Анжуйский принц. Серия «Закованные в броню»

– Вы шутите! – вскричала Эвелина, порывисто вставая из кресла, в которое она только что опустилась. – Ваше появление неизмеримо облегчит мою жизнь. Если же к вам, спустя время, вернется память и все остальные таланты князя Острожского, мне просто нечего будет желать!

Откинувшись в кресле, протянув к камину длинные ноги, уже обутые по старинной привычке князя Острожского в мягкие литовские сапоги, герцог задумчиво смотрел на огонь. С последними словами Эвелины он устремил на нее взгляд своих темных непроницаемых глаз и серьезно сказал:

– Тогда садитесь со мною к огню, дорогая и начните мне рассказывать с начала и до конца все то, что вы обо мне знаете.

Поплотнее запахнув свой темно-голубой, плотного шелка ночной халат, из-под которого виднелись кружева ночной рубашки, и который она впопыхах накинула на себя, когда ей сообщили, что герцог, кажется, уснул в гостиной, Эвелина послушно уселась в кресло с другой стороны камина. Немного помедлив, она быстро взглянула из-под ресниц в сторону герцога.

– Вы что же, совсем ничего не помните? – глухо спросила она.

Герцог неопределенно покачал головой.

– Мои воспоминания, – медленно, тщательно подбирая слова, заговорил он, – несколько беспокоят меня. Я помню турнир, зеленое поле, развивающееся на ветру флажки с гербами, рыцарей в белых, с крестами, плащах, затем – ваше лицо, прекрасное и печальное, ваши волосы, распущенные по плечам под газовым покрывалом с серебряным обручем, ветер играет выбившимся из-под покрывала прядями. Вы кладете мне на голову корону победителя турнира.

Похолодев от ужаса, Эвелина безмолвно смотрела на него, не в силах сказать ни слова. Она была так напугана, что даже не замечала, что герцог внимательно наблюдает ее реакцию на свои слова.

– В этих воспоминаниях нет ничего, что напоминало бы мне Краков, – дав ей время опомниться, продолжал он. – Напротив, я пребываю в странной уверенности, что все эти события происходили в Мальборке.

Эвелина взяла с каминной полки бокал с вином и залпом выпила его. Герцог удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал.

– Что еще вы помните? – переведя дыхание, спросила она.

– Я помню ваше платье цвета спелой вишни, – медленно заговорил герцог, не отрывая откровенного взгляда от лица Эвелины, – белое кружево рубашки под ним, ваше совершенное, безупречное тело в моих руках…. Мы были любовниками в замке, не правда ли? Но каким образом вы, полячка, оказались со мной в рыцарском замке?

– Вы меня украли! – не подумав, брякнула Эвелина, лихорадочно стараясь придумать приемлемое объяснение.

Герцог скептически поднял бровь.

– Вы помните Грюнвальд? – тут же спросила она, сочтя за лучшее перевести разговор в другое русло. – Воздушный мост короля? Помните, что вы разрешили мне принять участие в сражении?

– В самом деле? – рассеянно уронил герцог, сосредоточенный на всплывавшем в его памяти имени. – Я, должно быть, был не в своем уме, если позволил вам это!

– Жальгирис!

Он с сомнением посмотрел на Эвелину.

– Литовцы называли это побоище битвой при Жальгирисе, не так ли?

– Постойте-ка, – он прищурил глаза, сосредоточенно вглядываясь в одну точку, в то время как перед его мысленным взором мелькали, сменяя друг друга, картины событий и лица людей.

– Послы дядюшки Сигизмунда Венгерского сначала в Кракове, потом в Вавеле…. Конечно же! Они ведь предлагали королевскую корону великому князю! Надо полагать, я участвовал в переговорах?

Герцог обернулся к Эвелине.

– Да, – подтвердила она. – Вы вели переговоры и в Кракове, и в Вильне.

– Что это за собор с высокими готическими окнами, из которых льется холодный свет, свет усыпальниц, со статуями в нем?

– Это Вавель.

Эвелина на секунду прикрыла глаза. «Бог мой, что еще он вспомнил?! Надеюсь, что не была Большая Зала в замке Мальборк, когда она отказала ему в присутствии всего капитула Ордена?»

– Я хотел бы посетить собор завтра утром, – после долгой паузы сказал герцог, словно выныривая на свет божий из своих глубоких раздумий.

Пожав плечами, Эвелина согласилась.

– Почему бы и нет? Только прошу вас, Зигмунт, будьте осторожны. Слишком много людей в Кракове знают вас.

Герцог задумчиво поднял бровь, Эвелина впервые назвала его по имени, и звук этого имени отозвался в его памяти тревожным воспоминанием.