Неправильная

Вздохнув, я позволила облачить себя в принесенное служанкой платье какого-то грязно-зеленого цвета. Ну, Агата! Мало того что зеленый – не мой цвет, и вообще ненавистен мне, так он еще был и с примесью грязи! Я промолчала только потому, что мне уже не терпелось узнать, зачем все-таки семья сменила гнев на милость. А времени на препирательства просто не оставалось. Прическу успела отвоевать, и то благо.

Выслушав слова восхищения от леди, что пришли с родственницами, выдержав ехидную ухмылку Агаты, улыбнувшись сочувствующему взгляду Абель и важно кивнув матушке, я наконец-то выплыла из апартаментов, дабы прошествовать на завтрак. В полдень же самое время завтракать. Ах, да! Это же дворец короля Равии, маленького, но очень гордого государства. И его аррогантность позволяла вводить собственные устои и устанавливать для них время.

Что я могла рассказать о завтраке? Три десятка кислых лиц, которые не позволяли себе подольше поспать или выпить чая прямо в постели. Единственный, кто был искренне доволен, так это Августин. Он вообще всегда счастливый. Нет не потому, что дурак. Братишка, на мой взгляд, был самым нормальным из всего нашего рода. Хотя бы тем, что был ближе всех ко мне.

Я с трудом сдерживалась от зевков, что для леди неприличны, ибо тут дворец, а не монастырь. В монастыре, вообще, леди не водились. Там только монахини и послушницы. Но зевать можно было всем. Еще немного, и я бы попросилась обратно.

Отец, герцог Тариский, или просто герцог-целитель, с каждой встречей все хорошел и хорошел. Надо бы секрет у него узнать. Хотя мой дар и не позволял любым вмешательствам извне и изнутри посягать на здоровье и красоту, чужими тайнами интересоваться всегда необходимо.

Я, видимо, так пристально разглядывала отца, что он вдруг отодвинул от себя чашку и блюдца с различными угощениями и резко встал. Мне показалось, я услышала несколько вздохов. Но вот каких, восхищенных или облегченных, не поняла.

– Александрин, – без предисловий заговорил отец, – я жду тебя в своем кабинете, – и вышел.

Да, у отца был свой кабинет во дворце, помимо других рабочих помещений, закрепленных за целителями. Мы, ежели не самые, но достаточно уважаемые представители аристократии Равии. И если король, не менее гордый, чем само королевство, желал видеть нас подле себя, то просто не мог не создать для этого необходимых условий.

Глава 2

Годы меняли все. Но не дворец. Он оставался таким же, каким я запомнила его при последнем посещении. Много дорогой лепнины, много портретов венценосных предков, много показательно выставленного оружия. Все это я рассмотрела, пока Августин провожал меня к кабинету отца.

Мое состояние было каким-то противоречивым. Интересно и страшно. Поэтому я то ускоряла шаг, то задерживалась на очередной картине. Нормально так медлила, раз сумела уловить одну закономерность среди пар правящей династии: если все мужчины отличались своими внушительными габаритами, то их избранницы, напротив, были особами миниатюрными. Эх, не быть мне королевой! Я, конечно, несерьезно, но обидно же. Честно говоря, я была средненькой во всех параметрах фигуры. Но ведь середина, как говорится, это всегда самое лучшее.

Сколько ни медлила, но все же я оказалась перед дверью кабинета герцога-целителя. Августин открыл дверь. Взял под локоток и завел внутрь. Закрыл дверь, но остался возле нее. Чтобы я не убежала? Как-то внутренне поежилась. На всякий случай. Мало ли.

На первый взгляд кабинет ничем не отличался от остальных, не закрепленных за целителями. Но при внимательном осмотре замечались кушетки вместо кресел для посетителей. Книги, стоящие на полках, были сплошь касательно медицины. Целителю они не к чему, но антураж соблюдать нужно.

Отец уже сидел за столом. Матушка (и когда только успела прийти?) Расположилась на одной из кушеток. Сидела она на ней. Значит, точно из-за меня пришла, а не потому, что нездоровая. Братишка все еще за спиной. Одна я не знала, куда приткнуться. И надо ли было приветствовать как-то отца. Перед завтраком выяснилось, что я совершенно забыла эту часть этикета. И не вспомнила до сих пор.

Поэтому стояла и ждала, что скажут. Матушка неодобрительно взирала на меня. Впрочем, по-другому она никогда и не смотрела. А герцог-целитель делал вид изучающего весьма важный документ. И не беда, что мне со своего места видны написанные на бумаге три строчки, которые даже я выучила наизусть, пока ждала первого слова. Не помолчать же позвали?

– Александрин, – как-то тягостно вздохнул отец, – мы не планировали твое отбытие из монастыря.

Это мне и так было известно. Но покорно ждала, что скажут дальше. Покорно! Усмешка так и стремилась выползти на мое лицо.

– Но теперь планы поменялись. И если бы ни вмешательство короля…

Отец явно желал высказаться о правителе Равии. Но, увы, наш гордый Годард Двенадцатый не позволял к себе неуважения даже за спиной. Поэтому любой, кто попадал в руки придворного мага, тут же получал запрет на подобное. Хорошо, хоть думать можно было свободно. Чем и занимался мой папенька.

– Через месяц ты выходишь замуж, – не сдержалась матушка. – И все должно пройти идеально!

Эх, надо было сразу монашкой становиться. Я-то хотела, но меня не брали. Чтобы служить Одноликому, нужно полностью искоренить в себе влияние Многоликого. А во мне его никогда не было! Но доказать этого так и не смогла. Понаблюдав же за служительницами, я поняла: не хотели они меня видеть своей сестрой, только и всего. Вот и врали.

Не стала сестрой – стану женой. Грустно как-то.

А потом я представила себя в роскошном свадебном платье, и сомнения растаяли полностью. Ну а кто не желал шикарной свадьбы? Я не мечтала, но, едва подумав об этом, захотела. Решено, я согласна!

– Твоим мужем станет, – отец запнулся, увидев выражение счастья на моем лице, – Дамиан Зачари.

И снова ожидание моей реакции. Ну не знала я такого. Что же мне нужно было ножками капризно топать и просить более известного жениха?

– Дамиан прибыл в Равию из Джормы два года назад. – И чего ему дома не сиделось? – Но уже имеет заслуги перед королем лично. – отец скрипнул зубами. – Для упрочения его положения в обществе было выражено пожелание связать лорда Зачари узами брака с одним из старинных родов. А так как Дамиан целитель, то выбора не было.

Вот интересно, отец сожалел, что моего мужа придется взять в род, или он так передо мной извинялся за невозможность служить Одноликому? Слушала дальше.

– Этот месяц ты будешь жить во дворце, как сестра придворного целителя, – продолжал отец.

– И не вздумай нас опозорить или сорвать свадьбу! – наставляла матушка.

Герцог-целитель строго взглянул на нее, и та потупилась. Да, действительно, что-то матушка больше обычного распалилась.

– Дамиан пока отбыл, но, думаю, на днях вы познакомитесь, – закончил отец, а по его лицу было видно, что он сделал это с явным облегчением.

У меня зародилось подозрение, что герцог-целитель говорил выученными фразами, которые к тому же забывал. Иначе почему он делал между ними такие паузы? Или в интервалах подразумевались мои вопросы?

– Тебе совсем неинтересно твое будущее? – вновь вмешалась герцогиня.

– Я знаю, что меня ожидает, – пожала плечами я.

– И что же? – с недоверием спросила она.

Я знала, что ответ ей не понравится. Своими речами я не радовала матушку лет с трех. Но не ответить, когда спрашивают – проявление непочтительности. А я девушка воспитанная, поэтому:

– Будет шикарная свадьба, что в духе целителей. Лживые клятвы с заверениями в вечной любви. – Видно, что матушка хотела меня остановить, но почему-то этого не сделала. – Потом усиленные действия по зачатию наследника. Ведь без него в род не примут. – Отец неосознанно кивнул. – А когда это случится, муж отправит меня подальше, чтобы не мешала его радости, и он мог орошать чужие лона, – я закончила рассказ о своей будущей жизни.

И что-то самой так грустно стало. Не хотела я пока ребенка. Не желала в глушь.

– Александрин! – гневно воскликнула матушка.

И лицо у нее подозрительно покраснело. Как будто я неправду сказала. За спиной так-то весело хмыкнул Августин. Вот единственный умный человек – молчал, а где нужно – смеялся.

– Где ты набралась этих глупостей? – возмущенно вопрошала она.

Не была бы матушка сама целительницей, уже схватилась бы за сердце. Но увы, статус такие выходки не дозволял. И к чему этот вопрос? Как будто я могла назвать конкретное место, где такие речи вкладывали в головы глупых детей. А матушка мигом его посетит и пояснит, где и в чем рассказчики оказались неправы.

– Из жизни, – все же ответила я. – Не зря же у нас с Августином десять лет разницы.

Посмотрела на отца. Тот пытался сохранить невозмутимость на лице. Почти получалось. Но уйти отсюда захотелось неимоверно. Не то чтобы я боялась отца, но вдруг передумают замуж выдавать. Снова представила себя в свадебном платье… Определенно надо ретироваться, пока решение не изменили. Понятно, отдают меня лорду Зачари только потому, что других, правильно одаренных, жалко. Это я была бесполезная, с неправильным даром, но хоть какая-то выгода будет.

Вдруг мой разум проявил себя умной мыслью. Выходя замуж, дочь рода переходила в полную власть мужа. И если раньше она имела хоть какую-то свободу действий, то после оказывалась абсолютно бесправной вплоть до рождения наследника. Это еще одна из нелепых традиций Равии. Хотя, наверное, благодаря ей пары заводили детей уже в первый год брака.

– Отец, я могу узнать, известно ли кому-либо об особенности моего дара?

Спрашивала потому, что до ссылки, кроме родителей и брата, я представлялась особой без проявлений целительских способностей. Такое в роде уже случалось, правда, редко. Только я отличилась: имея дар, не могла лечить других. Сначала меня пытались обучить хотя бы теории, надеясь, что с годами скрытые таланты проснутся во мне, но все тщетно.

– Нет, для всех ты обычная девушка, не обладающая целительским даром, – ответил отец.

– Тогда я хочу клятву, – высказалась как можно капризней и легкомысленней.

– Какую клятву? О чем ты? – уточнила матушка.