Желание

– Я не хочу к ним.

– С ними можно договориться!

– Макс, ты с ума сошел? С кем ты собрался договариваться? Смотрители злятся, что в прошлый раз у них все сорвалось. Хочешь, чтобы я второй раз тебя к ним привела?

– У нас нет выбора – они убьют тебя. Даже если им придется пожертвовать Антоном.

– Не делай из них монстров! Они обыкновенные люди.

– Маша, тебе пора привыкнуть, что вокруг тебя с обыкновенными людьми какое-то время будет напряженка.

– Не драматизируй, пожалуйста! Я могу позвонить Олегу и все ему объяснить.

– Да, действительно, Олег единственный ни о чем не подозревающий человек… – Макс взмахнул рукой, как бы отсекая от себя мои слова. И снова склонился ко мне. – Думаешь, он не знает, что происходит? Считаешь, Олег не принимает в этом участия?

– Он ничего не знает. – Мои губы сжались в упрямую линию. – Иначе бы не пытался меня предупредить об опасности. Иначе бы не позвонил!

– Предупредить об опасности и участвовать в задуманном Смотрителями деле – не взаимоисключающие вещи. Он позвонил, чтобы убедиться, что ты больна, и предложил тебе приехать в Москву.

Холодное щупальце коснулось моего сердца. Значит ли это, что Антон проснулся?

– Они должны тебя отпустить. Каждый вправе сам выбирать свою судьбу.

– Кто бы говорил… – выдохнула я.

– Маша, неужели ты хочешь стать такой, как они?

– Поэтому я и не хочу туда ехать! И вообще – давай забудем обо всем, а?

– Маша, ты не понимаешь. Это игра. Как шахматы. Смотрители просто передвигают шахматные фигурки. Но сейчас они должны тебя отпустить. Поехали в Москву! Не пытайся все сделать сама. Ты не игрок.

– Не надо думать за меня. – Я сдавила голову руками. Эту поездку легко представить – сначала мы всех перебьем, а потом будем тосковать о потерях. – Дай мне одежду.

– Не уходи.

– Я выспалась и хочу одеться. – Рассердилась бы, но делать это в голом виде с одеялом на плечах не очень удобно. – А еще я хочу домой.

Макс быстро глянул на меня и отвернулся к свечам.

– Зачем? – услышала я его приглушенный голос.

Затем! Хочется! Есть у меня такая привычка – просыпаться дома в своей постели. И раз уж мне не удалось сегодня там поспать, мне бы хоть позавтракать…

– Есть хочу!

– Шоколад подойдет? – Макс не двинулся с места. – Я могу принести чай.

– Мне надо переодеться!

– Тебе лучше еще немного подождать. – Макс осторожно водил рукой над пламенем свечи. Голубой стебелек не колыхался. – Твои родители считают, что ты спишь в своей комнате, и, чтобы не потревожить твой сон, даже не заглядывают к тебе. Если ты сейчас поднимешься к себе, придется все менять.

– По-честному, значит? – Я подобрала под себя одеяло.

– Честнее не бывает. – Не глядя, Макс поднял вверх руку – пальцы у него были сложены крестиком.

– Обманывать нехорошо.

– Быть обманутой нехорошо. – Макс встал. – Одевайся, а я пока принесу чай.

Мгновение, и в комнате уже никого не было. Пламя свечей даже не шелохнулось. Я потянулась к своей одежде и стала быстро одеваться. Как всегда в спешке, путалась, роняла вещи на пол, надевала наизнанку. Черт, чего я так нервничаю? А все дурацкие Смотрители! Зачем они опять свалились на мою голову?

Минут через пять Макс появился в дверях. Чайник в его руке сипел запоздалыми пузыриками кипения.

– Какие новости?

– Твои родители просыпаются. – Макс выставил передо мной чашку, сыпанул в нее чай из коробочки, залил кипятком. Принюхался. – Гадость, пахнет опилками. В следующий раз угощу тебя настоящим чаем.

Я придвинула к себе чашку. Вообще-то это был лучший чай из всего, что есть в магазине. Уж на что, а на хорошие продукты мама никогда не скупилась. И запах от чашки шел совершенно не опилочный. Как будто я не знаю, как пахнут опилки! Еще неизвестно, чем будет пахнуть его чай. Валежником? Прошлогодними листьями?

– Что будем делать? – Я обхватила руками кружку с нарисованными рыбками. Она такой же путешественник, как и я, – однажды уже побывала здесь. В прошлый раз ее тоже принес Макс.

– Скоро проснется Антон, и ты снова почувствуешь себя плохо. И так будет до тех пор, пока ты с ними не встретишься.

– Я? – Рыбки скрылись под ладонью – я держалась за чашку, как за спасательный круг.

– Каждый поступок имеет свои последствия. – На стол легла плитка шоколадки в шуршащей фольге. – Иногда специально что-то делают, чтобы добиться определенных результатов…

– Бросаются под поезд, чтобы умереть? – Настроение у меня сегодня с утреца – Маркелова обзавидуется. Мрачнее не придумаешь.

– Закаляются, чтобы не заболеть, – поправили меня. – Мы с тобой познакомились, и твой друг Павел Колосов разглядел, что рядом с ним находится не просто девушка, умеющая владеть саблей, а умная, красивая и очаровательная особа. От обиды, что не заметил этого раньше, что не он первооткрыватель тайны, Колосов до сих пор ходит вокруг твоего дома. Про Дракона и Валерию можно и не говорить.

– Это ты к чему? – Мне некстати вспомнился портрет на полях Леркиной тетради.

Держать чашку было горячо, ставить боязно – поставлю, и все, растворюсь в окружающей темноте. Эта чашка стала моей связующей нитью с действительностью. Отпущу, и реальность вокруг посыплется как карточный домик. Свет свечи отражался от фольги, в которой лежала шоколадка, слепил глаза.

Макс молчал долго, что было странно. Обычно он мгновенно принимал решение.

– Тебе могут помочь только Смотрители. Они связь установили, они ее и снимут. – Он уговаривал меня как маленького ребенка, по многу раз повторяя одно и то же.

Я потупилась. Холодные пальцы коснулись моего подбородка, и я скользнула лицом в прохладу ладони. Температура опять медленно ползла вверх, и в его объятиях мне было уютно – руки Макса удерживали меня на границе болезни и здоровья.

– Не жалей! – Я отстранилась, помотала головой. Липкий жар окутывал тело, плавил голову, жар растекся по рукам и ногам, делая их неподъемными.

Я все больше и больше оседала, готовая уже свалиться со стула. Чашка выскользнула из пальцев, брызнула горячим чаем, недовольно крякнула, разбиваясь. И мне тут же стало легче.

– Моя чашка! – с сожалением я посмотрела на еще покачивающиеся половинки.

– Что с тобой? – Макс притянул меня к себе, заглянул в глаза. Услышала, как ногой он отодвинул осколки подальше под стол.