Неженка и Ветер

– Катя, умоляю, прости! Катенька, милая… Я так виноват… – отчаянно повторял он, ожидая гневных обвинений, упрёков. Но Катя прижалась к его груди, уткнулась носом в его свитер и тихо прошептала:

– Никита, никогда больше этого не делай. Я с ума сходила. Я кошмар пережила. Как тогда, когда в проруби тонула…

– Никогда, Катя, никогда больше, – порывисто и поспешно заверил её Никита и прижал к себе.

– Никита, и ты меня прости. Это я виновата. Из-за меня ты так поступил, – и вдруг внезапная догадка огнём обожгла девушку. Катя резко отстранилась от парня, пытливо взглянула в его растерянные глаза и спросила, – Кто тебя на это надоумил? Это подлость. Это подлость, Никита! Только хитрый женский ум может придумать такое!

– Кать, я сам такой подлый. Никто меня ни на что не надоумил. Мне стыдно перед тобой. Ты не представляешь, как!

– Всё, Никита, – девушка накрыла его рот дрожащей холодной ладошкой, к которой парень сразу же с наслаждением прижался губами, – Давай договоримся никогда об этом не вспоминать. Я тоже виновата, вела себя с тобой как капризная избалованная дурочка. Пошли домой, Никита. Уже темнеет, а мне ещё ужин готовить.

Катя отстранила ладошку от губ Никиты и, взяв его за руку, потянула за собой. Никита послушно пошёл вслед за ней. На его лице появилась счастливая широкая улыбка.

Ирэна, как хитрая рыжая кошка, прильнула ближе к брату, прижалась боком к его боку. Никита невольно пододвинулся, уступая место сестре на диване.

– Как у тебя с Катей? – спросила Ирэна.

Никита протянул руку к журнальному столику, взял пульт и убавил звук у телевизора, затем повернулся к сестре и ответил на её вопрос:

– Мы с ней сегодня были на реке. Ты знаешь, она спрашивала, кто мне посоветовал спутаться с Ленкой.

Ирэна напряглась, резко спросила:

– И ты сказал, что я?

– Нет, сестрёнка. Как я могу тебя выдать?

– Прости, Никит… Это подло. Я поняла. Ещё тогда поняла, когда увидела Катю бледную, испуганную, в разорванном платье. Ну, я тебе рассказывала, как к ней Серёга Смирнов приставал пьяный. Прости, брат.

Никита обнял Ирэну за плечи, посмотрел на неё с нежностью.

– Не переживай. Я сам виноват.

– Но зачем ты трахался с Ленкой? Я тебе этого не советовала! – возмутилась девушка.

– Как ты сказала?! – притворно возмутился старший брат, – Откуда моя маленькая сестрёнка знает такие грубые слова?

– Никита, не дразни меня! Отвечай! Зачем? – стояла на своём Ирэна.

– Ирэна, сам не знаю, как получилось. Я как только Катю увидел, такую красивую… А она на меня вообще никакого внимания не обращает, с этим хлыщом Смирновым танцует и разрешает ему себя лапать! Нет, Ирэнка, ты только представь! Мне не разрешила, а он лапал её! Ну, я тоже тогда не растерялся, хлебанул пару стаканов водки, не закусывая. А тут как раз Ленка сама на меня со своими утешениями полезла, ну я её и трахнул.

– Ладно, ладно! Избавь меня от подробностей своего грехопадения, – поморщила хорошенький носик Ирэна, вздохнула и задумчиво добавила, – Но всё равно, как бы там ни было, результат получился тот, которого мы и добивались. С Кати спесь сбили. Я не могла спокойно наблюдать, как она тобой понукала, как ни во что тебя не ставила. Ты мой брат, и я тебя уважаю как мужчину. И хочу, чтобы твоя девушка тоже тебя так уважала.

– Спасибо, сестрёнка, – довольно улыбнулся Никита, – Сейчас у нас с Катей, правда, всё хорошо. Я даже мечтать не мог о таком. Она стала уступчивая, покладистая и с другими парнями больше не флиртует. Вот только как подумаю, что через месяц призыв и Катю придётся оставлять, с ума схожу. Сколько пацанов вокруг неё вьётся, и она со всеми кокетничает!

– Я присмотрю за ней, пока ты будешь служить, брат, – решительно произнесла Ирэна.

– Да, присмотри, – согласился Никита, – Катя пообещала мне письма писать и ждать меня. Но ты всё равно за ней приглядывай тут.

– Не беспокойся, я ей не дам разгуляться, – заверила она брата.

Первые потери

А где-то в утраченном мире есть к детству тропа.

Там люди родные и кажется храмом изба…

Там хлеба мякиш был вкусней даже чёрной икры…

Простые дорожки казались теплей, чем ковры…

Я душу зашторю, чтоб вечер прохладнее стал.

Мой добрый герой по дороге из детства отстал…

И очень хотелось отмыть от души счастья грим,

Но как это сделать, чтоб больно не стало другим?

Счастливая маска, под нею осколки мечты…

Я знаю, любви не дождавшись, желтеют цветы…

Рисую улыбку, под нею скрываю печаль…

Я шторы откину с души, но накину вуаль…

Живу незаметно, с ума никого не свожу…

Куплеты из рифмы ночами тихонько вяжу…

© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт

И внучку бабы Раи звали Ксюшей, а корову Лушей. Корова была рыжая с белыми пятнами, а девочка худенькая с большими голубыми глазами.

– Луша! – слышался вечером со двора призывный голос бабушки, – Лу- у- у- ша-а-а!

– Бегу, бабушка! Бегу! – радостно отзывалась девочка и резво бросалась на зов.

– Да не тебя зову, внученька, а коровку, – смеялась баба Рая и трепала девочку за толстые тяжелые косы.

Когда пастух приводил стадо, бабушка доила Лушу, а потом заставляла внучку пить молоко. Но маленькая Ксюша не любила парное молоко, отнекивалась, капризно мотала головой. Тогда баба Рая насыпала свежих ягод малины в кружку с молоком. И капризная внучка соглашалась пить молоко.

– Малинка, – девочка внимательно рассматривала спелые розовые ягоды, сладкие и ароматные.

– Ты ягоды не все ешь-то, мамке оставь половину. Придёт с работы, есть захочет, – ворчливо отзывалась баба Раи и шла в дом смотреть вечерний сериал.

Зося Проценко – лучшая подруга Ксюши и соседка. И мама у них тоже Зося, красивая разбитная хохлушка, говорливая и добрая. А ещё есть дядя Ваня, муж тёти Зоси.