Закон Гука. Пионерские истории

Закон Гука. Пионерские истории
Елена Тян

Тема книги довольно рискованная, потому что «Пионерия» – это мем, часто эксплуатируемый в ностальгических проектах, и очень трудно найти какой-то оригинальный подход к нему, не повторяясь и не тиражируя банальностей. В каждом из рассказов автора в двоечниках и пионерках мы видим будущие характеры, и, пожалуй, это увлекает нас больше, чем незамысловатые школьные сюжетные катаклизмы.

Закон Гука

Пионерские истории

Елена Тян

Посвящается моему мужу, который всегда в меня верит

Иллюстратор Владимир Тян

Корректор Людмила Шилина

© Елена Тян, 2018

© Владимир Тян, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-7458-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Закон Гука – утверждение, согласно которому деформация, возникающая в упругом теле, пропорциональна приложенной к этому телу силе. (Википедия)

Когда в школе началась физика, мне было совершенно непонятно, как все эти законы могут пригодиться в жизни? И только сейчас я начинаю понимать, как они универсальны. Вот например, закон Гука – про изменение формы или объема тела под воздействием приложенной силы. Это же не только про упругость пружины – это же про нашу, человеческую упругость и изменения.

Способность тела сопротивляться деформации, называемая в физике упругостью, в жизни человека называется независимостью, самостоятельностью, стойкостью собственной позиции. Получается, что деформация – это изменения, происходящие в нас под воздействием разных внешних сил – идеологии, учителей, друзей, культуры.

Закон Гука работает постоянно, особенно в начале пути, когда мы только выходим в открытый мир и он наваливается на нас всем своим весом. Самые интересные наблюдения и опыты происходят в лаборатории самой жизни, когда под влиянием многих сил рождается человек.

    08 апреля 2018 года

От иллюстратора

Тема книги довольно рискованная для автора, потому что «Пионерия» это мем, часто эксплуатируемый в ностальгических проектах, и очень трудно найти какой-то оригинальный подход к нему, не повторяясь и не тиражируя банальностей.

Для того, чтобы воспоминание о пионерском детстве прозвучало искренне, оно и должно быть искренним, в нем должна быть часть тебя, до сих пор вызывающая эмоции.

Мне кажется, что автору «Закона Гука» удалось именно это – выбрать из массы давних впечатлений ровно те, которые не стерлись как раз благодаря свой важности, своему влиянию в дальнейшем на выборы и взросление автора. В каждом из рассказов, в двоечниках и пионерках мы видим будущие характеры, и, пожалуй, это увлекает нас больше, чем незамысловатые школьные сюжетные катаклизмы.

Удачи Вам, Елена, продолжайте раскапывать просторы своего советского детства, там, наверняка, еще полно разных сокровищ!

Нет никого, в том возрастном диапазоне, к которому отношусь и я, кого не коснулась бы пионерская тема. Поэтому трудно сказать, сделаны ли иллюстрации точно по мотивам рассказов, или там и мои собственные воспоминания. Но к чему бы ни относились эти образы, вызваны они были именно этими простыми историями, читая которые я засомневался, не со мной ли они случились лет тридцать тому назад.

    Владимир Тян, иллюстрации

Вместо предисловия

Память – удивительный дар, индивидуальная капсула времени. Откроешь ее и оттуда вырывается детство – живое, яркое, осязаемое.

Мое детство – это пионерия! Это задор, радость, песни хором, пионерский галстук. Это «Тимур и его команда», смотр строя и песни, день антифашиста, вынос знамени, субботники. Это помощь ветеранам и отстающим в классе, пионерский лагерь, трудовой лагерь, «До 16 и старше», огоньки в классе, это яркая жизнь! Это мои учителя, взрослые, на которых я хочу быть похожей, пионерские вожатые, мой класс, мои друзья, мечты и надежды. Это коммунальная квартира в московском рабочем районе Тушино, мои мама и папа, моя младшая сестра, мои соседи. Это 80-ые, это мое время.

Пионерия—религия моего детства, а в Бога и светлое будущее верят всем сердцем, не уточняя и не задавая вопросов. Просыпаясь и засыпая с мечтой о светлом, лучшем, будущем. Я хорошо помню детское ощущение, после пробуждения утром. Это всегда трепет, азарт и тайна, потому что не знаешь, что случится с тобой этим утром, этим днем. Не знаешь и ждешь. Это такой утренний аромат приключения, щекочущий твои ноздри, ускоряющий биение твоего сердца, посылающий импульсы разным частям тела, заставляющий тебя не вставать, а вскакивать с кровати и бежать, нестись навстречу новому дню легко и смело, даже с вызовом.

Радостно выглядывать во двор из окон второго этажа пятиэтажного дома, погружаясь в происходящее. Соседка тетя Лена спешит на работу. Дядя Саша из дома напротив, курит на балконе и настраивает маленький радиоприемник. Валентина Петровна ведет в детский сад хнычущую Наташку. Михалыч снова пытается завести машину, а тетя Тоня уже качает коляску на лавочке под липками. Баба Сима, опираясь на свою палочку выходит на лавочку у подъезда, где уже сидит баба Люда.

Скорее, скорее. На кухне уже тесно. Соседский Васька снова первым занял ванну и теперь придется ждать. Поворачиваю ручку на радиоприемнике и: «Здравствуйте, ребята! Слушайте «Пионерскую зорьку».

День распускается как масло на сковороде у тети Лиды для ее вкуснейших сырников. На плите кипит чайник, а мама еще не пришла с ночной смены. Скорее, скорее в школу, к ребятам! Что там сегодня?

В ста метрах от моего дома – школа. Трехэтажное, серое еще довоенное здание, обнесенное деревянным зеленым забором. 823 школа – во времена моего детства была единственной восьмилеткой Москвы. Единственная восьмилетка в рабочем заводском поселке Комсомольский, в народе, именуемом Комсомолка.

Весь поселок умещался в четырнадцати домах и трех проездах: первом, втором и третьем. Иногда я думаю, сколько раз мои ноги проходили и пробегали по этим улицам? Сколько раз я плелась или неслась одной и той же дорогой в школу и обратно? Моя память с удивительной точностью хранит цвета, запахи и звуки. Я помню все маршруты «Казаков-разбойников» и лучшие места для пряток; все подъезды, на которых мы развешивали газеты и открытки ко дню Победы.

Там, тогда происходило самое важное, самое бесценное и дорогое. Там в постоянно бурлящем питательном бульоне росла я, мое воображение; рождалась дружба, любовь, зрела ответственность. И из всего этого выросла я, выросло мое поколение и выросло наше будущее.

Человеку свойственно осмысливать и возвращаться. Я – не исключение. Я часто мысленно возвращаюсь туда, в свое пионерское детство, где все хотели быть героями. Героизм в крови у всего моего поколения. Это наша социальная матрица, наш код. Именно эта внутренняя матрица отозвалась у меня внутри, когда со сцены, из зала прозвучала история про пионерку и трусы на первой русскоязычной конференции плейбэк театров «Продвижение». Моя внутренняя пионерка тут же выпрямила спину и отдала салют пионерке из истории. Так мы познакомились с Наташей Каширской, которая вдохновила меня на написание этих историй. Так появилась эта книжка, которая сейчас перед вами.

    С уважением, автор

Воробей

Клавочка оторвалась от конспекта урока и посмотрела в раскрытое окно. За окном гудели весна и школьная перемена. Тополиные почки не выдерживали натиска прорывающихся упругих листочков. Вспоротые их остроконечными пиками, бутоны разрывались и падали на асфальт, источая терпкий запах и проливая вязкий и липкий сок.

По школьному двору носились радостные дети, приветствуя ликующим ором жизнь, солнце, воробьев, зелень листьев и не обращая никакого внимания на разбросанные липкие почки. Девчонки гонялись друг за другом в салочки, играли в резиночку, мальчишки – в мяч. А осиротевшие тополиные бутончики липли к обуви в неистребимой жажде любви. Весна рвалась наружу.

Недавно начавшей учительствовать Клавочке нестерпимо захотелось туда, на волю, чтобы ветер растрепал ее светлые волосы, чтобы каблучки застучали по асфальту, а грудь наполнилась этим весенним звоном. Но впереди ждал еще один урок, и Клавдия взяла себя в руки. Она вновь вернулась к конспекту: «Написание о-е (ё) после шипящих в корне слова». Пробежала глазами по написанным ее же рукой строчкам и еще раз прокрутила в голове план урока.

Громко зазвенел школьный звонок и двор опустел. «На сегодня последний», – радостно подумала Клавдия и пошла открывать дверь класса, по дороге превращаясь в строгую Клавдию Яковлевну. «Последний!» – читала она в глазах разгоряченных весной подростков, изо всех сил сдерживающих радость и нетерпение снова оказаться там, за окном, на школьном дворе.

Шумный 5Б рассаживался по местам, доставал книжки и тетради и замерев у парт, приветствовал учительницу.

– Здравствуйте, – строго произнесла Клавдия, – садитесь.

Все послушно сели.

– Откройте тетради, напишите сегодняшнее число, классная работа, – проговорила она и открыла доску с каллиграфической надписью на ней: «Двадцать восьмое апреля. Классная работа».

Все открыли тетради и стали списывать с доски.

– Тема сегодняшнего урока, – начала занятие молодая учительница, – правописание гласных о-е (ё) после шипящих в корне слова.

На предпоследней парте, прямо напротив окна, сидел Коля Детушев, двоечник. Любимая им галерка позволяли предаваться мечтаниям и наблюдениям. «Место козырное, – думал Коля, – все видно. Хочешь – смотри на доску, хочешь – смотри в окно; и спрятаться, если что, можно – пригнулся к тетради пониже и тебя не видно, если б еще не эта мартышка рядом», – Коля покосился на свою соседку по парте и едва сдержался, чтобы не дернуть ее за косу.

Русский язык Коле давался тяжело. Он посмотрел на доску и, тяжело вздохнув, стал записывать своими скачущими кривулинами число в тетрадь, диктуя самому себе громким шепотом, чтобы не сбиться. Сидящая рядом Марина Мокрова, приставленная к Детушеву для подтягивания его по предмету, недовольно фыркнула в его сторону. Она уже отложила ручку, выпрямила и без того ровную спину и поправила свою русую косу. Коля заглянул в ее тетрадь – идеальные буквы, перевел взгляд в свою тетрадь, вздохнул и стал дописывать.