Парень для «Sекса»

– Ай-яй-яй! – посочувствовал Шеф. – Тебе не слышно? Тимур, Полковнику не слышно, как ты шебуршишь Ровинскую!

Полковник побагровел и привстал:

– Мне не слышно интервью, которое я пытаюсь расшифровать!!! Показания свидетелей!

Шеф замахал на него руками.

– Слушай, Михалыч. Если так хочешь писать про Кана, напиши рекламный материал. Что-нибудь героическое, из армейских времен. Например, как Кан переводил старушку через минное поле. Как снял котенка с дерева. Только руками, не из винтовки снял…

Я тихо хрюкнула, представив себе, как Дима лезет на дерево, чтобы спасти котенка. В черном пальто и отдраенных до блеска ботинках. Потом, до меня дошло:

– Он, что опять заказал рекламу?

– С утра позвонил. Сказал, что ты в курсе…

Я глубоко вздохнула и улыбнулась. Видимо, Кан проспался и понял, что был немного несправедлив. В этом весь Дима. Сперва он голубцами в меня плюется и убегает, потом покупает полосу под рекламу и просит, чтоб я пришла.

– Кстати, Ровинская, а зачем он столько твоих книг заказал?

– Пытается культурно расти, – вставил Чуви. – До уровня своего друга Макса.

– Бицуху качает, – пояснил Долотов.

Все разом заржали и загалдели наперебой.

– Ровинская – не Толстой.

– Она пишет легкую литературу.

– Пришлось коробками брать…

– Выродок! Щ-щенок!.. – не унимался Полковник. – Вырастили на свою голову… Он у меня служил…

– Сонечка говорит…

– Сонечка твоя дура!

– Она не дура, она – модель!

– Бандитская подстилка!

– Они друзья!

– Она с ним спит! – завывал Полковник. – Спи-и-ит!

Тимур начинал беситься. Шеф радостно сверкал глазами, как добрая фея.

– Михалыч, ты точно не хочешь взять рубрику про секс? Ты мог бы от лица Сони Поповой писать о Кане. Кто-нибудь в курсе, Соня Попова может писать?

– Люди! Люди! Слушайте! Еще газету не до конца обсудили! А у меня интервью, – вмешалась милая, интеллигентная Марина Левинова.

– Да что там обсуждать? Один спорт остался и анекдоты, – сказал Чуви. – Прямо не знаю, что смешнее…

– Тима, – сказала я, – Я передумала. Не хочу я ребенка. Давай этого гаденыша положим между оконных рам?

Тима меня не слушал, но все равно сказал «мурр».

Шеф поднял голову и посмотрел на Тимура. Потом на меня.

– Я знаю, чего твоей рубрике не хватает! – воскликнул он. – Нужен парень для «Sекса». Как Влад Орлов… Щас-щас… Матрица уже есть, знаю! Знаю! «Эквилибриум». Тимон! Ты отныне Тима-Эквилибриум. Сонечка Попова дождется, пока кино выйдет и сразу же поймет, кого потеряла!..

– И Кан, – вставил Чуви.

Под ржание коллег, мы с Тимуром тоскливо переглянулись: как тяжело быть трезвыми среди этих невыносимых людей.

«Список претензий и… тренировок».

– Держи, – сказал Макс, протягивая мне сложенный вчетверо лист бумаги.

Он все еще держался со мной натянуто, но уже не грубил. И тем не менее, почуяв, что я одна, сосед застыл на пороге.

– Что это? – спросила я и протянула руку, стараясь не прикоснуться к его руке, чтобы он не решил что я его домогаюсь.

– Стихи! – огрызнулся Макс, его взгляд вонзился мне в переносицу, как раскаленный гвоздь. – Набросал вчера в лунном свете, бля…

Трезвость имела один неприятный побочный эффект: приходилось видеть вещи в истинном свете.

– Почему ты так меня ненавидишь?! – спросила я.

И, пожалуй, впервые в жизни, я осмелилась поднять на него глаза.

Красивый, сволочь. Жесткий, холеный… как камень, до блеска зацелованный волнами. Мне тоже хотелось побыть волной… Я спешно отвела взгляд.

– А за что мне тебя любить? – изумился Макс.

Да так искренне, что я не сразу нашлась с ответом. Промямлила, бросая на него короткие взгляды.

– Я не прошу любить меня… Я спрашиваю, что я сделала, что ты меня ненавидишь?

Припертый к стенке, Макс скрестил руки на животе и слегка качнулся накренившись вперед. Постояв немного, он выпрямился и грозно сузил глаза.

– Хорошо! Назови мне хотя бы одного парня, который не ненавидит тебя.

Я вспомнила о Скотте. Почесала затылок.

– Ты не знаешь его…

Макс сардонически улыбнулся.