Внушитель

– Троек нет, две четверки, – не отрываясь от телефона, ответила Вика.

– Умница моя.

Мать улыбнулась и положила на кофейный столик две купюры по пять тысяч рублей.

– Откупаешься, мам?

Вика оскалилась на мать, но не как зверь, который хочет разодрать жертву, а как кошка, которой что-то нужно. Это всегда работало. Мать посмотрела на неё, но тут же переключилась на телефонный разговор отца. Он что-то щебетал в трубку, очевидно, помощнице, это поняла даже Вика, она снова, ещё шире улыбнулась матери. Та быстро положила третью пятитысячную купюру на столик и убежала на кухню.

Вика знала, что отец летит со своей помощницей в Токио. Но также она знала, что это совсем не помощница, точнее, не только помощница. Он уже уходил от них, но вернулся после того, как мать сделала пластическую операцию по увеличению груди и подтяжку лица. Из чего Вика сделала вывод: старость – это страшно, а внешность – это то, что у неё пока есть. А ещё, что если будут деньги на пластику, то не один мужчина от неё не уйдет.

Она была уверена, что матери несладко, потому что весь город знал про роман отца и этой помощницы, но Вика не любила об этом говорить. Мать иногда вещала о том, что не нужно выходить замуж. Но Вика замуж очень хотела. Она точно знала, что найдет богатого и красивого мужчину, у которого будут деньги на то, чтобы Вика не постарела. Этот мужчина должен обязательно быть особенным, таким же, как она. Она была уверена, что этот мужчина будет её содержать, а она будет с ним мила и добра, как та коллега с её отцом. Готовилась она к этому браку уже два года. Коррекцию ушей она уже сделала и планировала поправить нос. Надо было убрать едва заметную горбинку, которая портила идеальные пропорции.

Вика взяла деньги со столика и пошла в свою комнату. Решила лечь спать пораньше, чтобы завтра быть с Артемом во всеоружии.

Утро началось с того, что Артем с ней не поздоровался. Вика была возмущена до глубины души, но ничего ему не сказала. Артем весь день общался с Михайловым и Беловым, они, видимо, обсуждали что-то важное, если уж ему не было дела до неё. Вика решила после уроков подойти к Белову и позвать его позаниматься к себе домой. Тоже химией. Белов, конечно, не разбирался ни в химии, ни в каких-то других предметах, но цель была вовсе не занятия. Новенький точно разозлится.

После уроков ребята толпились небольшой кучкой на первом этаже. Вика уже оделась и направилась в своей изящной шубке к ним. Артем о чём-то говорил Михайлову, а Белов слушал.

– Саша, – изо всех сил выдавливая из голоса женственность, которой и так было достаточно, она дотронулась до плеча Белова, – ты не хочешь сегодня со мной позаниматься химией?

– Вик, так я ж ничего не понимаю, – начал Белов.

– Саш, ну мы с тобой позанимаемся немного химией, – и Вика подошла к нему ближе, улыбнулась и посмотрела на его губы.

Михайлов злобно нахмурил брови, глядя на Вику.

– А, понял, – ответил Белов и расплылся в добродушной улыбке. – Пошли заниматься. Химией.

– Я готова, а ты, – слегка наклонила голову Вика и показала на выход.

– Так это… – засуетился Белов. – Прямо сейчас, что ли?

– Сейчас, Саша, сейчас, – чуть громче сказала она и сжала губки.

– Пока, пацаны!

Белов махнул им рукой и побежал за Викой, которая уже выходила из школы. Михайлов и Артем остались стоять в коридоре.

– Стерва, – в очередной раз сказал Михайлов. – Ты ведь понимаешь, что она позвала его, чтобы….

– Чтобы меня позлить, – перебил его Артем.

Михайлов к нему повернулся и вытаращил глаза.

– Тебя? А я думал, они это… Ну… Ну как его… Ты понял, короче.

– Я вчера ей написал, что не буду с ней заниматься.

– Красавчик!

Михайлов засветился от счастья, протянул руку Артему, хотел пожать за его мужество, но Артем не подал руки.

– Эй, ты что? Это же круто. Ты её отшил!

– Отшил, но это совсем не круто.

– Главное, что она теперь поймет, с тобой так нельзя, – Михайлов говорил ободряюще.

На пару секунд Артему показалось, что он прав, но тут он сказал:

– А со мной нельзя?

Михайлов оторопел. Артем надел шапку и поправил на груди небольшой мешочек, перевязанный красной ленточкой, похожий на тот, который они купили в сувенирной лавке, только более потрепанный.

– Сейчас нельзя, а вчера было можно, – грустно сказал Артем. – И вообще, я думаю, ничего она не поймет. Только разозлится ещё больше.

Ребята тяжело вздохнули и вышли из школы. Михайлов выдохнул теплый воздух и посмотрел на выплывшее перед ним облако пара. Артем оглядывался по сторонам, годы жизни в мире Неадекватов научили его осторожности. Он приметил гаражи, которые стояли прямо за школьным забором.

– Артем, – дернул его за рукав куртки Михайлов. – Смотри.

Артем уже его видел. У гаражей стоял кассир из магазина, который ему зло улыбнулся.

– Вернись в школу.

– Это ещё зачем? Я с тобой. Ты не пойдешь один, будем драться.

Артем сделал глубокий вдох, повернулся к Михайлову и посмотрел ему в глаза.

– Ярослав, вернись в школу, пожалуйста, и сиди там, пока я не приду и не скажу, что всё хорошо.

Ярослав послушно кивнул, зашел в школу и сел на стул, где все обычно раздевались. Артем проследил, чтобы Михайлов оказался в безопасности, и снова посмотрел на гаражи. Кассир всё ещё стоял там и улыбался. Артем снял мешочек, который висел у него на груди, и сжал два раза в руке. Из него стала просачиваться слегка зеленоватая жидкость, и когда несколько капель её оказались на пальцах, он пошел в направлении кассира. Тот засуетился, но остался на месте. Артем шел по рыхлому снегу, подошвы проваливались, оставляя следы.