Рассказы Доброго Психа

Народ вокруг начал вытирать слезы.

– А что ты любишь, Ксюша? – спросила я.

– Читать, – был ответ. – У нас дома есть библиотека?

Я кивнула:

– У тебя будет своя библиотека. Читай и собирай ее всю жизнь.

– Спасибо, – восхищенно ответил ребенок.

Я выложила на стол подарки для детей. Ксюша серьезно раздала их все, ничего не оставив себе.

– А что же получит Ксюша? – забеспокоились воспитатели.

– Ксюша получит весь мир, – высокопарно объяснила я во второй раз в жизни.

В тот же день вечером кто-то из детей чем-то обидел Ксюшу. Совершенный пустяк, но детдомовские дети, прошедшие в жизни ад, часто бывают обидчивы и вспыльчивы до крайности и не умеют управлять своими эмоциями. Ксюша вспылила и вылетела, швырнув какую-то вещь. И попыталась спрятаться, заперев за собой дверь кладовки.

– Ксюшенька, – остановила я ее. – я буду тебя очень любить. А раньше тебя просто не любили. Не надо ломать вещи и прятаться за запертой дверью. У тебя не будет ни депрессии, ни психопатии.

Десятилетний ребенок задумался и притащил чистую тетрадку.

– Мама, объясни мне, что такое «депрессия» и «психопатия»? Выслушала мою лекцию, что-то записала под мою диктовку. Потом подумала и надписала тетрадь: «Записки будущего психолога».

А вечером обняла меня и попросила:

– Мама, давай поговорим о мирах…

………………….

Сейчас в интернете гуляет много вымышленных историй о счастливом усыновлении. Все это мило, но видно, что выдумка и что авторы, как говорится, «не в теме». Эти три истории – реальные. Изменены только имена – кроме имени моей дочери Ксении. Она хочет быть психологом и помогать людям и совершенно не возражает против таких публикаций.

ЛУЧШИЙ ПРОЕКТ.

Светлой памяти Александра Марова

Второгодник впервые вошел в новый класс, втянул голову в плечи и замялся на пороге.

– Он лысый! – заорал двоечник и хулиган. Отличница Соня, сидевшая рядом с ним, строго толкнула его в бок.

– Как тебя зовут? – спросила Соня новенького.

– Арсений, – еле слышно прошелестел он и опустил голову в ожидании насмешек и издевок. Попробуйте вообразить себе, каково мальчишке в четырнадцать лет облысеть. Когда подростки буквально повернуты на внешности. Когда одноклассники показывают на тебя пальцем и брезгуют садиться с тобой за одну парту. Он было совершенно здоров, просто вдруг взял и облысел. Врачи беспомощно развели руками. А дети в школе, в его предыдущем классе, устроили Арсению настоящую травлю. «Я не пойду больше в школу», – сказал он однажды, придя домой. «Не ходи», – сказала мать. Вот он и не ходил целый год. Пока учителя не пришли к маме с милицией и не обязали все же отправить его в школу, только уже на второй год.

Новый класс был, в общем-то, добрым и дружным. Поэтому хулигана и двоечника никто не поддержал. Запросто пригласили: «Проходи, Арсений». Он по стеночке просочился на последнюю парту, сел там в одиночестве и боязливо притих. Начался урок.

Отличница Соня была настолько строга и серьезна, что мальчишки даже не глядели в ее сторону. Она всегда и везде ходила в школьной форме с красным галстуком, а волосы гладко зачесывала в тугой хвостик. Она читала книги о подвигах и о женах декабристах и мечтала о светлом коммунистическом завтра. Скажете, чудик? Но она охотно разрешала списывать всему классу и предлагала свою помощь любому из ребят по любому предмету. Поэтому в классе ее считали очень добрым чудиком. Над ней не шутили: это было бесполезно. Кто-то когда-то давно попытался пошутить – она ответила доброй улыбкой и предложила помощь. И охота шутить у ребят пропала. И еще она как-то умела оказывать на людей хорошее влияние. Как – не знал никто, даже она сама. Даже хулиган и двоечник, которого посадили к ней для перевоспитания, несколько остепенился.

Во время урока Соня неоднократно бросала в сторону задней парты очень серьезный взгляд. При этом успевала читать под партой очередную книгу о подвигах. Она видела, что Арсений боится всего и всех. «Бедняга! Надо помочь», – решила девочка. На перемене он встала, собрала свои вещи и серьезно сообщила двоечнику: «А тебе я уже помогла, справишься сам». И пересела на заднюю парту к лысому Арсению.

Мальчик удивленно поглядел на нее. Она улыбнулась. Потом подвинула ему свою тетрадь: «Списывай! Ты, наверное, отстал от программы. Давай буду приходить к тебе вечером и помогать». После уроков они вместе шли домой. Нет, он не нес ее портфель – такой романтики строгая отличница не одобряла. Да он и не посмел бы предложить. Она просто очень серьезно предложила:

– Давай дружить!

Арсений растерялся. Потом почувствовал к ней доверие и разоткровенничался: сообщил, что они с мамой диссиденты (на дворе стояли 70-е годы ХХ века, между прочим!!!). Увлеченно рассказал про Солженицына и про радиостанции «Свободная Европа» и «Голос Америки». Девочка пришла в ужас и стала доказывать, что «коммунизм – это светлое будущее», а «вражий голос» все врет. Арсений ругал на все корки СССР – Соня прославляла советский строй. Арсений восхищался эмигрантами на Запад – Соня считала их предателями Родины. Они спорили со всем максимализмом юности – и от их криков дрожали небо и земля.

– Ты – жертва коммунистической пропаганды, – горячился он.

– А ты – контра недобитая, – парировала она.

Но они не поссорились и не разошлись в разные стороны, а весело рассмеялись. Им было удивительно интересно друг с другом. Он пригласил ее зайти к нему и познакомил с мамой. Девочка изумленно озиралась: в огромной квартире царил полнейший беспорядок, тут было много людей и совершенно нечего есть. Мальчик объяснил, что у них дома собирается «богема», «непризнанные гении». Мать мальчика, весьма харизматичная дама, никогда и нигде не работавшая, возглавляла этот богемный салон. Все спорили об искусстве. Толковали об авангарде и прочих модных течениях. О том, что в «этой убогой стране» не ценят гениев. Вот если бы уехать в Америку…

Мальчик показал девочке свои рисунки. Они были необычны. И явно талантливы. Она сказала, что ему обязательно нужно учиться живописи. Его богемная мама тут же вмешалась: «Не нужно. В этой убогой стране талант все равно не признан». По-видимому, лозунгом мамы в принципе было: «Не делай!» Девочка удивилась – она всегда считала залогом успеха действие.

Потом она пришла домой – в свою очень правильную по тем временам семью. Здесь много трудились, ежедневно смотрели программу «Время» и считали, что НАТО и диссиденты – корень мирового зла. Родители очень ревностно относились к судьбе дочери, считали, что ей надо получить блестящее образование и удачно выйти замуж за перспективного молодого ученого или начинающего дипломата. Она рассказала об Арсении и его необычном доме. Родители переглянулись и строго-настрого запретили дочери ходить в столь подозрительное место.

Однако молодым людям нужно было доспорить. Ну, вот прямо очень-очень нужно. И на следующий день после уроков они спорили в школьном дворе. И снова от юношеского пыла дрожали небо и земля. Так стало повторяться каждый день. Споры длились часами, но мальчик и девочка не уставали друг от друга. И ни разу не задели друг друга. Эти встречи и споры стали главным в их жизни.

Постепенно одноклассники стали захаживать к Арсению. Прошел слух, что его мама разрешает курить. Хвалить диссидентов. И обсуждать авангард и прочие модные течения. Слушать «запрещенные» песни и вести «запрещенные» разговоры. Это нравилось молодежи: молодежь вообще любит то, что под запретом. А Соня по-прежнему спорила с другом часами в школьном дворе.

– Сонька, ты жертва коммунистической пропаганды! – шутя, обзывался он.

– Сенька, а ты – контра недобитая, – задорно улыбалась она.

Соня и Арсений взрослели, превращались в юношу и девушку. Юноша от застенчивости пытался «включить циника». Он говорил о свободной любви. Девочка спорила и толковала про жен декабристов. Они ни разу не взялись за руки, даже не сели рядом, только обсуждали высокие материи. Но им бело немыслимо хорошо вместе. Так прошло три года. Школьное детство закончились.

Он мечтал стать свободным художником и уехать из «этой убогой страны». Она мечтала стать учителем и ученым и послужить своей великой Родине. После выпускного вечера они проговорили всю ночь. Им казалось, что невозможно соединить несоединимое. Слишком разными были их цели. Потом они неожиданно для самих себя поцеловались. Жутко смущенные, разошлись. И каждый пошел своим путем. На очень много лет они потеряли друг друга из вида

Прошли странные 80-е, начались дикие 90-е. Уже никто не верил в коммунистическое завтра… Диссидентов никто давно не преследовал, они были даже в тренде. Напротив, скорее уж преследовали коммунистов. Многие бывшие одноклассники Сони и Арсения разбогатели. Купили джипы и мерседесы. Основали свой бизнес. Обзавелись семьями. Но потусоваться по-прежнему собирались в то же доморощенном богемном салоне, где всегда было много непризнанных гениев. Главным непризнанным гением был, разумеется, сам хозяин – Арсений. Он лежал на диване и мечтал. Что когда-нибудь создаст свой лучший проект. Он был, несомненно, талантливым художником. Прекрасно писал портреты. Люди на них были не просто как живые – он мог своей кистью передать все лучшее, что было в человеке. Его работы светились каким-то внутренним светом. Несколько раз слава пыталась осенить его своим крылом, надо было лишь собраться и приложить усилие. Но тут появлялась мама со своим обычным: «Не делай» – и он все бросал. Его картины оставались недописанными, а проекты недоделанными. Потом мама умерла, он впал в тоску и залег на диван окончательно.

Зато друзья и знакомые, среди которых было много бывших одноклассников, подметили другой его талант – безотказно помогать людям. И этот талант нещадно эксплуатировали. Вскладчину купили ему старенькую машину с большой дырой в переднем крыле. Арсения можно было в любое время дня и ночи попросить о помощи – он бросал все и ехал, куда нужно. Кто-то просил переправить на дачу вещи, кого-то нужно было подвезти к самолету, кому-то негде было жить – и он жил в его доме годами. Зоозащитники просили отвезти к ветеринару подобранное животное – и часто потом это животное «забывали» забрать и оно поселялось навсегда в его доме. Собственно говоря, ежедневные богемные тусовки и бесконечная помощь окружающим были его единственными занятиями. В его неупорядоченной жизни смешались день и ночь. Он спал урывками – и снова приходили люди, и снова звонили друзья, знакомые и знакомые знакомых с просьбой помочь, подвезти, выручить. Он вставал, пил крепчайший кофе, набивал трубку крепчайшим табаком и заводил свою машину с дырой в крыле.

Иногда он думал о Соне. Удивительно – весь класс постоянно общался, а о ней никто ничего не знал. Он вспоминал их споры и первый неожиданный поцелуй. «Интересно, что стало с нашей «женой декабриста»? – иногда гадали они с матерью, пока та была жива.

А Соня шла вперед. По стране расползался пожар войны, гремели взрывы, тонули подлодки и падали самолеты. Соня ездила добровольцем по местам катастроф во главе маленькой взрослой «тимуровской команды». Их называли «добрые спасатели».

В одной из поездок Соня простудила ноги. После этого стала ходить с палочкой, что ничуть не умерило ни ее энергии, ни пыла спасателя.

Разваливались образование и наука. Но Соня успешно занималась и тем, и другим. Довольно быстро защитила диссертацию, но – вопреки мечте родителей о карьере – пошла работать в школу. Тут у нее тоже была своя «тимуровская команда» – школьный волонтерский «Отряд добрых дел». С ее удачным замужеством у родителей тоже случился «облом»: вокруг не было подходящих «декабристов». Правда, пару раз Соня побывала в ЗАГСе – исключительно для самоутверждения, но мужья не могли угнаться за стремительностью ее добра и уж тем более не желали усыновлять детей. А вот Сонечка – теперь уже Софья Сергеевна – усыновляла.

Первым был Димка. Тогда в одном из южных городов прогремел очередной взрыв террористов. Погибших и раненых – более 200 человек. Сонечка собрала свою тимуровскую команду и устремилась делать дело своей жизни – помогать людям. Городок был небольшой, все друга знали. Объединиться и помочь семьям пострадавших – дело элементарной организованности. Вместо этого, как у нас всегда, кругом был полный кавардак. Кто за что отвечает – непонятно. Гуманитарная помощь и благотворительные фонды разворованы. Пострадавшие предоставлены сами себе. «Что делать будем, Софья Сергеевна», – спросили ее «тимуровцы», оглядевшись. Соня присела на крыльце местной больницы и задумалась. К ней подошел мальчик лет двенадацати: «Я знаю, вы – добрые спасатели. Меня зовут Димка. Я сбежал из психбольницы». Соня посмотрела на него: «Мне надо позвонить твоим родителям, сообщить, что ты сбежал из больницы». Мальчик опустил голову. Родителей не было. Он жил в детдоме. По случайности, стал свидетелем взрыва. Ему стали мерещиться кошмары: кругом виделась кровь и фрагменты тел. Его положили в психиатрическую больницу, но тут он услышал о «добрых спасателях», убежал и пришел к ним. Она позвонила в больницу, там ответили: мол, забирайте, если он вам нужен. Позвонила в детдом – там сказали примерно то же самое. «Дурдом, – пожала плечами Соня. – Люди погибли – никому нет дела. Деньги и лекарства украли. Ребенок сбежал из психбольницы – всем все равно». Потом объяснила мальчику, что они вместе будут помогать людям – и ему станет легче. Поставила задачу: мол, ты местный, всех знаешь, собери своих друзей – пробегитесь по домам пострадавших, узнайте, где что творится и сообщите нам. Буквально через полчаса от подростков поступили первые сведения, и Сонечка со товарищами устремились вперед.

Они работали три недели, и все три недели рядом с ними вертелся Димка. Он был прекрасным помощником. Мальчик был так погружен в помощь другим людям, что забыл о своих кошмарах. Выяснилось, что он мечтал стать детским врачом. Когда пришло время уезжать, встал вопрос, что с ним делать. «Ты хочешь быть моим сыном?» – спросила Соня. Мальчик кивнул и расплакался. Лучшей доли он и не желал. Вообще-то Соня мечтала о девочке. Но не бросать же будущего врача Димку на произвол судьбы! Узнав о ее смелом решении, ушел, виновато потупив голову, первый муж.

Вторым ее сыном стал Коля. Поначалу он был учеником Софьи Сергеевны. Много лет назад Колина одинокая мама на свою беду сошлась с алкоголиком. Отчим пил горькую, бил жену и пасынка. Коля пытался защищать мать и получал сполна. Ему было не до учебы. Все деньги, заработанные матерью, отчим пропивал. Коля часто опаздывал на уроки и никогда не готовил домашнее задание, в его дневнике были одни «двойки», а одежда была с чужого плеча. В столовой он выпрашивал у других не нужную им еду. Именно выпрашивал, никогда не отнимал. В классе никто не хотел сидеть с ним за одной партой, а каждый его нелепый ответ у доски сопровождался взрывом недоброго смеха. Софья Сергеевна пригласила его в свой Отряд Добрых дел – и вот там он показал себя. Однажды 31 декабря, когда все благополучные дети водили дома хоровод вокруг елки, Коля был единственным, кто согласился ехать с Софьей Сергеевной в далекий загородный приют для одиноких стариков. Несколько километров по чистому полю, сквозь холод и метущую поземку он нес на себе почти сорок килограммов собранных детьми подарков – яблоки, мандарины, конфеты. И сам обошел убогие палаты, раздал все старикам, нашел доброе слово для каждого.

А потом он перестал ходить в школу. Дети рассказали Софье Сергеевне, что у Коли умерла мать – не выдержала горькой жизни. Она пошла к директору школы, там ей коротко объяснили: «Не наше дело, дело органов опеки. Вечно Вам, Софья Сергеевна, больше всех надо! Не влезайте». На стук в дверь никто не отвечал, а из квартиры неслись звуки большой попойки. Участковый по телефону тоже объяснил: «Не наше дело, там каждый день такое. Не влезайте». Но она все-таки влезла. В прямом смысле – в приоткрытое грязное окно Колиной квартиры, благо первый этаж, с помощью ребят из Отряда Добрых дел: больные ноги не позволяли ей уже сделать это самостоятельно. Ребят она с собой не взяла – велела ждать на улице. Коля лежал на своей кровати, накрывшись одеялом с головой. Вначале не хотел разговаривать, потом расплакался и поделился своим безмерным горем. Рассказал, что отчим избил его маму даже перед смертью, уже лежачую. Но самый дикий парадокс заключался в том, что органы опеки решили назначить его опекуном… того самого отчима.