Лучезарный след. Том второй

Я рассмеялась и упёрла взгляд в голую грудь Пересвета. Телесный голод громко завыл на луну. Но тему для вопроса выбрала отвлечённую:

– Скажи честно, чем ты приструнил акулу?

Он понял, о ком я. Возможно, «акулой» Зорицу и другие называют.

– Да так, – Усмарь на миг скривился. – Мелкий финансовый вопрос. Стало кое-что известно. Как она деньги для своей книгопечатни выбивала. Мы же в одной группе учимся.

Всегда финансовые вопросы. Что ещё во все времена будоражило человечество? Власть, любовь и деньги.

Мы снова целовались. И опять, казалось, так долго, что в какой-то миг, оторвавшись, я не смогла не спросить:

– Тебе не пора?

– Мне давно уже пора, – известил Пересвет и продолжил изучать руками мою спину и бёдра. А я так увлеклась процессом и его спиной под рубашкой (а сердце-то как колотилось!), что и к подушке передумала торопиться.

Но тут в замочную скважину со скрежетом проник ключ. Кто-то совершал уверенную попытку открыть дверь. Полагаю, мы оба, не сговариваясь, решили, что явился Дубинин, и оказались на приличном расстоянии друг от друга.

Но в комнате вскоре появился Ратмир. Он строго посмотрел на меня. Не стал желать здоровья, вместо того вопросил:

– Где мои десять гривен?

Я открыла рот и издала невнятный звук. Вслед за чем в окружающем мире возникли ещё более невнятные звуки. Это у Дельца зазвонил сотовый. Он отвлёкся, а мне предоставилась возможность смотаться.

Лучезара с безотрадным выражением на лице сидела за столом и лениво листала книгу. Ну, журналов-то нет. Все я повыкидывала. И те, что она покупала, тоже. Настроение подходящее выдалось. И не стану покупать. Привыкай, Верещагина!

Она подняла глаза. Как и Ратмир, не стала тратиться на пожелания здоровья:

– Ты купила еды?

Не хочу разговаривать с теми, кто с меня требует. Скинула одежду и залезла под одеяло. Лучезара посмотрела жалобно:

– Я догрызла последние сушки.

– Угу, – промычала я, – наколдуй жареной картошки.

– Это в сказках. Там, где скатерть-самобранка.

– А у нас скатерть-самовыбранка. Ты к ней – с претензией, а она тебя так выбранит, мало не покажется.

Я замолчала и сразу стала проваливаться в сон. Лучезара продолжила давить на жалость:

– Вы с Дубининым меня ненавидите.

– Не трогай Дубинина.

– Это не я его. Это он меня. Приходил, сильно ругался.

Я открыла глаза и подняла голову:

– Когда?

– Недавно.

– Зачем ты ему открыла? Мы же договаривались!

– Я не собиралась открывать. Сначала он долго стучался. Затем заорал: «Отворяй, сволота, пока я дверь не вынес! Я знаю, что ты там!» Догадалась, что ты ему всё рассказала. Ты же от него ничего не скрываешь.

– Скрываю, – проинформировала я, – отдельные факты.

«Отворяй, сволота!» – очень не похоже на Милорада. Впрочем, он в последнее время сам на себя не похож. Всё навалилось. И неудачные опыты друзей-изобретателей, о которых мне недавно стало известно, и Лучезарины проделки, и Гуляевские угрозы.

– Но, видимо, не этот.

– И? – потребовала я продолжения.

– Он на меня так кричал! Пообещал, что если ты пострадаешь, он мне устроит утро стрелецкой казни.

– Поделом, – выдохнула я и улеглась лицом к стене.

Не торопясь народилась мысль: а вдруг Лучезара от обиды и голода мне ещё рога нарастит? А что воображение? Оно молчало, ведь я тут же уснула, не успев додумать до конца.

Глава III

Спала я крепко. Долго. Ещё бы не просыпаться во время превращений. Но тут должна сказать слова искренней благодарности Лучезаре (хотя и не скажу): она подскакивала ко мне и держала за руку. Помогало. Боли почти не чувствовалось. Я спросила:

– Ты, что, ещё и лекарствуешь?

– Ой, нет! Я навредить могу. Здесь другой фактор работает. Раз я напортачила, я и облегчаю. Получается у меня.

Из пояснения я ничего не поняла, но подумала, что облегчение страданий – дополнительный довод в пользу ведьмы в споре с Милорадом. Он, скорее всего, прав: она меня использует. Почему бы мне не делать то же самое? А разговор о Лучезаре у нас с братцем ещё зайдёт, я уверена.

Утром я не пошла на учёбу. На этот день мне назначили осмотр в лечебнице на Острове. Я давно его ждала. Полагала, что посещать Чародейного лекаря придётся чаще. Но прошло почти полтора месяца до того, как меня вызвали.

Аппетита не обнаруживалось, но бурчание в животе у Лучезары подтолкнуло к тому, чтобы спуститься вниз и купить блинчики у торговки. Она готовила их прямо на улице на специальной жаровне. Добавляла разные начинки по вкусу клиента. За мной в очередь встали сектанты. Сейчас они не приставали с пропагандой своей религиозной позиции. Может, в связи с тем, что жизнь продолжалась и в двухсотом году, появился повод для переосмысления.

Когда румяная торговка, беспрестанно нахваливая свой товар, жарила четвёртый из заказанных мною блинчиков, на крыльце общежития появились оба Забытых и Ратмир. Сектанты почему-то сразу исчезли. Запахом что ли насытились? Делец вскоре занял их место и начал:

– Ты вчера так быстро ушла…

– Давай поговорим о погоде, – взмолилась я.

– Ну нет у тебя, так сразу и скажи, – призвал Ратмир. – Вертишься как змея на сковородке.

Торговка бросила на него взгляд. Зацепило её, наверное, упоминание сковородки.

Я скуксилась. Чего и вправду бегаю от Дельца уже третью седмицу?

– Нет, – призналась грустно, не отрываясь от созерцания того, как повариха накладывает в блинчик грибы, тушенные в сливках. Аппетит начал просыпаться. – Пока нет. Но я всё верну.