающим. – А достойного найти, да такого, которого я под каблук не загоню… Сам понимаешь.

– Я мог бы представить тебя в нужных кругах, – тонко намекнул отец и наконец посмотрел на меня. Я вскинула брови – подобное я слышала от него впервые, обычно он не афишировал наличие у него внебрачных детей, поскольку сам давно и прочно состоял в браке, и даже имел от него дочь, бывшую старше меня на пару лет.

– В лесу сдохло что-то большое и вонючее? – насмешливо изогнула бровь я. – Допустим, я соглашусь. Кого я там подцеплю? Старика, который из-за пуза собственный стояк видел лет двадцать назад или его инфантильного сынка, который убеждён, что НДФЛ – это венерическая болезнь?

– Ты отвратительно грубая и пошлая, – поморщился мой визави.

– Я предпочитаю термин "прямолинейная", – я пожала плечами. – Формулировка не меняет истинности высказывания.

– Почему ты не обращаешься ко мне за помощью с переездом? – вдруг полюбопытствовал отец. Да что с ним такое? Какой-то небывалый интерес к моим делам.

– Потому что ты её не предлагаешь, – я посмотрела в точно такие же чёрные как мои глаза. – Хотел бы помочь – давно помог, а раз не делаешь этого, значит и просить бессмысленно. Ты в моей жизни что-то вроде булгаковского Воланда. Сам всё предложишь и сам всё дашь.

Отец расхохотался, запрокинув голову, а я обернулась на распахнувшуюся безо всякого стука дверь. А вот и ответ на вопрос, почему отец заинтересовался водителем Лексуса – именно он стоял в дверях. Высокий, хорошо сложенный, под дорогим костюмом даже наверняка спортивный, с заметными следами кавказской крови – такой же чернявый и смуглый, как отец, а меня от этой дружной компании отличала только доставшаяся мне от матери довольно бледная кожа. У меня даже мелькнула мысль о нашем родстве, мужчина был неуловимо чем-то похож и на отца, и на меня.

– Добрый вечер, – не стал обозначать наше заочное знакомство мужчина. Следом за ним шмыгнул официант, которому я одобрительно кивнула, завидев парнишку за спиной нашего гостя, выставил передо мной десерт в красивой пиале и кофе в белоснежной чашке, и поспешил скрыться.

– Добрый, – вежливо отозвалась я и безмятежно улыбнулась, как будто пятнадцать минут назад не указывала ему дорогу в дали дальние одним пальцем, а он не уточнял, у кого именно я насосала на права.

– Вадим, познакомься, Ксения, – я издевательски протянула руку ладонью вниз по балетному изогнув пальчики. – Между собой вы единокровные брат и сестра.

– Ого, – не сдержалась я. – Даже так.

– Неожиданно, – также хмыкнул Вадим, но коротко прижаться губами к руке всё же не обломился, после чего уселся по правую руку от меня в кресло. – И что стало мотивацией для такого неожиданного знакомства?

– Ну, во-первых, я не так давно овдовел, – я вдруг обратила внимание, что отец полностью одет в чёрное. Траур. – Скрывать ваше существование больше нет никакого смысла. Во-вторых, моя официальная дочь недавно окончательно убедила меня в полном отсутствии у неё мозгов. В-третьих, по прогнозам врачей, жить мне осталось не более двух лет.

– Тебе кто-нибудь говорил, что с такими новостями надо предупреждать приезжать не за рулём? – спустя паузу выдохнула я. – Если нет, то ты на будущее просто имей ввиду, ладно?

– Соглашусь, я бы тоже выпить не отказался, – потёр лицо Вадим и тяжело вздохнул. – Хорошие новости есть?

– Есть, – милостиво кивнул Самад. – В связи со всем сказанным, я планирую старшей дочери оставить в наследство некоторое количество средств и некоторую недвижимость, на доход от сдачи в аренду которой она сможет жить до конца дней. А вот вам двоим я хочу оставить всё остальное и, в первую очередь, бизнес. В отличии от идиотки-Марины, вы не пустите моё наследство по ветру.

– Абза-ац, – расхохоталась я и откинулась на кресле. – Это поэтому ты меня в ментовку работать не пустил?

– И меня, – поддакнул Вадим.

– Именно, – подтвердил отец. – И по этой же причине я настоял, чтобы Вадим отучился на экономическом, а Ксюша на юрфаке.

– Несостоявшийся оперуполномоченный-кинолог, – кисло представилась я и протянула своему новоявленному брату руку для пожатия.

– ОБЭП, – коротко представился Вадим в ответ и несильно сжал мою кисть. – А ничего, что у нас обоих уже есть свои дела?

– ИП Мелхиева – частный кинолог, – издевательски усмехается папа. – И ООО "Руссиб" с уставным капиталом десять тысяч, и в котором все сотрудники оформлены как самозанятые. Это даже не смешно. Я предлагаю вам совсем другие масштабы.

– Допустим, – согласилась я. – А если я тупо не хочу? Ну не вижу я себя акулой бизнеса. Мне собачье дерьмо больше по душе.

– Ты думаешь, у тебя есть выбор? – насмешливо глянул на меня отец. Ну конечно. О каком выборе может идти речь? Мы оба знаем, что у него достаточно длинные руки и грязная совесть для того, чтобы я боялась за своих близких, и речь здесь даже не о маме, а о друзьях. Увы, папенька имеет достаточно денег и влияния, чтобы испортить мне весьма внушительный объём крови.

– Понятно, – вздохнула я и отвернулась к окну. – Утоли любопытство: что такого отмочила Марина, раз ты практически вычёркиваешь её из завещания?

– Я был согласен оставить бизнес ей только при условии того, что она замужем, – пояснил отец, а я закусила губу, пытаясь понять, какова вероятность того, что это какая-то другая Марина разводится с мужем. Верится слабо. В совпадения я не верю. – Но она имела глупость изменить мужу с его братом. Олег такого, конечно, не простил, и я прекрасно его в этом понимаю. Мог бы конечно продавить остаться в семье, но не стал. Мужская солидарность.

– А ты матери этого Олега как психолога не советовал? – поинтересовалась я.