Олимпийские игры. Очень личное

Поэтому, естественно, решение не обсуждалось.

* * *

Много лет спустя я – уже как журналист – разговаривала с Фесенко о московской Олимпиаде. Спросила, не становится ли ему обидно, когда медали, завоеванные в отсутствие американцев, называют неполноценными?

– Я слишком часто это слышу, чтобы обижаться, – ответил пловец. – Мы не поехали в 1984 году на Олимпиаду в Лос-Анджелес, и что? Кого-нибудь интересует, какие мы тогда делали объемы работы, чтобы выйти на те же результаты, что были у американцев? Что мы полностью выиграли у США предолимпийскую неделю в 1983-м – в очном соперничестве взяли те же восемь золотых медалей, что в Москве в 1980-м? В том же самом бассейне, где через год должна была проводиться Олимпиада и куда каждый день грузовиками завозили и прямо в воду выгружали лед, потому что было очень жарко, мы порвали всех. И Линка Качюшите, и я, и Роберт Жулпа… Правда, это было уже без Вайцеховского…

– Знаешь, – сказал Фесенко, когда мы уже заканчивали беседу, – я до сих пор корю себя за то, что не реализовал свою давнюю идею: собрать всех ребят из той нашей команды и совместными усилиями сделать памятник, где мы все стоим вместе. А Вайцеховский нас обнимает…

1984 год. Лос-Анджелес

Глава 1. Холодная война

8 мая 1984 года я ехала в московский бассейн «Чайка». Там – уже на открытой воде – готовились к Олимпийским играм прыгуны в воду сборной СССР, и мне предстояло сказать им, что в Лос-Анджелес они не поедут…

Я тогда внештатно работала на телевидении в спортивной редакции. Помогала разбирать новостные ленты информационных агентств, и как раз в тот день пришло сообщение, что Политбюро ЦК КПСС приняло решение не посылать сборную страны в США.

На самом деле решение было принято раньше. Но для всего мира СССР отказался от участия в лос-анджелесской Олимпиаде именно 8 мая. Именно тогда на заседании Национального олимпийского комитета СССР было оглашено соответствующее заявление. Западные средства массовой информации расценили это решение однозначно: как месть Советов за бойкот американцами московских Игр.

Зачем я понеслась в бассейн, не знаю. Наверное, потому что в той сборной было слишком много хорошо знакомых и дорогих мне людей. Со многими я выступала на соревнованиях и, наверное, лучше других понимала, каким ударом станет для них эта весть.

Так и получилось. Совсем юные девчонки Анжела Стасюлевич и Алла Лобанкина и совсем взрослые мужики Владимир Алейник и Давид Амбарцумян плакали на залитой солнцем трибуне, даже не пытаясь скрыть свое состояние.

Спустя пятнадцать лет мне в руки попали документы, по которым совершенно отчетливо прослеживались все события того лета.

* * *

В самом начале 1980-го, вскоре после того, как президент США Джимми Картер заявил, что Соединенные Штаты не пошлют делегацию в Москву в знак протеста против введения советских войск в Афганистан, в лозаннской штаб-квартире МОК состоялось экстренное совещание, в котором участвовали президенты Международных федераций и руководители оргкомитетов зимних и летних Игр. Вопрос стоял один: что делать? Мнения разделились: одни предлагали ввиду возникшей ситуации московскую Олимпиаду отменить, другие были за то, чтобы перенести Игры на более поздние сроки, третьи, хоть и выступали против советской агрессии, категорически не одобряли действия американцев. Одним из членов делегации Москвы был Марат Грамов, тогда – заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС. Очевидцы, присутствовавшие на заключительном фуршете, вспоминают, как Грамов, расположившись с тарелкой прямо на крышке стоявшего в углу зала черного рояля, мрачно сказал: «Ну, подождите. Пройдет московская Олимпиада, мы вам всем еще покажем!»…

За давностью лет историю эту вполне можно подвергнуть сомнению. Тем более что после московских Игр, престиж которых был значительно подорван отсутствием звездно-полосатой супердержавы, а вместе с ней и многих других стран, в подготовку советских сборных команд к Лос-Анджелесу вкладывались сумасшедшие средства. Эта подготовка находилась под постоянным контролем ЦК. На спорт высших достижений работали специальные лаборатории в восемнадцати государственных научно-исследовательских институтах, в числе которых были институт питания, медико-биологических проблем и даже институт радиоиммунных методов. Задача была поставлена предельно четко: разорвать американцев в клочья на их собственной территории. И все шло именно к тому.

Ежегодное сопоставление сил в олимпийских видах спорта говорило о том, что СССР намного опережает своих постоянных соперников – сборные США и ГДР. Последняя сводка, подготовленная для кремлевских инстанций весной 1984 года, не была исключением: советские спортсмены реально претендовали на 64 золотые медали Лос-Анджелеса, в то время как американцы только на 35. Но идея отказа от Игр тем не менее носилась в воздухе. После того как в сентябре 1983 года советские ПВО сбили южнокорейский пассажирский самолет, советско-американские отношения накалились до предела.

Сразу после инцидента президент США Рональд Рейган, объявив о санкциях против СССР, заявил, что ни один самолет Аэрофлота отныне не сядет на американскую землю. По стечению обстоятельств именно в то время, когда решение президента было обнародовано, в воздухе на подлете к Америке находился лайнер Аэрофлота со сборной СССР по плаванию – она летела на тренировочный сбор в Санта-Клару. В аэропорту Кеннеди на спортсменов и тренеров обрушился шквал вопросов специально приехавших представителей прессы: «Как вы себя чувствуете в качестве пассажиров последнего советского самолета на американской земле?»

В Санта-Кларе, где пловцов разместили в семьях, все три недели сбора их едва не носили на руках. При этом хозяева от души поливали как собственного президента, так и всю его администрацию.

* * *

В декабре 1983 года в США по приглашению оргкомитета Игр в Лос-Анджелесе (ЛАООК) отправилась официальная делегация, в числе членов которой были руководители Спорткомитета, КГБ, Аэрофлота и Морфлота. Нужно было договориться о посадке в США советских олимпийских чартеров, а также о стоянке у берегов Лос-Анджелеса теплохода «Грузия», который должен был привезти на Игры туристов. Главной же темой для обсуждения была безопасность советской делегации на Играх.

Из неопубликованного интервью с бывшим председателем Спорткомитета, бывшим членом Международного олимпийского комитета Маратом Грамовым:

«Делегация у нас была небольшой. Приземлились мы, по-моему, на военном аэродроме. Каком – я уже не помню. Прямо на аэродроме нас взяли под охрану. В гостинице разместили, от всех, что называется, отгородили, чтобы к нам никто не ходил. Везде стояли автоматчики, и везде были установлены телевизионные камеры, которые следили за каждым нашим шагом. Ну да это Бог с ними. Может быть, они хотели действительно предотвратить какие-то непредвиденные случаи, эксцессы, чувствовали ответственность за нашу безопасность. Возможно, так. Но в любом случае ситуация была для нас в Лос-Анджелесе неприятная…»

На деле все было иначе. В Лос-Анджелес делегация прилетела из Мексики, куда была приглашена президентом Ассоциации олимпийских комитетов (АНОК) Марио Васкесом Ранья – одним из богатейших людей Западного полушария. Уже накануне отъезда в США после значительного количества выпитого Васкес Ранья доверительно (и, естественно, не для печати) сказал гостям:

– Как минимум половина населения Лос-Анджелеса – латиноамериканцы. И я лично вам гарантирую, что во время Игр наряду с американской службой безопасности советскую команду будут охранять и мои ребята, которые полностью контролируют ситуацию…

Особо почетным членам делегации – Грамову, его заместителю, олимпийскому чемпиону Токио по греко-римской борьбе Анатолию Колесову и генеральному секретарю НОК СССР Виктору Хоточкину – Васкес Ранья предоставил собственный самолет (остальные добирались обычным рейсом). В Лос-Анджелесе гостей прямо из аэропорта привезли в самый элитный частный клуб Западного побережья США – Marina City, где вместе с ключами от номеров вручили специальные карточки. Переводчик из русских эмигрантов, официально прикрепленный к делегации оргкомитетом Игр-84, объяснил их назначение очень просто: «Ребята, пока у вас в руках эта карточка, вы живете при коммунизме. Есть, пить, яхту к причалу или девочек в номера – все за счет клуба. В любом количестве и в любое время суток».

Из интервью с членом той делегации, бывшим начальником главного научно-методического управления Спорткомитета Тимуром Абсалямовым:

«Представители оргкомитета Игр, включая его президента Питера Юберрота, не скрывали, что очень заинтересованы в участии в Играх сборной СССР. В одной из приватных бесед нам назвали суммы, которые готовы заплатить оргкомитету американские спонсоры в случае участия и в случае неучастия СССР в Играх. Разница была колоссальной: все понимали, что без главной интриги – соперничества двух супердержав – соревнования теряют значимость. Точно так же, не для прессы, рассказывали, как именно будут работать службы охраны спортсменов: организация была очень серьезной.

С другой стороны, на каждом шагу возникали проблемы, связанные с тем, что я назвал бы американским менталитетом: эта нация, как никакая другая, склонна считать, что по любому вопросу могут быть только две точки зрения. Одна – американская, другая – неправильная.

В Лос-Анджелесе, как только дело доходило до решения конкретных вопросов, сразу выяснялось, что наши требования противоречат или американской Конституции, или законам штата Калифорния, или законам графств, составляющих олимпийскую столицу. Тем, кто у нас мечтал отомстить за московскую Олимпиаду, они каждый день подбрасывали козыри. Соглашались, например, с тем, что советская олимпийская команда будет прибывать в США чартерными рейсами, но не давали такого разрешения тем, кто намеревался приехать в качестве туристов. Дали разрешение на стоянку нашего теплохода, однако настаивали на том, чтобы американские службы безопасности опечатали на нем все средства связи. Американцы запросили довольно крупные суммы за аренду так называемых «техничек», которые сопровождают шоссейные гонки, но на просьбу разрешить нам привезти свои машины тоже последовал отказ: мол, наши транспортные средства нанесут серьезный ущерб экологии города.

Нас абсолютно серьезно предупредили: привезти в Лос-Анджелес в составе сборных врачей мы сможем лишь в том случае, если каждый из них даст расписку, что не будет заниматься врачебной практикой на территории США. Грубо говоря, если бы на трибуне во время соревнований кому-то из зрителей стало плохо и советский врач оказал бы первую помощь, то его могли привлечь к судебной ответственности. Решение этих и многих других вопросов шло медленно и трудно. Но в итоге мы вернулись в Москву с твердой уверенностью, что в Лос-Анджелес команда поедет…»

* * *

Анатолий Колесов, который много лет был близким другом моего отца и работал вместе с ним в Спорткомитете, как-то сказал мне:

– Я всегда считал, что при любых обстоятельствах мы были обязаны участвовать в тех Играх. Хотя бы потому, что такой возможности расправиться с американцами у них же дома никогда не было и, боюсь, уже не будет. Даже при самом неудачном варианте выступления в Лос-Анджелесе мы опережали бы Америку на десять – двенадцать золотых медалей. При этом сложная политическая обстановка, как ни парадоксально, могла бы сыграть положительную роль: давно замечено, что наиболее сильно мы выступали именно там, где по разным причинам спортсменам приходилось наиболее тяжело. Думаю, что Грамов и сам это понимал. Многие до сих пор склонны обвинять его в непрофессионализме, но он умел читать и умел сопоставлять цифры. А они были красноречивы. После поездки в Лос-Анджелес мы все, и Грамов в том числе, были уверены, что СССР будет участвовать в Играх. Другое дело, от Грамова тогда, скорее всего, не зависело ровным счетом ничего, решение о неучастии принималось на самом высоком уровне. Почему? Думаю, на этот вопрос не ответит уже никто…

В том же неопубликованном интервью Грамов подтверждал: «Особо острых вопросов в Лос-Анджелесе не возникало. Мы познакомились с размещением в Олимпийской деревне, побывали там, где предстояло жить советским спортсменам. Директор Олимпийской деревни Анита де Франц встретила нас очень приветливо. Все склонялось к тому, что мы поедем на Олимпиаду. Уверенность вселяло и то, что наша команда была очень хорошо подготовлена…»

Глава 2. Бойкот

Спустя три месяца все круто изменилось. 15 марта 1984 года в ЦК КПСС поступило секретное письмо «Об обстановке, сложившейся накануне XXIII Олимпийских игр в Лос-Анджелесе (США)», которое было подписано лично Грамовым. Вот выдержки из этого документа:

«Комитет по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР информирует, что в последнее время резко возросла активность официального Вашингтона и различных подрывных организаций США с целью не допустить участия СССР в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе. Администрация Р. Рейгана взяла под свой непосредственный контроль те стороны подготовки к Играм, которые регламентируются Олимпийской хартией, по существу отстранив ЛАООК от выполнения его прямых обязанностей.

Не без ведома официального Вашингтона в США создана коалиция „Запретить Советы” (КЗС), в которую входят более 140 национальных, региональных и локальных организаций. Одним из руководителей КЗС назначен Триггви Макдональд – сын конгрессмена США, погибшего во время инцидента с южнокорейским самолетом.

Анализ средств массовой информации показывает, что страницы печати США захлестнула волна шпиономании. Все сводится к тому, что участие СССР в Олимпийских играх угрожает безопасности Америки.

В различных городах США проводятся пресс-конференции, на которых, помимо высокопоставленных официальных лиц, выступают разного рода перебежчики с „разоблачением истинных целей русских”. На одном из таких сборищ в Лос-Анджелесе утверждалось, что по крайней мере 75 процентов советских журналистов являются сотрудникам КГБ, в задание которых во время Олимпиады будет входить шпионаж, подрывная деятельность и вербовка агентов в целях покупки, кражи и поиска секретов США, связанных с новейшей технологией.

Все более явно просматривается преднамеренное использование Игр в политических целях в предвыборной кампании. Причем происходит это в обстановке шовинизма, антисоветской истерии. В этих условиях особую озабоченность вызывает обеспечение безопасности советских спортсменов и официальных лиц во время пребывания их в Лос-Анджелесе.

Соответствующими службами США разработана система специальных мер по работе среди спортсменов социалистических стран с целью склонения их к невозвращению на Родину. Существующая на сегодняшний день обстановка значительно осложняет принятие позитивного решения об участии советской делегации в Играх XXIII Олимпиады…»

* * *

Что же должно было случиться за эти три месяца, чтобы позиция у спортивного министра сделала поворот на сто восемьдесят градусов? Я могу лишь предполагать. Событий по-настоящему государственного масштаба за это время случилось два: зимние Олимпийские игры в Сараево и смерть генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова.

Первая Олимпиада Грамова-министра – в начале 1984-го в Сараево – закончилась поражением от сборной ГДР. Формально советские руководители тогда сочли себя победителями: счет по очкам и общему количеству завоеванных медалей был в пользу СССР, как и прогнозировалось до Игр. Но олимпийского золота у команды ГДР оказалось больше. Девять первых мест против шести советских. Мог ли Грамов испугаться возможного поражения и в Лос-Анджелесе? Вполне.

Могло быть и другое. В 1998 году президент Международного олимпийского комитета Хуан Антонио Самаранч вспоминал в одном из своих интервью:

«Пока был жив Брежнев, серьезные люди из его окружения не раз заявляли, что СССР никогда не будет использовать бойкот Олимпиад в качестве политического оружия. Потом, когда к власти пришел Андропов, нам вообще – пусть и косвенным путем – гарантировали, что Советский Союз примет приглашение и пошлет делегацию на Игры в США. Но во время зимних Игр в Сараево Андропов умер. Генсеком стал Черненко. Он был уже очень болен и находился под большим влиянием Андрея Громыко, который почему-то был настроен по отношению к Америке резко отрицательно»…

Со смертью Андропова настроения в Политбюро действительно кардинально изменились. К весне 1984 года для Грамова, который был вхож в ближайшее окружение второго лица в государстве Михаила Горбачева, стало очевидно, что дело движется к бойкоту. И 29 апреля в ЦК КПСС им было направлено еще одно секретное письмо:

«…Комитет по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР докладывает, что в соответствии с постановлением ЦК КПСС (Ст-10/8с от 12 мая 1981 г.) проводится активная работа по подготовке сборной команды СССР к летним Олимпийских играм в Лос-Анджелесе. По итогам 1983 года на чемпионатах и Кубках мира советские атлеты по видам спорта, входящим в олимпийскую программу, завоевали 62 золотые медали, ГДР – 44, США – 29.