Симоха Рамода

– Один раз, давно, к нам скоморохи приезжали. Увидел, попробовал сам, у меня получилось. Мне понравилось.

– Хочешь научиться шить сапоги? Только говори честно!

– Попробовать хочу, только боюсь, не понравится.

– Тогда вернешься к отцу.

– Дяденька Клим, буду очень стараться! Ведь Москва, это не наша деревня.

– Видишь, родственник, ты ему про дело, а он опять тебе про удовольствия.

– Ладно, иди, собирайся. Мы сейчас с товаром разберемся и поедем в стольный город.

Анюта приняла своего племянника с радостью. Сашке хозяйка дома тоже понравилась. Он стал называть ее тетенька Аня. И в общении освоился очень быстро. Среди других вопросов хозяйка спросила, что Сашка умеет делать. Гость вытаращил глаза и смотрел, не моргая до тех пор, пока она громко и задорно не засмеялась.

– Тесто месить умеешь?

– …

– Крупу перебирать, кашу варить, печь разжигать?

– Нет, не умею. Дома никто меня об том не просил. Моя забота состояла в походах за водой к колодцу, наполнение ею кадушек, шаек, корыт. Будь неладны шкуры!

– Так ты же от этих «неладных» дел и пил, и ел, и одевался. Как же промысел отца можно так обзывать?

– Работы я не боюсь, но хочу, чтобы она меня радовала, была по душе.

По душе Сашке пришлись две операции: снимать мерку с ноги заказчика и плести дратву. В последней он даже проявил смекалку. Увидев буравчик и поняв его основное назначение, он стал использовать инструмент в плетении ниток. Одни концы привяжет к вбитому в стену гвоздю, а другие вставит в буравчик и начинает медленно крутить. Дратва получалась ровная и тугая.

В остальном на Сашку не было никакой надежды. Посему Клим через пару седмиц пошел к своему знакомому кузнецу. Выбор сапожника был совсем неслучаен. У Сильвана то ли от рождения, то ли от тяжелой жизни в молодости присутствовал крутой нрав. С наказанием он всегда торопился, особенно в отношении своих дочерей, а их у него было три. Старшая вот-вот подойдет к невестиному возрасту. Ко всему кузнец совсем недавно помощника своего наладил на выход.

– Свято место пусто не бывает, – начал разговор Клим.

– Ты о чем, сосед, – возмутился кузнец, – коли с добром пожаловал, то проходи. Коли зло имеешь, вертайся назад.

– Дело у меня, Сильван, хлопочу за племянника жены своей Анюты. Парень по жизни никак не определится, хотя семья у него трудовая, скорняжным ремеслом промышляет. Но то ремесло не пришлось ему по нутру. Попробовал его в своем деле, усердие имеется, но терпения никакого. Вот и подумал, может огонь и пот его в чувства приведут. Парень он крепкий, силы уже накопил. Ко всему грамотный, знает счет и вина совсем не потребляет.

– Ну что ж, придется тебе пойти навстречу, – разрешил Клим.

В разговор встряла жена Сильвана:

– Приводи, Клим, приводи, испытаем.

Сперва Сашка боялся огня, искр и гула ударов молотом. Потом, когда в его руках горячая твердыня принимала нужную форму, почувствовал себя победителем. Клим с третьего дня понял, что угодил в Сашкино нутро. При рассказе о кузне его глаза горели сильнее пламени, весь напрягался, да еще начинал руками размахивать.

Отныне по утрам парень крутил дратву, или снимал замеры у заказчиков и потом опрометью бежал в кузню. Даже приезд родителей не смог его остановить или попросить у Сильвана свободное время.

Глава вторая

Фамилия Милославских зазвучала на Москве набатным колоколом, после женитьбы государя Всея Руси Алексея Михайловича на дочери главы рода. Царица Мария Ильинична имела образование, отличное воспитание и по виду оказалась достойной великого звания.

Кабы раньше, то не всяк боярин в курлатной шапке примечал Илью Даниловича Милославского, а ныне за половину версты всяк вельможа начинал ему улыбаться, а при встрече кланяться, а то и обниматься. Гордо заходя через Спасские ворота в Кремль, Милославского поприветствовал Алексинский боярин Степан Гаврилович и начал расспрашивать про здоровье, про жену, детей, про чаяния и желания.

– А что, Илья Данилович, вот благодарность от царя нашего Алексея Михайловича получил. Жаловал меня званием и деньгами. Завод я поставил в своем Алексине железоделательный. Ныне для государства нашего – первое дело, – Степан Гаврилович поклонился и пошел своей дорогой на выход из Кремля.

Илью Даниловича будто из бадьи холодной водой облили. В его голове зашевелилась память. Милославский в Кремль не пошел, вернулся домой. Он уже знал, что в Туле и Кашире такие заводы работают, а теперь еще в Алексине сподобились. Ему отставать никак нельзя. Ни сегодня, завтра наплавят того самого железа и его залежи окажутся никому не нужными.

Милославский кинулся к ларцам с документами. Лихорадочно разворачивал свиток за свитком. Зажгли свечи, а боярин продолжал разбирать бумаги. Уж было решил перенести занятие на следующий день, но вдруг увидел письмо с записью: «Облазил низину в пятнадцати верстах от Малоярославца фрязин Беккер, рудных дел мастер. Возле деревни Росляковка нашел залежи железа в больших количествах. Об том сделана запись в приказной книге сего числа. Подьячий Семен Корноухов. 7089 года, июля месяца, третьего числа». Илья Данилович первым делом перевел год на современный манер и получился 1581. Все верно. Именно Иоанн IV Васильевич Грозный начинал искать железо повсюду. А приказную книгу искать нечего, Москва несколько раз горела.

Ранним утром Илья Данилович поехал в Кремль. Имел уверенность, царь примет его в один день. Не смотря на родственную связь, боярин раньше никогда к зятю не обращался. Подоспел случай, когда можно и отойти от правил.

В беседе с государем Милославский ограничился несколькими фразами и затем предъявил документ. Потом добавил, что земли Малоярославецкие принадлежат его роду.

После услышанного, Алексей Михайлович повелел выделить в распоряжение Милославского все необходимое для изучения этих сведений и, в случае подтверждения, построить железоделательный завод.

Илья Данилович остался доволен собой. Вот так, без лишних хлопот, он за пять минут решил очень важный для себя вопрос дальнейшего благосостояния.

Илья Данилович приказал принести ему перо, чернила и бумагу. Он зажег свечу и приготовился писать депешу старосте. Вдруг обнаружил, что забыл напрочь, как зовут того самого старосту. Открыл бюро и начал искать бумаги по переписке с Росляковкой. Долго Илья Данилович возился с письмами и, наконец, его терпение иссякло. Он подошел к другому шкафу, открыл верхнюю дверцу, налил стопку анисовой водки и залпом выпил. Крякнул и пошел опять к бюро. Сделав пару шагов, он неожиданно вспомнил, что старосту зовут Николай Анисимович Петухов. Вот анисовая водочка оказалась ко времени, не померанцевая и не кориандровая, а нужная анисовая для просветления памяти и письма. Начал он так:

«Господин Петухов Николай Анисимович! Волею государя нашего Алексея Михайловича и своею властию приказываю принять подателя сего документа. С ним следуют стрельцы. Всех тоже обслужить по высшему разряду. После отъезда охраны, а с ней и кареты с кучером, обеспечить людей лошадьми и повозками, выделить в его распоряжение нужное количество крепких мужиков».

В конце концов, Милославскому сильно надоела эта писанина, и он решил закончить это послание так:

«Все, что попросят, исполнять немедленно. Раз в месяц принимать отчет и привозить его в Москву лично мне». Он поставил подпись и, прочитав послание, остался весьма доволен собой.

Утром следующего дня вельможа послал слугу в Каменный Приказ. Наказал идти прямо к начальнику и, сообщить ему волю государя. Надобно получить в распоряжение рудознатца, который прибыл последним из Европы.

– Илья Данилович, осмелюсь сказать, может такого, который себя уже в чем-то проявил?

– Дурак ты, Петруша, эти уже обросли и знакомыми, и бабами. Немцы такие же болтуны, как и мы, может еще и хуже. А я хочу, чтобы все тихо пока вышло. Вдруг бумаги врут! И опозорюсь на всю Москву! В случае неудачи найду, что сказать государю. А вот каждому встречному объяснять будет себе дороже.

Ганс фон Ланге обрадовался вызову к незнакомому ему Милославскому. О таковом он раньше не слышал, но судя по тому, как тянулись перед его курьером дьяки и подьячие, фигура значимая при дворе их царя.

– Здравствуй, господин!..

– Ланге, – подсказал толмач, который вошел в кабинет вслед за посетителем.

– Здравствуй, господин Ланге, слушай меня внимательно, потом дам тебе слово.

Милославский рассказал о старых бумагах, в которых сообщалось о залежах железной руды в конкретном месте.

– Надо тебе, господин Ланге, выехать в эту местность и проверить сказанное в бумагах. Ежели все так, определишь примерный размер залежей и начнешь строительство завода.

– Думаю, что я не один все это буду делать?

– Ясень день!

Переводчик перевел дословно, Ганс наморщил лоб и переспросил. Второй раз толмач перевел так: