Парень для «Sекса»

Сила инерции растянула губы в самодовольной улыбке. Все я помнила. Дима пялился на меня через зал танцевального клуба и, не веря глазам своим, что-то спрашивал у Ирки и Бонечки.

– Спросил, зачем я в такой жуткий цвет покрасилась? – предположила я.

– Не-е-ет, – ответила Ирка зло. – Он спросил, цитирую: скажите мне, что она ест – я не буду.

Я подавилась куском, который жевала. Самооценка рухнула на пол и разлетелась на тысячи кровавых кусков.

– Мудак!

– Да, мудак, тут никто не спорит, – сжалилась Ирка. – Но давай в таких вопросах будем полагаться на мудаков: они не соврут из вежливости… Черт!

Она поднялась, заслышав бег молодого слоненка, сумевшего раздобыть бухло, скинула дверную цепочку и положила руку на ручку двери.

– Я знаю, что ты сейчас думаешь. Что Кан ни черта не понимает в женщинах, невзирая на то, что вами торгует. И я тебе сразу отвечу: Богданова тоже думает, будто все еще хороша собой.

«Утро субботы»

Я проснулась посреди ночи со странным ощущением чистоты. Сознание еще потягивалось в истоме, как бывало всегда, когда я просыпалась в ночи. Обычно, ощущение карусели наваливалось не сразу и у меня всегда было несколько мгновений вообразить, что я не пьяна. Потом накатывало все сразу. Тошнота, сушняк и отвратительное чувство вины за все, что я по-пьяни наделала. Я напряглась, сканируя уровень алкоголя в крови.

«Что я делала вчера?»

Я рывком сжалась, натянув на голову одеяло и замерла в ожидании приступа чувства стыда… Но тело молчало. Тошнота и стыд не накатывали. Сушняка не было. И тут я вспомнила! Я ведь со вторника ничего не пила.

Совсем! Вчера ночью, я никому не звонила. Не писала СМС, не валялась на лестничной площадке, как перевернутая обдолбанная черепаха. Я была дома. Всю ночь. Спала!..

И мне сегодня нечего было стыдиться.

Я приподнялась, не в силах поверить в происходящее лежа. Комната не кружилась и не дрожала, по ней не летали ни искры, ни мушки, ни прочие потусторонние предметы. Не понимая, что тогда могло меня разбудить, я прислушалась.

– Лена… Лена…

По коридору из ванной, шлепая по полу ладонями, ползла Богданова. Я вышла – взглянуть. Как и предсказывала Ирка, глазами трезвого человека, человек пьяный выглядел ужасающе.

– Бля, Лена, – прохрипела Элина, – я умираю… Принеси мне воды.

…Утром, когда Бонечка, выблевав лишнее, забылась тяжелым сном, встала ко всему привычная Ирка. Я уже сидела на кухне, поджав под себя ступню и без всякого удовольствия рассматривала ужасно рыхлую ляжку.

– Я – жирная! – трагически сообщила я.

Ирка зевнула, закрывая ладонью рот и сладко причмокнув, посмотрела на собранный в горсть целлюлит.

– Я знаю, – сказала она. – Признание – первый шаг к очищению. Теперь твоя задача как можно скорее сбросить…

Она хотела еще что-то мудрое мне сказать, но в дверь постучали и я чуть не свалилась со стула, запутавшись в собственных ногах.

– Да это всего лишь Макс, – успокоила Ирка.

– Он увидит мои жирные ляхи!

Ира деликатно прокашлялась. Я с ужасом вспомнила, что он уже видел меня. Толстую, опухшую, пьяную, блюющую… И мой целлюлит – далеко не самое мерзкое в этом списке.

– Пойду надену халат, – простонала я.

– Сперва цепочку с двери сними, – посоветовал из тамбура Макс.

Я пролетела мимо. Если это слово позволительно употреблять человеку, чьи ляжки не влезают на табуретку. «Протопала, как Годзилла на Токио!» – так будет честнее.

Халат не сходился. Выругавшись, я в отчаянии влезла в спортивные штаны. Натянула футболку и набросив сверху халат, причесала волосы. Слишком озабоченная жопой, я не сразу обратила внимание на лицо. А потом, внезапно отметила: какие ясные у меня глаза, когда не глядят поверх опухших мешков под ними. Я замерла, поворачивая голову то вправо, то влево. Видение не пропало. Да, толстая, но не мерзкая. Вовсе нет. Даже хорошенькая, если мне брать в расчет второй подбородок. Я вскинула голову, чтобы он не сразу бросался в глаза и пошла обратно.

На кухне пахло кофе и Ирка негромко переговаривалась с Максом.

– …в самом деле? Может, у нее просто деньги кончились?

– Я это слышала!

Макс обернулся и кислая мина сменилась на удивленную.

– Охренеть! – сказал он вслух, со свойственной ему «деликатностью». Видимо, отметил мои ясные очи.

Я промолчала, не уточнив. Я всегда при виде него робела. Особенно, когда Кроткий был в своем братковском прикиде. Но сейчас, в ярком свете утра, сосед казался всего лишь очень крупным, хорошо прокачанным молодым человеком, бритым под полубокс. Его загривок был миролюбиво опущен, цепь безголовой змеей валялась среди тарелок, а кожанка висела на стуле.

Он был весьма красивым молодым человеком, – должна сказать, – с дерзким смуглым лицом и свежим засосом на шее. Я тихо вздохнула: везет же кому-то.

В случае Макса: каждую ночь – разным.

– Ты что – умерла и возродилась, помолодев? – он ухмыльнулся и закусил губу.

– Да прекрати ты, – приказала Ирка, которая была той единственной, что смогла отказать ему. – Чтобы бросить пить требуется больше храбрости, чем ты думаешь!..

– Ты похудела что ли? – не унимался Макс, рассматривая меня. – Не пойму, в чем прикол. У тебя лицо какое-то другое.

– Это отек спал, – сказала Ирка, разбивая на сковородку яйца. – Ты поправила текст?

– Что за текст? – справился с собой Макс. – Интервью? С кем? Дашь мне почитать?

Макс был большим хоккейным фанатом.

Порой, когда на него находило лирическое настроение, он пытался мне втолковать, что талант пропивают, даже если он есть. Еще как пропивают. Если не верю, то почему бы мне не взглянуть на Богданову. Когда ему было не до лирики, Макс выражался прямее.

– Это в новую рубрику. Про секс…

Я съежилась под его насмешливым взглядом, ожидая, что Макс проломит хрупкую корочку самоуважения; одной единственной грубой шуткой. Но он лишь хмыкнул, явно вспоминая про собственный опыт и придвинул к себе тарелку с яичницей.

– Кстати о сексе, – сказала Ирка, имея в виду «Секс андэ!», – ты говорил с Каном?

Я нервно дернулась.

Ирка уже давно вынашивала идею уговорить Диму, развесить рекламные плакаты по офисам. И взять пару коробок книг, чтобы продавать их девочкам, которые только собираются поехать в Корею. Кан почти согласился… но на прошлой неделе встретил меня.