Трудности турецкого перевода

Деревня Чатма Кайя, что в переводе с турецкого означает «выложенная из скалы», моих новоявленных бабушки и дедушки открылась во всей её красе. В низине гор расположилась сотня каменных домиков, а на небольшом пригорке возвышалась мечеть. Все дома были двухэтажными, из огромных камней и очень похожими друг на друга. В один из них мы и ехали.

На первом этаже в доме родителей маминого мужа располагался гараж, куда мы поставили машину. Второй этаж был с громадным коридором, бесчисленным количеством комнат, кухней, душевой и туалетом. Ещё был балкон. На нем, пошатываясь от недавнего сна, стоял я, и на нём меня в буквальном смысле зацеловывали бабушка и дедушка, приговаривая что-то неведомое на турецком.

Наконец, они выпустили меня из крепких объятий и переключились на маму и Музаффера. Словом, бабушка и дедушка оказались милыми и радушными старичками. И им было всё равно, в каком порядке целуют руки. Главное, долгожданные дети приехали!

Дед Ахмет – сгорбленный от старости, с окладистой белоснежной бородой, в очках и шапочке. Бабушка Фатьма – маленькая старушка в платке с очень добрым морщинистым лицом. Она всё время вытирала глаза платочком. Плакала от счастья.

Приехали мы поздно вечером, когда на небе уже появился остроконечный месяц, точно такой же, как на турецком флаге. Мы все вместе долго пили чай, взрослые разговаривали. Я, как и мама, ничегошеньки не понимал. Мы только улыбались и чувствовали, что приняли нас со всей добротой и радушием, как самых родных и близких людей.

Вскоре я заснул, и пробудили меня странные звуки. Это было похоже на трещотку или методичные удары деревянных палочек. «Так-так-так» – слышалось откуда-то из глубины сада. Выглянул в окно. За деревьями на каменном заборе сидела огромная птица. «Так-так-так» – щёлкала она своим длинным черным клювом. Это был аист. Он сидел неподвижно, немного выгнув шею. Я решил поближе рассмотреть его. Выскочил в пижаме в сад. Но птицу спугнул скрип открывающейся двери. Вмиг она вспорхнула и, расправив свои огромные черно-белые крылья, улетела.

По дороге в спальню я встретил мужчин, среди которых был и Музаффер. Они были нарядно одеты.

– Куда вы собираетесь? – спросил я у Музаффера.

– В мечеть. Сегодня великий праздник! А ты почему рано встал? Сейчас только пять утра.

– Аист разбудил.

– Ложись спать. А днём пойдём гулять и заодно поищем твоего аиста.

Вернувшись в постель, долго думал про интересную птицу. Такие встречались мне только в азбуке, больше – никогда и нигде. Очень хотелось ещё раз его встретить. Даже если ради этого мне придётся всю ночь просидеть в засаде в саду. Я был взволнован увиденным, впрочем, это не помешало снова провалиться в сон.

Проснулся от того, что солнце поджаривало пятки. Дом был наполнен звуками и запахами. Женщины на кухне делали завтрак. Мужчины громко о чём-то спорили. Пока я шёл умываться, встретил пару детей. Они уставились на меня, как будто привидение увидели.

Оказывается, пока мы спали, в дом бабушки и дедушки приехали многочисленные родственники: братья и сёстры Музаффера, их мужья и жёны, дети и внуки.

– Я насчитала шестнадцать человек, – вместо «доброе утро» сказала мама. – Как раз хожу и считаю, на сколько человек накрывать стол. Сын, ты семнадцатый!

В просторном коридоре, который служил и гостиной, были разложены подушки-маты, на которых все сидели, сложив ноги по-турецки. В середине стояли два стола на маленьких ножках, их накрыли газетами и разложили яства: мёд, хлеб, оливки, пирожки, омлет, сыры, помидоры и огурцы.

Все с аппетитом кушали и подливали чай в маленькие «приталенные» стаканчики, временами перешучиваясь друг с другом. Мы с мамой и Музаффером сидели рядом. Напротив – восьмилетняя Суде и семилетний Арда. Мы, глядя друг на друга, наперегонки начали есть хлеб, густо намызывая его шоколадной пастой. Отличился Арда. Он буквально всё сдабривал шоколадной пастой – хлеб, сыр, пирожки и даже огурцы и оливки.

Арда и Суде пытались заговорить со мной. Но я лишь непонимающе моргал в ответ на их вопросы. Тогда мы начали общаться знаками. Вышли на балкон и наблюдали за стадом коров, которых вели пастись в поле. Бурёнки шли нехотя, помахивая хвостами. Суде закричала им вслед: «Мёёёёёё!» Я заорал: «Мууууу!» Коровы же «Му» говорят. А Суде опять: «Мёёёё!». Нестыковочка какая-то. Выходит, и животные в России и Турции разговаривают по-разному? И вдруг нам смешинка в рот попала. Мы начали наперебой мёкать и мукать. Увидели ишака. Тот остановился напротив нашего дома и принялся орать. «ИАААА!» – вторил я ему. «АЫЫЫЫЫ! АЫЫЫЫ!» – орали Арда и Суде. Ишак смутился и убежал. А мы покатились со смеху, сбежали с балкона и направились на птичий двор. Арда показывал на курицу и кричал: «Били-били!» и кудахтал по-турецки: «Гыд-гыдак! Гыд-гыдак! Юмурта чок сыджак!». А при виде петуха Суде завопила: «ЙЮЮЮЮРЮЮЮЮ!». Вот тебе и кукареку! Мы подбегали к уткам, которые вместо «кря-кря» по-турецки говорят «вак-вак». И даже воробьи не чирикают, а джик-джикают! Так мы ещё долго бы бегали и кричали на разные голоса, пока на нас гуси не зашипели, а Арду больно в коленку не клюнул индюк. Охрипшие мы и дома мычали и крякали на двух языках, пока дедушка, как разъярённый гусь, на нас не зашипел. Немного погодя он отошёл и, усадив нас рядышком на подушки, начал рассказывать про аистов.

– Утром Костика разбудил аист. Это добрый знак, внук! Особенно в такой праздничный день. Лейлек – по-турецки аист. Говорит он: «Лак-лак-лак!» Аистов мы, мусульмане, очень уважаем. Есть такое поверье, что в аистов превращаются души мусульман, которые за всю жизнь так и не совершили предписанного Кораном паломничества к гробу пророка Мухаммеда. И они после смерти превратились в этих красивых и могучих птиц, которые прилетают в Мекку каждый год. Наши деревенские аисты живут возле мечети. Они свили гнездо рядом с домом Аллаха. Это добрый знак для всей деревни!

Все праздничные выходные можно охарактеризовать двумя словами «гости» и «еда». Гостей была непрекращающаяся вереница. Порой в доме одновременно находились человек пятьдесят! Сначала все долго и воодушевленно приветствовали друг друга. Рассаживались на маты. Женщины – с одной стороны, мужчины – с другой. И за чашкой чая вели разговоры.

Но самое интересное творилось на кухне. Оттуда доносились таааакие запахи! И мы с другими детьми не нашли ничего другого, как предложить свою помощь. Нам доверили самую простую работу – перебирать от мусора фасоль. Пока бабушка Фатьма чистила баклажаны и помидоры, она рассказала сказку. Музаффер перевёл её нам с мамой.

– Жил-был один имам. Любил, как все имамы, вкусно покушать. И чего уж он только не перепробовал в своей жизни. Однажды повар приготовил новое блюдо. Отведал его имам и ах… «Имам баилди!» – разнеслось по всему сералю. Имам упал в обморок. Набросились на бедного повара гневные визири, хотели зарубить его ятаганами. Но очнулся имам и… попросил добавки! С тех пор это блюдо называется «Обморок имама».