Оценить:
 Рейтинг: 0

Дочь реки

Год написания книги
2019
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 21 >>
На страницу:
5 из 21
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Показалась скоро облепленная мокрыми волосами голова Рарога над водой. Он загрёб рукой воду и рывком вытащил на поверхность Болота. Почудилось сперва, что тот и вовсе без чувств, но он зашевелился вяло, помогая тащить его. А там со струга сбросили верёвку с доской на конце. Гроза, опершись на борт ладонями, наблюдала, как уверенно приближается к ладье старшой. Как борется с течением, что непреодолимо тащило его в сторону. Как захлёбывается порой всплесками волн. Но плывёт, дыша ровно, глубоко и зло.

Болота вытащили первым. А за ним сам забрался Рарог, распластался на дне струга между скамьями, среди расступившихся соратников. Его блестящая от воды грудь вздымалась высоко, он щурил глаза от падающих с неба капель, уже редких, но крупных. Кто-то поднёс ему сухую тканину – обтереться, а там и покрывало шерстяное, как будто заботливой женской рукой вытканное: до того красивое, узорное с кистями по краям. И пока он не успел накрыться, Гроза высмотрела на предплечье его, суховатом, мускулистом, знаки, вбитые под кожу краской – волховьи как будто. Да откуда ж знакам таким на теле татя взяться? Показалось, может?

Гроза очнулась от раздумий, только когда Рарог на неё взгляд поднял, вставая, возвышаясь над ней снова, словно дубовый идол.

– Что смотришь, Лиса? Согреть хочешь? – улыбнулся бледными губами и одеяло, которым плечи укрывал, чуть распахнул.

– Спасибо, что вытащил его, – буркнула она, отворачиваясь. Слишком спешно, суетливо даже, чтобы не разглядывать его невольно.

Да и нечего на подначивания отвечать. Ему, похоже, только и дай, что скалиться. Слово серьёзное только ватажникам своим сказать может. Саму бы кто согрел теперь: кажется, и свита уж почти насквозь промокла, хоть и плотная. И до того манящей показалась мысль прижаться к горячему телу, укутаться в тёплое, чуть колючее шерстяное тканьё. Да не про Рарога та честь.

Пока приводили в себя искупавшегося кметя, обтирали и переодевали, дождь совсем прекратился. Выбрались из-под ветрила и Драгица с Беляной. Княжна сразу за мех с водой схватилась, напилась вдоволь, гася последние волны тошноты. Одно что вода эта в лицо хлестала сколько. Там и переодеваться пришлось. Не совсем, конечно, но свиты, изрядно намоченные, сняли. Вместо них подоставали из ларей покрывала дорожные, чтобы спастись от коварной речной сырости и от прохлады весенней, что вмиг вернулась после дождя.

Течение снова успокоилось, растеклось в стороны к расступившимся берегам, вновь пологим, поросшим густым ивняком и ольховником. А вдалеке стояли стеной синеватые ели, только иногда истончаясь и пропуская между стволов скупой серый свет. Гребцы оставили вёсла, а Рарога сменил у кормила другой ватажник, позволяя старшому отдохнуть и обогреться, хоть тот и успел поворчать о том, что греться надо работой.

Всё стихло, будто и не было этого ненастного буйства. Растрепались по небу облака, а к вечеру и вовсе небо вновь очистилось до прозрачности, через которую, верно, если приглядеться, можно было рассмотреть и сам Ирий.

Как ни опасался Твердята, что провожатые нежданные задумали худое, а ни один из них и слова грубого за остаток пути никому не сказал. И всё больше старались они с гридями посудачить о том, о сём, а те и не противились сильно. И доносился со всех ушкуев постоянный мужской гвалт. Облегчённый смех – это после спавшего со всех напряжения и опаски: чего ещё ожидать от гнева Богов? А то и песни звучали, размеренные, наполненные особым дыханием, влившись в которое так легко грести. И кажется, успокоиться бы тем, что дорога обратная до Волоцка вышла спокойной супротив того, что творилось утром. А Гроза всё равно то и дело всматривалась в даль, встав у носа ладьи, давя в груди тяжёлую горечь от необходимости вернуться. Не нужно, не ко времени. Вовсе не сейчас надо бы снова в детинце оказаться. Когда князь там, не отбыл по важным делам, а занят только встречей купцов, что непременно оказывали правителю должное почтение и одаривали порой диковинами такими, что не часто встретишь. Когда только-только сердце успокоилось и от души отлегло.

Всё потому что, чем дольше жила Гроза в тереме почти наравне с княжной, тем сложнее становилось. Не от безобидного внимания кметей. Не от работы, которой никто дочку воеводову нагружать не стеснялся. А только от одного: что Владивой где-то рядом. И думалось всё, что одним только чудом неведомым удалось дочери его уговорить разрешить Грозе с ней отправиться. Упирался он, мол всё это пустое, что и наставницы ей вдоволь хватит, чтобы о доме вспоминать, а там жених окружит почтением и заботой. И всё же отпустил. Как будто спохватился, что слишком рьяно силится её рядом с собой удержать.

А она и рада была – чтобы с глаз долой. Чтобы в тисках воли своей её не давил. И желаний – всё больше постыдных. И манящих, конечно, толкающих на большие безумства.

– Ты переживаешь как будто, – проговорила тихо Беляна, встав рядом с Грозой и оперевшись слегка на голову медведя, что венчала штевень корабля.

Лодыжка припухшая, конечно, всё ещё беспокоила княжну. Драгица причитала весь окаянный день после того, как ненастье стихло, что Беляне скорее нужен лекарь. Уж и придумывать стала, что та и вовсе хромой остаться может: кому тогда в невестах нужна? Какому купчичу только. Неведомо зачем обидела купеческих сыновей, но грозилась, что сыну ярла припадающая на одну ногу жена точно мила не будет.

– За тебя переживаю, Беля, – Гроза мельком на неё взглянула и подивилась в очередной раз, какой радостью глаза подруги светятся. Словно невозможно тяжёлый груз сбросила.

– Да что мне будет. Мне худо только стать может от причитаний Драгицы. Как начнёт, видит Макошь, удавиться охота.

Девушка свела брови серьёзно, а после прыснула. С Грозой одновременно. Они обернулись обе на суровую наставницу, что так сидела у мачты, едва не до носа самого укутавшись в одеяло. И вид-то у неё был не слишком довольный. Да, небольшой, на десять пар вёсел, струг – не княжеская просторная ладья, где и укрытие развернуть можно, и сесть вольготнее. Тут и шагу лишнего в сторону не сделаешь. Но уж убедиться довелось, что любой ватажник здесь умел по своему кораблю так бегать лихо, что иной раз другие по ровной дороге медленнее ногами перебирают. Вот и Рарог, на которого Гроза снова взглядом натолкнулась, вдругорядь ловко проскочил мимо рассевшихся на скамьях мужиков, мимо Драгицы, по пути спросив её о чём-то – а та только скривила сухие губы, обдав его строгим взглядом.

Да старшому-то всё равно было. Он направлялся прямо к девушкам.

– Что ты, княжна, отогрелась? – обратился к Беляне почти ласково. Но с прищуром таким, по которому сразу понятно становилось, что не за этим вопросом от кормы до носа шёл.

– Согрелась, благодарствую, – улыбнулась та и отчего-то на Грозу покосилась.

– А ты, Лиса? – тут же повернулся вслед за её взглядом Рарог.

– Я воды не боюсь, – та пожала плечом. – А дождя уж подавно.

– Боишься, не боишься, а мочит она тебя так же, как и других, – рассмеялся парень. – Потрепало нас малость, да то ничего. Река неспокойна ещё. Вот летом разнежится, там и ходить можно будет гораздо легче.

– Да только тогда нам с вами ходить не придётся, – Гроза усмехнулась, поправляя на плечах тёплое покрывало. – Не узнаем, как оно.

Взглянула на подругу, а та и потупилась вдруг, как будто неловко ей стало. Станет тут: под таким-то острым взглядом Рарога. Сразу видно, птица он непростая, хоть и казаться хочет балагуром. Да куда ж деваться ему, если саму княженку на струге своём везёт.

– Я попросить тебя хотел, княжна, – заговорил вновь Рарог после недолгого молчания. – Мы до берега вас добросим, а там уж князю о нас много не говори. И людям своим прикажи: они послушают. Вон как десятник ваш о тебе печётся.

– Хорошо, – быстро согласилась Беляна, вскидывая голову. – Но совсем-то не смолчишь. Боюсь, кто проболтается всё равно.

– Скажите, что купцы какие вас подобрали. А там и самим в то поверится.

Тут уж всё верно: тем, кто на земле княжеской разбойничает, не хочется, чтобы в детинце о них много знали. Бок ладье починят – и затеряются снова на бескрайних берегах Волани, а то и других рек: поди сыщи.

– Скажем, – совсем тихо выдохнула Беляна, отчего-то внимательно разглядывая лицо Рарога. Тот кивнул и, коротко покосившись на Грозу, вернулся к корме и присел у весла.

– Ой, Беля, – вздохнула Гроза. – Не нравится мне то, как ты смотришь на этого татя.

– Влюбилась, думаешь? – резко развеселилась княжна. – А чего бы не влюбиться? Вон парень какой справный. Высокий. Поперёк плеч и руки не сомкнутся обхватить.

И на голос её звонкий повернулись сразу несколько мужей. Заговорили тихо, заулыбались, как будто один вид девиц для них – ока Дажьбожьего ярче. А Драгица – та и вовсе орлицей в подруг вперилась. Жалела, верно, что слышит не так остро, как видит.

– А ты совсем меня за глупню-то не держи, – передёрнула плечами Гроза. – Не твоего полёта этот сокол.

– Что же тогда? – лицо княжны снова стало серьёзным.

Слетели с неё все беспечность и напускное непонимание, точно сухой песок с ладони. Сверкнули болотные, как у матери – княгини Ведары – глаза предупреждением, чтобы сильно Гроза не смела в её мыслях копаться и допытываться того, что она говорить не хотела.

– Да то, что заприметила ты в нём что-то. И думы какие-то всё в голове вертишь. Смотри, княже узнает… – ничуть не оробела та от её взгляда.

– А ты отцу расскажи побольше, – вдруг на удивление зло огрызнулась Беляна. – Тогда мне и влетит сильней. А то, глядишь, свяжет меня – да так к Уннару своему и отправит, как овцу какую.

– Чего бы мне рассказывать, – вот теперь Гроза растерялась даже.

– Знаю я… – загадочно бросила княжна. – В тереме судачат давно…

Но осеклась, передумав говорить больше. Повернулась и пошла прочь – к Драгице, которая едва на месте уж не подпрыгивала, заприметив их небольшую склоку. А Гроза только взглядом её проводила, всё сглатывая и сглатывая сухость в горле. Да хоть всю реку выхлебай, кажется – всё равно горечи не унять. Судачат, стало быть: не убереглась. Ничто не укроешь от тех, кто обо всём знать хочет. Гроза содрогнулась мелко, бросив взгляд вдоль русла, которое изгибалось помалу. Ещё немного – и покажется за излучиной Волоцк.

И Волань скоро уж донесла струги до города. Нашлось место им на пристани за городской стеной, где уже стихала к вечеру торговля. Ещё редкие в начале травеня купеческие лодьи слегка качали мачтами. Мужи на них проверяли снасти, готовясь назавтра или через несколько дней отплывать кто на север, кто на юг. Начинается самая пора для долгого пути в другие земли.

Отражалась осколками в ещё неспокойной глади реки твердыня Волоцка: самого старого города во многих княжествах, что боками друг к другу теснились на подходе к Северному морю. Много раз на столе своём князей из разных племён и родов менял. Кому помогая, принимая, а кого и прогоняя вон через луну-другую. Да как бы всё ни крутилось у стен желанного любым правителем города, а всё равно вернулся в детинец однажды потомок славных пращуров, шедших и древнего рода Родиславичей. Ведь дети его Волоцк тут и поставили – у плавной излучины Волани, на холме невысоком, словно нарочно Матерью Сырой Землёй созданном, чтобы возвести на нём крепкие стены – одной стороной к воде – другой ко рву, что опоясал Волоцк с юга.

Вечерняя заря обливала башни города светом, обещающим наутро прохладу, словно малиновым соком. Пока шли до пристани струги, светило и вовсе уж тронуло верхушки сосен, что частоколом непроглядным росли вдалеке – за широким палом, за околицей веси, что разрасталась тут с каждым летом всё больше. А после Око начало тонуть и тонуть в бескрайнем море леса. Когда сошли на берег, уже смеркалось. Резво сбежали по сходням ватажники, на ходу прощаясь с гридями и желая им теперь уж под горячую руку русинам не попадать. Помогли и тела соратников вынести.

– Мирной тебе дороги, княжна, – напоследок подошёл к женщинам Рарог. – Как вновь решишь на неё вернуться.

Беляна кивнула ему чуть напряжённо, будто и слова подбирала, и не знала, что сказать.

– И тебе Рарог спокойной реки. Спасибо, что помогли нам. Что до дома так быстро проводили.

Она покосилась на Твердяту, который встал в стороне, без особой-то благодарности во взоре наблюдая за старшим находников. И по его лицу, словно огрубевшему, легко можно было понять, что просьба княженки не выдавать помощников очень ему не нравилась. Не привык он перед князем юлить – да и обернуться может скверно.

– Бывай, Лиса, – парень повернулся к Грозе.

И отчего-то не оказалось в его голосе извечной насмешки. Не виделось в глазах желания уколоть, как только она что-то ему ответит.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 21 >>
На страницу:
5 из 21