Камень власти

– Хотим послушать его проповеди.

– И вы туда же? Чудной наш народ. Сказывают, из-за Урала приходят его послушать.

– Чем же он народ привлек?

– Для начала разрешил проповеди слушать сидя. Может кто чурбачок пользовать, а может прямо на полу. Ну ладно, идите своей дорогой Калину слушать.

До Матвея сразу дошло, что самозванец никакой не Калина, а самый настоящий Калин с ударением на первом слоге, скорее всего литовец.

От монастыря поехали к воеводе. Самого не застали, говорили с его приближенным по имени Нил Афанасьевич.

– Ой, братцы, – сокрушался боярин управы на того Калину нет. Одни жалуются, другие защищают. Попробовали урезонить, так с ним целая толпа пришла в Приказную избу.

– Ежели так дальше пойдет, монастырь могут закрыть. Вы этого ждете?

– Приедет воевода, посоветуемся.

– Помогите нам найти ночлег.

– Такое решается у нас в один миг.

На пороге появился служка, сопроводил гостей в отдельный дом, потом привез два узла с едой и кувшин с питием. Петр заместо еды предложил вечернюю службу отстоять в храме монастыря. Матвей его поддержал. Молящихся в церковь набилось много. Служба шла по чину, и священник, убеленный сединой красивый дядька, вел службу так, что Матвей и его спутники забыли о своих мирских делах. Когда пел хор мужских голосов, по телу бегали мурашки. Служба завершилась, и большая часть прихожан заторопилась на выход. Малая часть осталась и чего-то ждала. В боковую дверь вошел монах. «Калина, Калина» – пронеслось в толпе. Матвей попытался рассмотреть самозванца. Сразу в глаза бросилась безбородость и маленькие глазки, опущенные вниз уголки рта, губы тонкие будто кто-то на лице сделал прорезь.

Его проповедь напоминала бред, в котором смешались церковные ценности и все земные радости. Вошли два монаха и хотели вытащить Калину наружу, но толпа загудела. Блюстители порядка ушли. Матвей кивнул своим спутникам, и они тоже вышли из храма наружу. Подошли к монахам, которые только что хотели выдворить самозванца из храма, и спросили:

– Неужели у настоятеля управы на этого болтуна не достанет?

– Проморгали. Пока чухались, он уже паствой оброс. Теперь монастырский устав не позволяет гнать его.

Вернулись в отведенную для постоя избу, сели трапезничать. Говорить на тему монаха смысла никакого не было. В своем бессилье расписались духовные и мирские власти.

– Сходим завтра на совет к воеводе и поглядим.

На совете у воеводы просидели до полудня. Собрали приказных из Разбойного, Поместного, Пушкарного приказов, был игумен монастыря, бояре. Говорили, спорили, но так ничего не решили. Лука потом подметил, что растерянности среди присутствующих не обнаружилось, царило нежелание что-либо предпринимать. Петр согласился с ним и назвал увиденное – хронической ленью. В конце совета решили собраться еще раз на следующий день.

Матвей велел своим помощникам к вечеру подогнать к берегу у монастыря весельную лодку без гребца, приготовить вервию и большой мешок.

– Попробуем своими силами избавить Кострому от нечисти, – поделился Матвей целью всех приготовлений, – после проповеди подойду к Калине и приглашу его на беседу за воротами монастыря. Коли выйдет, отведу подальше и подам сигнал. Тогда вяжите его и в лодку. На другом берегу учиним ему допрос.

– Коли не поведется на твои уговоры и никуда не пойдет?

– Тогда полезем в келью, спеленаем его и вынесем.

– Шум поднимется, – с один голос сказали Петр и Лука.

– Про келью я конечно пошутил, но коли не получится будем думать по-другому. Пока имеется хитрая придумка.

После проповеди Калину окружила толпа. Так вместе с ней он и вышел наружу. Матвей улучил момент, подошел поближе и наклонил голову за благословением. Когда Калина вложил свою руку в сложенные ладони Матвея, тот по-польски прошептал:

– Калин, жду тебя за воротами у реки.

На удивление монах наклонился и шепотом сказал по-польски:

– Где вас носило? Обещали к празднику, а сейчас и срок весь вышел.

За ворота монастыря монах вышел уже затемно. Матвей выскочил из-за кустов и хотел предложить монаху пойти к воде. Тот уставил свои мелкие глазки и запросил сказать обусловленные слова для опознания друг друга. Матвей таращился на него, не знал, что ответить. Тот продолжал по-польски:

– Ты должен задать мне вопрос, я должен тебе ответить. Спрашивай, чего молчишь?

Вдруг монах развернулся и стал звать на помощь. Петр моментально лишил его сознания ударом кулака по голове. Лука начал вязать монаху руки, ноги, в рот засунули кляп, не сговариваясь, понесли его в лодку.

Отчалили от берега и Матвей побрызгал на монаха водой. Тот пришел в себя и замычал, пытаясь выплюнуть кляп. Лука вынул тряпицу изо рта, но держал ее наготове.

– Ты кто таков и откуда пришел? – спросил Матвей.

– Тебе лучше не знать. Кто хотел узнать, тот уже не живой.

В разговор вмешался Петр:

– Посередине Волги, ох, какая глубина. Привяжем якорь от лодки к ногам и пойдешь рыб кормить. Говори, о чем спрашивают!

Калина молчал, уставил глаза в небо, на его скулах играли желваки.

– Ну, коли так, прощевай, – сказал Петр и привязал мешок с песком, который у лодки служит якорем, к ногам пленника.

Неожиданно для всех монах перегнулся через борт и скрылся под водой. Петр прыгнул за ним, но не достал. Груз быстро потащил того ко дну. Все оторопели. Первым в себя пришел Матвей:

– Конечно не здорово, но мы избавили Кострому от нечисти. Похоже он ждал подельника, но теперь уже не узнаем ничего. Лодку верните к причалу, идем в избу на отдых, а утром двигаем на совещание к воеводе.

Утром в Приказной избе все началось по второму разу. Когда свою гневную речь произносил один из бояр, в избу ворвался служка и с порога закричал:

– Калина исчез!

– Как это исчез? – прозвучали вопросы со всех сторон.

– Утром на службу не вышел, в трапезной не появился, вскрыли келью, а она пустая, все вокруг монастыря осмотрели.