Непробиваемый или Как снова поверить в любовь

Налила крепкий чай – примерно половина заварки и столько же кипятка. Мой отец не любил еле живой, предпочитал ядреный и свежий. И кружку ему специальную покупала. Огромную, чтобы пить да пить. Две взяла, одну ему на работу, а другая у меня, когда в гости приезжал.

Поставила перед ним горячий напиток и поинтересовалась:

– Как он?

– Он… крепкий, все будет хорошо. Ты молодец, но нужно было шить. Рана большая. Я все сделал и вколол ему антибиотик. На столике оставил листок с ампулами и уколами. Ставь четко по инструкции.

– Поняла, – заверила, подумав про себя, что теперь точно будет хорошо.

– Не волнуйся, – подбодрил отец.

Ничего не сказала, села и просто смотрела, как он завтракал. Отец, Тарасов Владимир Игоревич, у меня – шикарный мужчина. Невероятно высокий с густой шевелюрой, при этом крупный. Он только своим видом восхищал. А руки у него золотые. На него молились в районе и в близлежащих деревнях, а я гордилась. Всегда, сколько помню себя. Но в одиннадцатом классе поняла, что не хочу своим детям такой жизни и пошла на экономический факультет.

– Ань, ты совсем уставшая, – выдал он и, я очнулась, понимая, что задумалась. Виновато улыбнулась ему, немного кивая, извиняясь, и спросила:

– Что там Ольга?

Он нахмурился и замолчал. Когда его что-то раздражало или он сильно беспокоился, всегда так себя вел. Мужчина сделал большой глоток из кружки и произнес:

– Оказывается, она год назад взяла кредит на большую сумму для своего сожителя, который оказался аферистом, и теперь ей звонят коллекторы, на квартиру приходили. Пугали.

Я просто слушала. Уже не впервые, и что возмущает, ничто не учит мою старшую сестру. Сейчас она жила еще с одним альфонсом, притом на деньги родителей, так как работала продавцом в магазине в убыток с вечными недостачами. С сестрой мы почти не общались. Так сложилось. Не понимали друг друга. На праздниках лишь, пока она не начинала хвалить своего очередного мужчину, которого всегда представляла как мужа, заставляя детей называть отцом, от этого трясло. Я понимала, ей хочется любви, но когда у племянников отцы меняются через каждые полгода, неудивительно, что они непослушные и даже проблемные. Старший, Илья, стыдился матери, а она махала рукой, считая, что любовь двоих куда важнее старшего, списывая на непутевый характер его отца. Разговоры приводили к слезам, отец молча уходил, мать успокаивала всхлипывающую Ольгу, ну а я – как всегда жестокая и непонимающая. Возможно, просто я не могу принять такого отношения. Мне жалко племянников.

Отец говорил, рассказывая монотонно, уже привычный к выкрутасам дочери, а потом вдруг замолчал и проговорил:

– Ань, ты понимаешь, что у тебя незнакомец с огнестрельным ранением? – отмечая мой спокойный взгляд, он пробубнил: – Нужно…

– Пап, пожалуйста – попросила я, все прекрасно понимая. Знала, что рисковала, но вот чувствовала, что все правильно.

– Не спорю, он… произвел впечатление. Мы перекинулись несколькими фразами, пообщались. Но ты должна понимать, что не просто так ему прострелили плечо, и он отказался от госпитализации. И у тебя в доме дети, да и ты сама. Никто не защитит.

Защитит. Какое слово! Да если кому нужно, то доберутся, даже если бы и муж был жив – не помеха. Я до сих пор считала, что моего мужа убили. А ведь он не простой человек, участковый со специальной подготовкой.

– Я понимаю. Он… уйдет, как ему станет лучше.

– Дня три или четыре нужно будет смотреть за ним, следуя моим рекомендациям, а потом уже будет нормально.

– Спасибо, – поблагодарила.

Отец поднялся и, помыв руки, схватил сумку и пошел на выход. На секунду остановился и спросил:

– Дети спят?

– Да, – сказала, отмечая огорчение на его лице.

Он кивнул и пошел на выход, хватая тонкую ветровку. Апрель у нас стоял холодный, поэтому даже отец, закаленный мужчина, потеплее одевался, чтобы не заболеть. Проводив до машины, пожелала счастливой поездки и направилась домой.

* * *

Дети проснулись через десять минут, и я пожалела, что отец уехал. Но он всегда занят, спешит, не стал бы ждать. Когда малыши съели кашу и попили чай с беляшами, счастливые побежали играть в зал, а я посмотрела на плиту, не зная, что готовить. Вечный вопрос. Особенно, если нужно то, чтобы дети точно съели, а не я, так как они не хотят, а тебе жалко свой труд. Никогда не заставляю, но всегда иду на хитрые меры, придумывая конкурсы, на что они охотно соглашаются. Иногда обещаю вкусное тем, кто все съел, либо совместная прогулка. Обычно сразу съедают.

Остановила выбор на плове и курином супе. И раненому бульон не помешает. Непривычно было заботиться о чужом мужчине в своем доме. Странно и непонятно.

Осторожно вошла в свою спальню и устремила взор на постель. Незнакомец спал, не двигаясь, замерев в одном положении. Такой сильный, огромный… в моей постели. Непривычно видеть здесь кого-то кроме Николая, но мужа нет уже три года.

Решив, что есть время, начала собираться на улицу, чтобы заняться делами по хозяйству. Обещали потепление, поэтому с нетерпением ожидала. Как никогда холодный апрель. А хотелось тепла.

Провозившись во дворе несколько часов, занимаясь незначительными делами, которые всегда занимают много времени, поняла, что замерзла. Тем более малыши одни. И пусть я постоянно бегала к окну в зале, проверяя детей, но все равно беспокоилась. Не успела зайти и раздеться, осознала, что в зале очень тихо. Обычно сразу слышно, а тут тишина. Испугалась и быстро прошла в зал, но никого не увидела. Даже не думая, рванула в спальню, ругая себя, что не предупредила их о госте. Но они никогда в мою комнату не заходили. Всего дома предостаточно было.

Только открыла дверь, как увидела такую картину: Олежка сидел со стороны ног мужчины, а Соня у головы и расчесывала ему волосы, причитая, что теперь он будет красивый. В следующую секунду посмотрела на гостя, откровенно ожидающего, когда до него дойдет очередь. Мужчина не смотрел, а пронизывал, и вместе с тем располагал к себе.

– Так, и кто разрешал заходить в комнату? – выдала, спрашивая строгим тоном, отчего дочка надула губки бантиком, но не сдвинулась, а Олег начал пятится.

– Мама, а дядя Стас теперь будет жить с нами? – вдруг спросил сын, чем удивил. У него сейчас период, когда все интересно. Иногда перебарщивает, так как хочется отдохнуть, а тут вопросы о том, почему его обманули про его рождение. В капусте никого не находят, детей из больницы приносят. И вместо сна начинаешь усиленно думать, что ответить.

«Стас. Оказывается, его зовут Стас, и мои дети первые об этом узнали».

– Нет, – проговорила и добавила: – Выходим. Вы же видите…

Начала говорить и осознала, что меня не слушают. У детей глаза горели любопытством. Нужно срочно уводить отсюда.

– Мама, а ты дядю спасешь? – с волнением на маленьком личике, коверкая слова, прошептала моя феечка, и я даже растерялась.

– Дядя Стас любит сказки, и мы рассказывали ему их. Я умею ведь по картинкам, – гордо заявил Олег.

– Да, – подтвердила малая, с таким убеждением в глазах, что хотелось засмеяться. У нее всегда присутствовала такая невероятная мимика, что я не переставала влюбляться в эти глазки, личико, щечки. Моя маленькая хулиганка.

Я перевела взгляд на сына, держащего в руках много сказок, и поразилась. Почти всю библиотеку принесли сюда и завалили ими Станислава.

– Олег, дяде нужно отдохнуть. Вот когда поправится…

– Он останется у нас? – с надеждой выдохнул он.

«Я разве такое говорила?!»

– Нет. Ему нужно возвращаться домой… к семье…

Дети повернулись к мужчине, ожидая услышать подтверждения. Станислав хоть и выглядел замучено, но улыбался. Он на мгновение замялся, но, увидев, как я приподняла бровь, намекая, что от него требуется сказать лишь одно слово «да», заявил:

– Как поправлюсь, мне нужно будет по делам… А пока, если ваша мама не будет против, останусь здесь.

«Мама против, но когда знаешь, каково жить, если нет желающих помочь и понять, не можешь поступить иначе».

– Не-е-ет, наша мама до-о-обрая, – протянула дочь, погладив мужчину по волосам расческой, больше захватывая кожу, чем волосы на лбу.

– Дети, выходим, – категорично заявила, отчего Соня вздохнула и, посмотрев на своего мягкого зайку, лежащего рядом, схватила и вложила в широкую ладонь мужчины, убежденно заявив: – На! Он добрый.

Дети вышли, и я посмотрела на мужчину, который внимательно наблюдал за всеми. И такой взгляд у него… ощутимый, что невольно чувствовала себя под прицелом. Только хотела выйти, как услышала бодрый вопрос: