Ещё не вечер, господа!

– Пойду гляну на твою бабку, может поладим.

Евдокия на пришельца в сопроводе соседки глянула волчицей.

– Тебя ко мне Надька подослала. Ишь, глазами зыркаешь! Точно убивать пришел!

– Бабка Евдокия, он твою Надьку в глаза не видывал, чего людей пугаешь? Парень из Твери приехал.

– Неужто в Твери убийцы не водятся?

– Извините, бабушка, пойду я прочь, соседка твоя права. В другом месте ночлег искать стану.

Сергей поклонился и пошел на улицу. Женщина с рыбиной остановила его за порогом.

– Куда пойдешь на ночь глядя? Всяк побоится пускать незнакомого человека ночью. Чердак дома нашего пустует. Конечно, ночью там холодно, но могу тебе дать тулуп и матрас. Может перебьешься, а утро вечера мудренее.

– Я заплачу, – обрадовался Сергей.

– Смотри, не застудись, еще болеть станешь, а денег мне твоих не надобно. Пошли, покажу.

Повезло тем, что посередине кровли имелось окно. Найди подставку и наблюдай сколько хочешь за «Обществом». Захочешь, гляди на добровольное общество хоть всю ночь. Но, видимо, самое важное уже состоялось. Темные глазницы окон напоминали пещерные дырки. Сергей расстелил матрас, завернулся в тулуп и хотел уснуть. Тишину нарушило некое скребыхание в одном углу. Потом тоже самое началось в другом. Стало понятно, что на чердаке живут мыши, а может даже крысы. Кое-как он дождался утра и пошел в контору, по пути зашел в закусочную, там поглядели на него и сразу предложили вина. Сергей ограничился куском отварной курицы и стаканом чая с пирогом.

Первым делом Неустроев нахмурился:

– Никак употреблял надысь, да с лихвою?

– Никак нет, Кронид Нифонтович, трезвый, будто стекло.

– Тогда сказывай, чем занимался? То, что спал в одежде, видно издалека.

– Верно, – ответил Сергей и поведал о своих приключениях с поиском наблюдательного пункта.

– Легенду придумал достойную, хвалю. Но то, что занялся отсебятиной, скверно! Нынче к одиннадцати часам подойдет начальник филерской службы, ротмистр Мануйлов Андрей Каримович. В поисках мест наблюдения и в слежке они мастера. Но работать с ними следует с большим уважением, помнить, что шапок-невидимок у них нет и требовать чуда не пристало бы. Если к ним с пониманием и уважением, да с дельными подсказками, то они ради тебя горы свернут. А пока есть время, беги в салон мадам Жаклин, пусть твой сюртук и порты в порядок приведут, почистят и погладят. А то ведь полное неуважение получается для знакомства с Мануйловым.

Андрей Каримович оказался таким плюгавеньким мужиком, что пройдешь мимо и не заметишь. Но говорил складно, с интонацией и вел себя с достоинством, как настоящий господин. Попили чаю, начали про здоровье, потом обсудили начальство, лишь после того заговорили про дело. Неустроев назвал адрес, начертил схему расположения домов, обрисовал служителей «Добровольного общества» так, как про них поведал Евтихий. Мануйлов засобирался и пообещал через пару деньков сообщить первые результаты.

– А что твой Евтихий, прочитал «Гулливера»? Или нет? Пора к старухе идти.

– Я еще сам не прочитал «Гулливера», – возмутился Очкасов.

– Расскажу тебе на досуге про «Гулливера», пока надобно Евтихию к старухе появиться. Как вы с ним условились?

Сергей замялся и вспомнил, что договоренности о встрече не было.

Неустроев будто прочитал его мысли:

– Живет Евтихий Агриков на Весенней улице, там у его батюшки отдельный дом, но тебе сподручней искать его на мельнице. Стоит на берегу реки Великой за часовней Николая Чудотворца. Уверен, сыщешь!

Евтихий вместе с напарником перекладывал мешки с зерном с одного воза на другой. Очень удивился, когда Сергей подошел к нему и поздоровался.

– Как ты меня нашел?

– Ты же сам говорил, что огурцы – чистое баловство. Главное вы торгуете зерном и мукой. А мельниц у нас в округе раз-два и обчелся.

– Верно говоришь, ну ты хваткий!

– Книгу прочитал? Ведь на неделю выдали. А я ее в руках не держал.

– За мной брат очередь занял, ему тоже хочется.

– Тайну хранить не умеешь, но коли так, нет ничего проще, веди в «Общество» своего брата. Старуха только рада будет. Брат твой вторым номером станет.

– Кто тут второй номер? – возмутился напарник, – веди, Евтихий и меня в «Общество», тоже хочу книги редкие читать.

Очкасов протянул парню руку и назвал свое имя.

– Борис! – рявкнул парень в ответ и сжал ладонь Очкасова.

Елизавета Корнеевна благосклонно отнеслась к появлению брата Евтихия. Тоже велела ему заполнить анкету. «Гулливера» не обсуждали. Просто спросила, понравился или нет. В виде вступительного взноса Борис принес в дар «Охотничьи рассказы» Тургенева. Взамен получил для прочтения «Ярмарку тщеславия» Уильяма Теккерея. Евтихию выдала «Отверженные» Виктора Гюго.

Переводы на русский язык двух указанных авторов заставили Неустроева сильно удивиться. Майор заметил, что в России только революционных настроений от Гюго не хватало.

Глава четвертая

Ротмистр Мануйлов службу свою знал хорошо. От соработников мог потребовать полной отдачи, а мог допустить послабку. Служба тяжелая, иногда половину суток приходится обходиться без еды и пития, стоять на морозе или под дождем. Не было случая, чтобы он отказал своим ребятам в просьбах, всегда шел навстречу, но и спрашивал по первое число.

«Коза», так обозвали Елену Корнеевну филеры, из конторы «Общества» уходила вместе со своими помощниками ровно в шесть часов пополудни. Впереди шла «Коза», за ней «Козленок» один, следом «Козленок» другой. Друг от друга шли на расстоянии. То приближались, то отставали. Один шел по прямой с «Козой», а другой в стороне от этих двоих, образуя треугольник. Филеры сразу раскусили прием контрнаблюдения. Способ простой, но надежный. Но люди Мануйлова, ежели постараются, на любую выходку управу найдут. В этот раз ребята отловили течную бездомную суку и вооружились от нее охочей жидкостью. Ближе к шести часам пьяный бродяга обосновался на ступеньках «Добровольного общества», хотел допить остатки водки, но опрокинул бутылку. Вышел один из «Козлят», спустил его с лестницы и обозвал грязными словами. В шесть часов двенадцать минут троица двинулась в путь. Через час по их следам пустили породистого кобеля. Собака потащила в центр города, потом на одну из улиц, через версту, оказавшись меж двух домов, завиляла хвостом и сошла со следа. Два дома принадлежали одному хозяину и значились, как меблированные комнаты. С раннего утра два филера заняли места на крыше дома против «меблирашек». Вооружившись приспособлениями трубочистов, приступили к делу. Но работали недолго. В девять часов из дома с номером одиннадцать вышла троица и сформировала известный треугольник. Остальное филеров не интересовала. Задача решена без проколов. Место жительства «Козы» и ее стада установлено.

Неустроев начал готовить негласный обыск в конторе «Добровольного общества». Надо сначала зафиксировать приход козлиного стада в меблированные комнаты и тут же начинать мероприятие. На случай, ежели кто-то из стада двинется в сторону «Общества», Неустроев предусмотрел дежурство всадника во дворе дома напротив. Даже, если кто-то из стада наймет извозчика, всадник доскачет быстрее и предупредит «домушников».

– Ты бы, Сергей, позвал к нам на разговоры вахмистра Ломакина, – обратился к подопечному майор.

– Ивана Степановича, что ли позвать? Это я мигом сбегаю.

Когда вахмистр понимал нужду в собственной персоне, то делал недовольный вид, дескать и без того дел полно, и всяк ворчал:

– Нет покоя старику, опять без меня никак?

– Как поживает Кулек? – спросил Неустроев, – не посадили еще?

– Пока на воле. У нас с ним договор, дела свои делает потихому, ежели попадется, то спасать его не стану.

– По-старому делу сыщики от него отстали?

– Так ведь доказательств против него нету. А что нужда в нем появилась?

– Возьми коляску, провези его до четвертого дома по Торговой улице, пусть осторожно глянет на замки «Добровольного общества».

– Сделаю. Дальше чего?