Завтра были письма

Завтра были письма
Елена Ронина

Близкие люди. Романы Елены Рониной
На страницах этой книги одновременно разворачиваются две истории любви: Славы и Норберта, Риты и Павла. Сорокалетние женщины влюбляются и готовы изменить свою жизнь. Но возможно ли это?

Как всегда в своих романах, Елена Ронина говорит о нравственности, о долге, об ответственности. И, конечно же, о любви. Но каждый понимает любовь по-своему. Это чувство может как возвысить человека, так и разрушить.

Елена Ронина

Завтра были письма

Оформление серии Е. Куликовой

Фото автора на обложке Анна Леонтьева

Все события в книге вымышлены

© Ронина Е., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Никогда не возвращайтесь в прошлое. Не стоит искать сегодня тот миг радости, который посчастливилось пережить вчера.

    Индийские мудрецы

Пролог

Слава стояла посреди леса на уютной солнечной полянке. Ветер ворошил листья берез, мелко шелестели осины, покачивались стволы кряжистых сосен.

Слава посмотрела вверх. Солнце светило мягко и ласково, не ослепляло, не обжигало. Опять шум осин, как будто кто-то быстро перелистывал плотные страницы книги. Почему деревья шумят так по-разному? Дубы – с тихим гулом, сосны – со скрипом, березы – радостно, как смехом заливаются, а осины всегда тревожно, всегда с нервным шелестом.

Если бы Слава могла, она бы обхватила одно из этих стройных деревьев с небольшими круглыми листочками, прижалась к стволу с серой корой всем телом и постаралась успокоить, остановить эту вековую дрожь.

Удивительно пахло ландышами и грибами. Разве так бывает? Как могли встретиться запахи весны и осени? Может быть, это сон? Да нет же, во сне не бывает запахов, не ощущаются порывы ветра, а здесь – все реально. Почему тогда она – блондинка, и у нее кудрявые волосы, и кто этот мужчина напротив – высокий брюнет с красивым скуластым лицом, в костюме? Пиджак надет поверх синей олимпийки, так давно уже никто не носит. Похожую олимпийку с молнией-змейкой на груди носил еще Славин папа. Синяя олимпийка с белой отделкой по вороту и манжетам.

Мужчина улыбался Славе, как улыбаются очень близкому и родному человеку. Во взгляде столько любви, столько нежности! Слава почувствовала эту нежность так, как будто она была вложена в прикосновение, а не во взгляд.

Вдалеке лаяли собаки, легкий ветерок развевал Славины кудри, а молодой мужчина все смотрел, смотрел и улыбался. Черные волосы с небольшой проседью зачесаны назад, руки скрещены на груди. Мужчина стоял, широко расставив ноги. Так стоят спортсмены или просто уверенные в себе люди. Подбородок немного приподнят, голова чуть склонена набок, во взгляде читается вопрос. Мужчина как будто спрашивает: «Где ты? Почему тебя так долго нет?» Взгляд немного беспомощный и виноватый.

Глава

1

Так Слава и проснулась: с ощущением счастья и с улыбкой на губах. Приснится же такое! Почему она вдруг стала блондинкой? Слава всегда была рыжей, никогда цвет волос не меняла, хотя мысли такие были, да и парикмахеры советовали. «У вас очень белая кожа, но конопушек никаких, вы вполне можете отойти от рыжей гривы, в вашем случае она смотрится неестественно. Снежная зима».

«Как могут быть неестественными натуральные волосы?» – думала Слава и не шла на поводу у мастеров.

Ну, собаки – ладно, это к друзьям. Сегодня она встречается с Ритой, вот тебе и собаки. Почему они лаяли беспрестанно, тоже ясно: Рита болтает без остановки. Естественно, скучает по русской речи. А вот мужчина, кто это?

Как правило, Слава во сне видела реальных людей, а этот человек был ей абсолютно незнаком. Она видела его впервые. Вот одет он был как папа. Странно. Может, это к тому, что она давно не была у папы на могиле?

И сразу пришло чувство легкого стыда. Ну как же так. Вот вернется из командировки, и надо сразу же сходить. Не откладывая. Слава знала, что это важно и для мамы, и для нее самой. Можно ли напитаться энергией на кладбище? Странно, но в ее случае именно так и происходило. Кто-то в церковь ходит, кто-то в баню, кто-то к психологу, а она – к папе на кладбище.

Решено: возвращается, и сразу же на Николо-Архангельское.

Слава посмотрела на часы. Семь тридцать, нужно вставать и идти в ресторан завтракать.

Она еще раз попыталась ухватить какую-нибудь нить сна. Если немедленно не сосредоточиться, все подробности улетучатся, и Слава уже никогда не поймет, зачем ей приснился этот сон. А может, и не нужно понимать? Когда-то она жила по снам. Вычитывала в сонниках их значения, расшифровывала, следовала, как ей казалось, советам, которые услышала ночью… Потом перестала обращать внимание. Только время тратить. Но в этом сне хотелось остаться – его настрой был таким… теплым, что ли.

Она встала с кровати и подошла к большому зеркалу. Да нет, такая же рыжая, с копной непослушных волос и достаточно стройная. Та женщина, из сна, была полноватая. Странно, что во сне человек может видеть себя со стороны.

Слава растрепала волосы, чтобы немного взбодриться, потянулась и пошла в ванную комнату. По дороге нажала на телевизионный пульт, нашла новости. Это всегда только фон и еще возможность видеть время и, собираясь, ориентироваться на него. Семь тридцать пять. И на дворе две тысячи тринадцатый. Или просто тринадцатый? Это цифра никогда не была для Славы приносящей беду, и все-таки пусть будет красивая дата, полностью.

Когда-то, в далеком детстве, Слава думала, а как это будет в двухтысячном году? Она же станет древней старухой. Тридцать шесть лет, что это за возраст? Она даже представить себя не могла тридцатишестилетней. Почему-то могла сорокалетней, ясное дело – жизнь позади. В пятьдесят – это уже не жизнь, а так, доживание. Все, возвращаемся с ярмарки!

То есть до двадцати еще весело едем на ярмарку. Ну ладно, пусть будет до тридцати. И все весело, потому что впереди нас ждет праздник, полный развлечений, сюрпризов, подарков, ярких красок и смеха. А потом – все! Все с горы. Да, юношеский максимализм. И вот уже рубеж пройден, и можно оглянуться назад и спросить у самой себя: а что такое тридцать шесть лет?

Как выяснилось, тридцать шесть лет – это тот же подросток. И ветер в голове, и тот же юношеский максимализм, и сильно не задумываешься о том, что дальше. Впереди еще вагон времени и четкое ощущение, что до ярмарки еще ехать и ехать! Все самое интересное только ждет!

Сегодня ей сорок шесть, она зрелая молодая женщина. И ярмарка как раз здесь и сейчас. Просто женщиной она станет, наверное, в пятьдесят. Но скорее всего все-таки в пятьдесят шесть или вообще ближе к шестидесяти. Да, шестьдесят лет – возраст абсолютного счастья. Об этом Слава как-то прочитала в немецком журнале. И уже не удивилась, поверила – так и есть. Возраст, когда женщина лишается сразу всех комплексов, она больше ничего и никого не стесняется, ей все по плечу, у нее есть деньги, чтобы хорошо выглядеть, есть время заниматься собой.

Но тем не менее миллениума она ждала. А что впереди, как оно будет, в другом тысячелетии? Получалось, что люди, перешагнувшие порог, – участники большой истории. Им предстояло жить сразу в двух веках. Не всем такое суждено.

На удивление мало все изменилось. Так же жили, так же бежали на работу, ругались, радовались солнцу, прятались от дождя. Никакой сказки, никакого чуда.

Во всем этом новом тысячелетии Славу раздражало только одно: когда год обзывался одной цифрой. Допустим, «это случилось в первом году, а это – в третьем». Это казалось ей несправедливым по отношению к масштабности события. Ну какой он первый? Разве так можно?! Поэтому она всегда и везде использовала для года четырехзначный формат: это случилось в две тысячи седьмом году.

Да, она во всем была человеком конкретным. Именно это качество и помогло ей несколько лет назад создать и возглавить успешный на сегодняшний день журнал. Романтика в ее натуре тоже присутствовала, но никогда не могла увести в сторону от того, что задумано.

* * *

Слава никогда не изменяла себе, на завтрак всегда брала кофе. Чай – это уже потом, в течение дня. И никак зеленых сортов, никакой мяты и бергамота. Только черный. Можно добавить лимон. Но день хорошо начинать с кофе – своеобразного наркотика, заменяющего сигареты и все остальное, вредное и для организма не полезное.

Американо с молоком и без сахара. Кофе обязательно должен быть очень горячим. И такое же горячее молоко. Эта фраза произносилась всегда, и сегодня была сказана официанту с неизменной улыбкой и немного виноватым пожатием плеч. Ну что поделать, я не привередливая, просто день длинный, еще и рабочий. Заряд бодрости получен будет именно здесь, так пусть же и настроение соответствует прекрасной солнечной погоде, установившейся в эти октябрьские дни.

Опять октябрь. Как тогда. Она хотела вернуться в этот отель, ей было интересно еще раз взглянуть на красивую лужайку через огромную стеклянную стену ресторана, еще раз пройтись по прямым тихим коридорам отеля, утопая каблуками в длинном ворсе ковров, и пусть портье улыбаются в этот раз ей, а не ее спутнику из прошлого. Это ОНА заказала номер, ОНА за него платит, ОНА никого не сопровождает.

* * *

В прошлый раз Слава испытала шок от этой сумасшедшей роскоши, от респектабельности, в которую нежданно-негаданно окунулась. Как ей казалось, толком она тогда даже ничего и не разглядела: неудобно было вертеть головой по сторонам, поэтому в основном она смотрела под ноги и улыбалась.

А на поверку вышло, что все она прекрасно помнит! Даже швейцар, который вчера открывал перед ней дверь, был тот же самый, и портье, который нес за ней чемодан.

Портье из мальчишки превратился в приятного молодого мужчину, швейцар немного постарел, но ему это шло. А она сама, Слава? Как выглядела она? Сколько лет прошло? Восемь? Она стала лучше, она это точно знала. Между прочим, благодаря этому отелю тоже.

Да, за это время она очень сильно изменилась. Превратилась из принцессы в королеву. Или, скорее, все-таки из служанки? Конечно, из служанки. Славе нравилась эта классификация, недавно вычитанная в каком-то модном журнале. Служанка-Принцесса-Королева. Служанки мечтают о доброй фее, принцессы – о прекрасном принце. Королевы не мечтают, а действуют.