Секс в браке

– За что?

«За то, что не позволил мне сделать аборт!.. – хотела я сказать. – За то, что взял меня в жены. За то, что так любишь моих детей!»

Но это звучало так пафосно, что журналист во мне взбунтовался.

– За все…

Дима поднял голову и посмотрел на меня, словно видел впервые. И не нашелся что на это сказать. Удерживая на сгибе локтя головку младенца, он взял меня за подбородок и молча поцеловал.

Не в лоб, как обычно. В губы.

***

В дверь постучали.

Няня, извинившись, напомнила, что «деточкам» пора купаться и спать. Помощница забрала ребенка у Димы. Я тоже неохотно отдала агукавшего мальчика и, неловко сунув руки в карманы, встала. Позволила Диме обнять себя.

Он вздохнул, еще крепче прижимая меня. Как вчера, во время медленно танца. Встав на цыпочки, я крепко-крепко обхватила его руками, уткнулась лбом в шею. Маленькая искорка внутри разрасталась до шаровой молнии. И уже неважно было, как громко будут свистеть пролетая по мне ключи.

Хотела сказать, что люблю его, но слов не потребовалось. Он сам все понял, прочел по моим глазам. Мои руки разжались, ладони легли на Димины плечи. Губы приоткрылись навстречу его губам.

ДЕКАБРЬ 2004.

«Моя вторая мама».

– Ох, – сказала Жанна Валерьевна, прижимая руку к груди и отвернулась, задыхаясь от возмущения. – Среди бела дня!

Мы с Димой застенчиво выбрались из-под лестницы на второй этаж, куда он увлек меня, случайно встретив по дороге на кухню. Я одернула юбку, пригладила волосы и опустила глаза, предоставив Диме самому улаживать вопросы с родительницей.

– Это был просто поцелуй, – покраснев, буркнул человек, при виде которого другие люди бледнели.

Жанна Валерьевна возмущенно хохотнула ему в лицо.

– Для таких поцелуев, Дмитрий Сергеевич, есть ночь и есть спальня! В доме полно посторонних, а у вас – дети!.. Ты бы хотел, чтобы твои малыши росли среди сплетен о том, чем занимаются их родители? Под лестницей? Как бродяжки?!

У меня чесался язык спросить, как много бродяжек могут позволить себе целоваться под лестницей в собственном доме, но я промолчала. Жанна Валерьевна только издали казалась забавной и милой. Вблизи она была примерно так же забавна, как обвивший тебя удав. Дима тоже молчал. В его мозгу щелкали, вращаясь, как в барабане, буквы, которым он не позволял сложиться в слова.

Его мама нагрянула, словно туман в романе Стивена Кинга. Она имела способность подкрадываться неслышно, словно живущие в нем ядовитые твари. Что, собственно, только что и продемонстрировала. Я еще крепче прикусила губу, хранившую вкус Диминого лосьона после бритья и притворилась потомственной девственницей.

– Идите завтракать! – велела свекровь, немного оправившись. – И чтобы никаких глупостей среди бела дня!

– А ты?

– А я, – тотчас разулыбалась Жанна Валерьевна, – пойду к моим маленьким Внучекам.

Она так наслаждалась ролью бабушки, что кажется, еще ни разу не назвала кого-то из близнецов по имени. Внучек и Внучек, так их звали теперь. По крайней мере, схема позволяла избежать путаницы.

– Если бы не глупости среди бела дня, – не выдержав, буркнул Дима, – у тебя не было бы Внучеков!

Но под взглядом мамы умолк и тихо, очень тихо, скрипнул зубами.

– Я знаю, откуда берутся дети, – ответила она с таким ледяным достоинством, что я даже восхитилась. Моего Принца воспитала настоящая Королева. – Избавь меня от подробностей. И от наблюдений, тоже. Я иду к Внучекам, как и сказала, а вы…

Но вместо того, чтобы идти на кухню, повинуясь безотчетному приступу родительской ревности, мы не сговариваясь, пошли за Жанной Валерьевной. В детской, стоя вокруг кроватки, все втроем, умиляясь, мы наблюдали, как агукают близнецы.