Симоха Рамода

– Есть древние хитрости для драк с набором обманных движений, прыжками, знанием болевых и смертельных мест на теле противника. Я хитрости хорошо знаю и постоянно тренируюсь. Места здесь только в деревнях и на полях тихие, а в лесу и на реке держи ухо востро.

Утром закипела работа. Симоха с двумя помощниками поехал за глиной для плавильной печи. Заранее приготовили здоровенное корыто, в котором замачивали этот материал. Потом возили камень для фундамента печи. Сашка поехал с Прохором искать нужного кузнеца. Петухов громким голосом давал указания при строительстве кузни. Ланге с толмачом и рабочими отправились на заготовку руды.

Вечером мастер, толмач и Петухов засели за подготовку отчетного письма в Москву барину. Все были при деле, трудились в поте лица.

Прошло около двух недель, прежде чем Симоха сам возобновил с Сашкой разговор об убиенных. К этому времени и обстоятельства сложились подобающе – Петухов укатил в Москву с докладом.

– Пригляделся я к тебе, помощник. Волю дал своим ощущениям. Честно скажу, угрозы от тебя не исходит. По жизни ты как будто сам по себе. И возникло у меня желание продолжить с тобой общение. Есть еще одна причина – мое одиночество в этих краях, да и ты, похоже, не сумел найти здесь попутчика для души.

– Отвечу так! Чувствую в тебе сильное отличие от тех, кого встречал раньше. Думаю, наша дружба будет полезная, – заключил Сашка.

– Для меня скорее всего так. А для тебя может стать опасной – сразу предупреждаю!

– Симоха, не пугай меня. Для доброго дела ничего жалеть не стану, а на злое меня не уговорить. Будь ты хоть сват, брат, друг…

– Не боись, со временем все сам поймешь. Пока скажу одно – я принадлежу к лесным людям. Слыхал о таких?

– Слыхом не слыхивал и видом не видывал, – немного слукавил Сашка. Он уже кое-что знал о них из рассказа Еремы.

– Как не видывал? Вот, смотри! – и Симоха весело ткнул себя в грудь и продолжил, – наш род живет в лесу семьями. Но все семьи принадлежат к одному роду. В каждой семье от двух до пяти человек, и каждая имеет свою громадную территорию. Это тебе не деревня, где от соседа до соседа рукой подать! Порой к другой семье весь день идти надо. Жилища так спрятаны, что нелесному человеку вовек не найти. Еда у нас, как и везде, сезонная. Летом надо запасаться на зиму. Соль добываем в глубоких ямах. Одна такая яма на две-три семьи. Там иногда и встречаемся, сватовство тоже там происходит.

– А вера у вас какая?

– Поклоняемся мы выбранному в лесу дубу. У каждой семьи свое дерево. Его свято берегут.

– Значит, язычники?

– Как хочешь, так и зови. Только в каждой семье есть свой лекарь. Здесь их называют знахари. Этому начинают учить с детства. Корешки, листья, цветочки, когда и как надо собирать, сушить или сок выдавливать. Лесным людям хворь или рана не страшны.

– Твоя семья далеко отсюда?

– Когда в лес войдешь, то идти надо день. Ночь отдыхать, потом еще один день идти. Это только летом, а зимой много дольше. Если кто чужака приведет, то семья или спрячется, или перейдет в другое более глухое место.

– А от вас кто-нибудь уходил в другие места жить?

– Только по заданию семьи. Например, мне пришлось уйти в деревню.

– У тебя, что же задание? – спросил Сашка.

– Задание или как по-другому, но на то была нужда. Раньше лес-то совсем близко к Поротве подходил. В одном месте, прямо в берегу реки, существуют залежи камней сулемы. Коли переплавить один камень с железом получают материал, способный выдержать удар стрелы, сабли и пули, но не всякой. Толщина такой защиты с бумажный лист, а по весу от плеч до пят, как доха из хорошей шкуры. Еще делают из этого материала ножи, тарелочки для запуска рукой. На охоте они могут горло любому зверю разрезать. И вот однажды мой дед-ведун сказал про свой сон. Ведь место, где залежи сулемы, знают только несколько человек. Еще давно-давно, когда граница с Литвой проходила недалече отсюда, инородцы тоже узнали про это чудо. Тогда весь лесной люд собрался и засыпал проходы к ним с поверхности земли. Остался только один вход с берега, глубоко под водой. Деду приснилось, что лихие люди ищут этот вход. Меня послали проследить. Обосновался я в ближайшей деревне. У реки, недалеко от этого места, устроил свое сидение. Днем спал дома в деревне, а ночью приходил в схрон, дежурил неделю, уже думал, что дед не так свой сон истолковал. На восьмой день услышал на другом берегу, будто кто к воде лодку тащит. Оказался плот, а на нем два здоровых мужика. Подплыли поближе, разговаривали на незнакомом мне языке. Один надел плетеные плавники на ноги и нырнул.

– Что за плавники?

– Как хвосты у рыбы, на каждой ноге по такому хвосту. Видать, они ускоряют движение под водой. Дыра эта находится так глубоко в воде, что воздуху может не хватить. Пловца долго не было видно. Скорее всего под землей находится пещера, незаполненная водой. Но как он в темноте разбирался, сказать трудно. А с каждым нырянием он доставал сумку, наполненную, скорее всего камнями. Потом они уплыли и появились на следующую ночь. Так продолжалось четыре дня. Когда на пятый день с рассветом они пошли в сторону Росляковки, я догадался, что у них где-то спрятаны лошади, на которых собираются уехать и увезти добытые камни. Что мне оставалось делать? Подождал я их на той поляне в кустарнике. Дальше ты все знаешь.

– Ну а сулема, что там так и лежит?

– Нет. На том же плоту я ее переправил, где мой схрон, там разложил. А потом перенёс в Бужениново к себе в избу.

Глава пятая

Царедворец остался доволен докладом Петухова и содержанием переданной ему грамоты. Главная радость состояла в том, что запасов руды хватит на сто лет.

Милославский приказал Петухову утром другого дня отбыть домой. Дескать, без его пригляда всякое может случиться. И приказал приехать в следующий раз, когда будут готовы образцы, добытого железа.

Староста хотел было просить еще день, так как была необходимость сделать кое-какие покупки, но поразмыслив, оставил эту затею. Боярин быстро менял милость на гнев.

Николай Анисимович надеялся на открытие лотков, стоявших на пути к Калужской заставе. Надо же жене и детям гостинцев привезти. У пекарни остановил свой поезд и купил мятные печатные пряники. Дочерям «зайцев», а сыну «медведя». Отъехали, и староста углядел развешанные прямо на улице разноцветные платки. Хозяин вертелся рядом, но торговлю не открывал. Все чего-то поправлял, раскладывал. Узнав, что покупатель держит путь под Малоярославец, сообщил нерадостные дорожные новости:

– В районе деревни Бунчиха, что сразу за рекой Нарой, объявилась банда. Небольшая и странная. Грабят аккуратно без убийства, отбирают деньги, еду и питие, иногда раздевают, но не догола. Вчера к вечеру, например, прошли две подводы: одна из Медыни; другая из Малоярославца. Бандиты забрали еды столько, сколько смогли унести в руках. Все делали тихо и молча.

– Спасибо тебе, Афанасий, за сказ. Буду сторожиться. Доброй тебе торговли!

После сделанных покупок скорость прибавили. Николай Анисимович спешил засветло добраться до деревни Каменка, что за Подолом. Там его старый знакомец и приют даст, и лошадей обиходит. Получилось.

Утром миновали по летнему мосту реку Нару, проехали Бунчиху, от души стало отлегать, нервы успокаивались. Вдруг кто-то вихрем вскочил на ступеньку коляски, вырвал вожжи из расслабленных рук Петухова и остановил движение. Еще три бандита подскочили к охранникам. Мужики не сопротивлялись. У них отняли один пистоль и два ружья, мешочки с порохом и пулями. Развернув тряпицу, бандит понюхал пряники и сказал:

– Годится!

Потеря пряников, досады не вызвала. Чем полакомить детей, он сможет купить по дороге. Пусть не московского производства, но дети все одно будут довольны. Охране сказал, чтобы ехали не короткой лесной дорогой, а большаком. Пусть дольше, но надежнее.

Добравшись без особых приключений до Росляковки, Петухов прочитал ответ барина немцу и его людям.

– Господин Милославский добавил что-то на словах? – спросил мастер.

– Просил передать… – и Петухов повторил все, о чем говорили: сосредоточить главное внимание на скорейшее получение образцов железа, – еще в Москве предупредили, что за деревней Бунчиха объявилась банда. На всякий случай грамоту Милославского спрятал под сидушку, а так кошель остался при мне и по карманам деньга кое-какая валялась. Аккурат в Бунчихе все и случилось. Взяли нас тихо и без угроз. У охраны отняли пистоль, два ружья, порох и пули. У меня, к стыду великому, взяли только пряники и то, сперва вор их понюхал.

– Нечто пряников никогда не видывали, чего их нюхать? – удивился толмач.

– А вор еще и добавил, дескать годится. Думал, что обыскивать станут и уже попрощался с деньгами.

– Небось за письмо еще волновался? – поддержал толмач.

– Не успел, он пряники схватил и убежал.

– На воров не очень похоже, – заключил Сашка.

– Говори, Николай Анисимович, чего тебе еще запомнилось? Больно случай редкий. Расскажи кому, никто не поверит. Странно все, – рассуждал Симоха.

Петухов нахмурил брови, сосредоточился и потом продолжил:

– Годов им всем одинаково, около тридцати, безбородые, безусые, одеты чисто и не по лесному. Еще знаешь, мой с пряниками, когда в коляску запрыгивал, рубаха на нем раскрылась, а там на черном кожаном шнурочке то ли монета висит, то ли медаль.

– Медальон, – уточнил Сашка и тут же спросил, что на том медальоне было изображено.

Петухов напрягся еще сильнее, долго думал, потом заключил:

– Не помню, что-то было, а что? Все так быстро и неожиданно.