Ты моя, Птичка!

Бегал несколько раз в машину с пакетами, на третий раз у Васи глаза стали по пятирублевую монету.

– Это кто столько съест? – удивленно спросила она, глядя, как заднее сидение заполняется едой и стаканчиками с напитками.

– Ты.

– Что?

– Я тебя спрашивал? Спрашивал. Ты ответила? Нет, конечно. Вот и ешь теперь все это.

Я вырулил со стоянки и направился к ближайшему суши-ресторану. Там взял самый большой сет. Отнес все в машину, а там…

Эта коза ни к чему не притронулась даже. Ну, нормально, нет?

–Скоро все остынет и будет не вкусно. Ешь, давай.

– Не хочу, – надула она губы и вновь отвернулась от меня.

– Хорошо, я тебя накормлю.

Я схватил быстро ремень безопасности и пристегнул Васю к сидению. Подполз поближе и подсунул ей почти к носу первый попавшийся гамбургер.

– С ума сошел? – возмутилась она.

– Да. Ешь.

– Чееерт. Ладно, ладно. Я сама. Дай сюда. – она выхватила у меня этот здоровый бутер и откусила. Прелесть какая. А главное с аппетитом. А то смотришь иногда на всяких, а они сидят каким-нибудь смузи из укропа давятся. А потом костями гремят, не хуже церковного колокола.

–Картошку какую?

– По-деревенски.

– А пить?

– Молочный коктейль, можно? – почему-то засмущалась она.

Я ей все передал, пытался запихнуть в нее еще и пирожки, и мороженное, и еще там что-то, но она отказалась. Правда, пару роллов уговорил попробовать. Я тоже неплохо перекусил и сытый и довольный смотрел на свою Птичку, которая начала судорожно копаться в карманах джинс.

– Что ты ищешь? Телефон твой дома. Ключи от квартиры вот в бардачке. Обуви нет, извини. – пошутил я.

– Нет, у меня… вот. –Вася достала из заднего кармана джинс пятисотрублевую монету и протянула мне. – Возьми, пожалуйста.

– Что это? – от неожиданности я взял деньги и начал крутить в руках, не понимая, зачем она мне их дает.

– За ужин. Было вкусно. Можно мне домой уже. Завтра вставать рано.

– За что? – рыкнул я.

Она мне деньги отдает за то, что я ее угостил едой. Мне… она…

Сам не понял, почему я так разозлился, но в следующее мгновение я подхватил девчонку за талию и посадил к себе на колени так, что ее попа упиралась в руль, а бедра прижимались к моим ногам. Засунул ей деньги обратно в карман и зло рыкнул.

– Еще раз так сделаешь, и я выпорю тебя ремнем, Птичка. Поняла?

Я пыхтел, как паровоз, а она смотрела на меня широко раскрытыми глазами и даже не моргала. Сделав вдох, я уловил едва слышный запах мандаринок. Так пахла моя Снегурка, та девочка, в холодные зимние новогодние каникулы. Птичка в белой куртке, в белой шапке и белых рукавичках. У нее были длинные волосы цвета шоколада и, скорей всего, она пользовалась каким-то шампунем с запахом какао бобов. Но мандаринки…

Сидя у бабули в доме я чистил ей их, а она с аппетитом ела и улыбалась своей смущенной улыбкой. Тогда я впервые с ней разговаривал долго и весело, и потом я ловил эти едва ощутимые нотки мандаринов от нее, до тех пор пока мне не пришлось уехать. Уехать и встретиться вновь лишь спустя восемь лет.

– Почему ты меня не дождалась, Птичка? – прошептал я, заглядывая ей в глаза, и так же удерживая за талию на своих коленях.

– Один раз не дождалась, а на второй я тебе уже и не нужна стала. – так же тихо ответила она и отвела взгляд.

– Что?

Глава 11

Антон(восемь лет назад)

Прошло уже три недели после того, как я вернулся домой. Три недели, как я не слышал и не видел свою Снегурку. Как дурачок, отправил уже три письма. Пару дней назад получил первое от нее.

У Васи очень красивый подчерк. Даже в строках письма я чувствовал, как она смущается, где-то краснеет, а где-то закусывает нижнюю губу и отводит взгляд. Настолько я ее изучил.

Она писала, что скучает, что ждет новой встречи. Писала, что из-за мыслей обо мне впервые не сделала домашнюю работу по биологии. Это было и весело и грустно. Потому как я вообще летал в облаках, что в школе, что дома.

Отец подшучивал надо мной, когда видел, как я залипаю на чем-нибудь. А точнее, на нашем совместном фото. Я, однажды, попросил ба сфотографировать нас с Васей. Конечно, с первого раза у нее не получилось, да и с третьего тоже, но путем проб и ошибок снимок получился что надо. Я, сидящий на диване с закинутой на пуфик перебинтованной ногой, а рядом моя Снегурка, смотрящая в камеру и смущенно улыбающаяся. Тогда я впервые ее обнял за плечи, из-за чего и у нее и у меня были красные щеки. Вот только ей это шло, а я,… ну, как пацан, ей Богу.

Я просматривал фото по несколько раз за день, да что там, через неделю я поставил его на заставку и лыбился, как дурак, каждый раз, когда брал в руки мобилу.

Была бы и у нее связь, было бы проще. Батя сказал, что если у меня так все серьезно, то он в подарок мне купит новый телефон, а уж я могу распоряжаться им, как захочу, в том числе и подарить его кому то.

Еще он частенько извинялся, что никак не получается вырваться в деревню. Но обещал за неделю подлатать проблемы и следующие выходные я проведу у ба и деда.

Я ждал этих выходных, как умирающий от жажды воды. Купленный телефон упаковал в красивую коробочку с бантиком. Еще купил медведя, того самого, который был в моде в то время. Серый с надписью на груди. Что-то вроде «Я скучал» или «Моя нежность». Решил, что перед самой поездкой накуплю вкусных конфет и мандаринов, хорошо что батя давал мне на карманные расходы, а я парень запасливый, потому копил. Да и ба с дедом решил что-нибудь привезти.

Помимо того, что я не видел свою Птичку, меня заботило еще и то, что куда-то уехала моя тетка. Света была не родная мне, это сестра отчима, однако, относилась она ко мне, как к собственному сыну. Хотя тут больше подходило, как брату, младшенькому, но брату. Свете было всего лишь двадцать лет.

Я спросил батю, тот, отвернувшись, сказал, что она уехала за границу, поступать на модельера. Я знал, что она увлекалась этим и мечтала учиться в Париже, а потом работать в каком-нибудь доме мод. Однако, батя решил, что пускай лучше тут рядом, и на медицинский. Да и работу всегда найдет. Все же брат как ни как хозяин престижной клиники и не одной.

Светка, конечно, не сильно расстроилась, потому как в медицину ее тоже тянуло, призвание у них что ли такое в семье. Однако, Париж и дом мод осталось ее мечтой.

И вот тут оказывается, что батя все же пошел на уступки и отпустил ее. Я говорил ему, что не могу дозвониться ей, но папа сказал, мол, подожди, она сама позвонит, как обустроиться и поступит. Если что, он передаст ей привет. И пусть я замечал, что слова о сестре давались ему с трудом и при этом он не смотрел мне в глаза, однако, я и не заподозрил ничего плохого.

Ленька с теткой не общался, Галчонок была малой, а мать… мать Светку ненавидела,… в принципе, как и меня.

Однажды, я подошел к Лёне и спросил.

– Лёнь, ты не знаешь, Света не звонила? – брату было уже девятнадцать. Батя ему машину даже подарил, правда, меня он на ней за год не разу даже не прокатил, но я и не просил.

– Слушай, мелочь, отвали. Угомонись, не позвонит твоя Светка больше. Все, бывай, – махнув рукой, он схватил ключи с крючка и вышел на улицу.