На пороге империи

– Хватит голову морочить, доставай, что имеешь!

– Отзынь, Хабарик! – сбоку послышался хриплый грубый голос.

Коробков повернул голову и увидел дедка, согнутого в три погибели с лицом почти полностью заросшем волосами.

– Откель Гераську знаешь? Сказывай, как на духу!

– Гераська мой родной отец, – выпалил Тихон неожиданно для самого себя.

– Не смеши меня, чтобы у Гераськи дети водились…

– Моя мать зовется бабка Акулина.

– Да ты что? Родила все-таки, старая потаскуха!

– Не позволю мою мать обзывать!

Дед смутился и извинительным тоном произнес:

– По привычке вырвалось! Жива Акулька-то?

– В Красном селе имеет дом, ни в чем не нуждается, а здоровье как у всех, сегодня есть, завтра нет. Иногда с ней по кружечке пропускаем.

– Так каким Макаром тут оказался?

– Дело у меня важное в Митаве. Подрядился должок отдать одному негодяю.

– Тогда сказывай подробнее!

– Дело больно смертельное. Лучше никому о том не знать! Заказ идет от одного важного человека.

– В Курляндию как попадешь? На дороге кругом посты.

– Паспорт у меня немецкий имеется. Да вот незадача по недогляду вышла. С возрастом промахнулись.

– Ну-ка, покажь! – дед подошел к Тихону, отвязал его от дерева и жестом пригласил сесть на траву.

Тихон вынул паспорт Ахена и передал его деду. Пальцы старца оказались длинными, гибкими и быстрыми. Он аккуратно развернул документ и, читая его, сверял с лицом Тихона.

– Придется помочь тебе возраст исправить!

– Разве возможно? – у Тихона появилась надежда, что его могут отпустить с миром.

Подошел бандит, который уводил коня Тихона, передал деду мешок пленника и что-то пошептал ему на ухо.

– Так ты сынок и одежду прихватил немецкую?

– Как же я без нее во дворец герцога попаду?

Дед внимательно посмотрел на Тихона, прищурился и покачал головой.

– Без знания их языка, сынок, тебе не обойтись.

– А я знаю их язык. Матушка Акулина постаралась. Организовала мне житье в Немецкой слободе.

– Удивляюсь ей! Сама дура дурой, а сынка выучила!

Дед повесил на сук немецкий кафтан, зацепив одну полу за сучок, развернул паспорт Ахена и упер пальцем туда, где значился возраст, продавил это место и сложил документ в исходную. Потом положил его в карман кафтана, где была откинута пола. Угольком на кармане поставил точку. Тихон на все на это смотрел с явным любопытством, не понимая, что вытворяет его спаситель. Дед отошел на три шага от кафтана, достал пистолет, прицелился и выстрелил.

– Кажись, в точку, иди, сынок, проверяй работу.

Тихон вынул из кармана паспорт и развернул его. На месте, где указывался возраст зияла дыра с обожженными краями.

– Береги кафтан, сынок, в нем твое главное оправдание. Смекаешь? Метили в тебя, да угодили в полу кафтана, а там лежат документы. Теперь пошли к моему костру, выпьем и закусим. Утром поедешь дальше.

Ватага состояла из двенадцати бандитов. На то, что Тихон оказался тринадцатым, внимание никто не обратил. Похоже суеверие было не в почете среди воров. Ели жареное на костре мясо то ли теленка, то ли барашка. Разобрать было сложно из-за сильной подгорелости. Вино наливали из бочонка с выжженными буквами латиницы. Слово держал только атаман, остальные ели, пили и одобрительно реагировали на любые слова своего командира.

– Скажи-ка, сынок, разлюбезный, – атаман заговорил и его люди притихли. Ждали развязки неожиданно возникшей дружбы со странным пленником, – новостей нам взять неоткуда. У обиженных купцов не спросишь, они после нашей встречи имена свои забывают.

На эти слова ватага отреагировала громким ржанием.

– Вроде возвели на царство двух наследных: Иоанна и Петра; а все указы идут только от Софьи. Оно понятно. Пока цари в ум не вошли по возрасту. Токмо ныне пора пришла приучать их к власти!

Тихон с ответом не задержался:

– Иоанн с умом не сильно дружит и его возраст тут не при чем. С Петром Алексеевичем довелось мне по малолетству дружбу водить. Умный и шустрый парень. Только Софьюшка не хочет допустить его до трона, сама желает занять царево место.

– Мыслимое ли дело – баба царь! – изумился атаман.

– В Европах бабы королевские троны занимают. А мы чем хуже? – возразил пленник.

Ватага загудела, Тихон тут же поправился, дескать, так думает только сама Софья и ее полюбовник Голицын.

– Голицын каких кровей будет? – не унимался атаман.

– В Европах его хорошо знают, и он весь из себя на их манер.

– Оно и понятно, у них там и товары лучше, и деньги красивее. Только к нам отношение скверное. Мы тут накрыли несколько иноземцев, так они сперва над нами изгалялись. Когда поняли всю серьезность положения, стали на коленях елозить, – ватага снова залилась смехом.

– Думаю, скоро решится вопрос, кто на троне окажется: Софья или Петр. Только вам с того какой резон? – продолжал Тихон.

– Многое от этого зависит! Оживление на дорогах, наполнение обозов, количество иноземцев, розыск нашего брата.

– Это точно, – согласился Тихон, – зришь в корень, атаман. Только коли Петр победит, противление нашему брату станет серьезное.

Много о чем довелось говорить Тихону с атаманом, половину воров разошлись по спальным местам. А дед никак не мог исчерпать интересные ему темы:

– Ты пойми, сынок. Твоя участь была решена еще в утробе матери. Рожденный от двух воров, вором станет. Но сегодня попадаются молодцы, которые от лени и в поисках легкой добычи идут промышлять на дороги. Одно дело, когда человека судьба от людей отлучила и другое, когда добровольно! Не люблю я таких выродков! Ладно, засиделись мы с тобой. Иди, ложись вон на ту попону.