Страна генералов и свобод. Часть II

Страна генералов и свобод. Часть II
Елена Владимировна Дума

Тем, кто любит Аргентину или хочет о ней узнать. Попытка автора передать общий портрет страны и в тяжёлом наследии её прошлого увидеть контуры её неизбежного будущего.

Страна генералов и свобод

Часть II

Елена Владимировна Дума

© Елена Владимировна Дума, 2024

ISBN 978-5-0062-3178-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Падение генералов

«Если кто-то направляется к островам, он плывёт к ясности. И к этой странной суете, которая усиливается по мере того, как зреет лето. Всё происходит неуловимо. Зрелость. Зима – это одно, а лето – другое. Но в любом случае ясно, что всё приходит с севера. И тревога, и суета, и сам свет.» Арольдо Конти

Ах, это аргентинское танго! Со всем трагизмом невозможности счастливой любви и таким отчаянным порывом к счастью. Словно история самой Аргентины рвёт гитарные струны в стремлении выразить и откинуть всю свою боль…

Учитывая направленность на описание роли военных в жизни Республики Аргентина, я вынуждена лишь мельком упомянуть колоссальную роль «штурмовика», но не генерала, Карлоса Пежегрини в уходе страны от экономического кризиса 1890 года, вызванного чрезмерной эксплуатацией государственных ресурсов. Пежегрини – едва ли не первый сторонник промышленного развития в те времена, когда в Аргентине доминировал экспорт сырья и импорт промышленных товаров. За всего лишь двадцать шесть месяцев своего правления онпривёл государство к процветающей экономике и за свои методы выхода из кризиса получил в правительстве прозвище «штурмовик». Считал, что «… государство должно вмешиваться в экономику страны, когда это необходимо», санировал финансы, основал Национальный банк и, наконец, вытащил Аргентину из серьёзного экономического кризиса. Благодаря ему президентские выборы 1892 года были проведенны без каких-либо фальсификаций. Избранный президентом представитель недолговечной партии «Гражданский Союз» Луис Саенс Пенья неоднократно предлагал Пежегрини пост военного и военно-морского министра, но, презревший дела военные, Карлос Пежегрини посвятил себя экономике и, будучи просто сенатором, в 1896 году обеспечил выплату внешнего долга Аргентины. Что является событием экстраординарным в аргентинской истории. Вдобавок он требовал принятия закона, который гарантировал бы конец мошенничеству на выборах и продвижение гражданских свобод. Его целью было перенести протесты с улиц в парламент, предоставив трибуну новым социальным силам. Уже умудрённый жизненным и дипломатическим опытом, Пежегрини, несмотря ни на что, верил в будущее своей страны и говорил о решимости служить ей в меру своих сил. Уйдя из жизни в 1906 году, он оставил правительству политического преемника, Роке Саенс Пенья, по инициативе которого 10 февраля 1912 года был принят так называемый Общий закон о выборах. Закон этот устанавливал всеобщее, тайное и обязательное голосование на основе постоянного избирательного списка для всех мужчин старше 18 лет, коренных или натурализованных аргентинцев. Первые подобные выборы были проведены в том же 1912 году в провинции Санта Фе, а первые национальные выборы по этому закону были в 1916 году. Все они оказались в пользу партии «Гражданский Радикальный Союз», главной оппозиции партии Автономистов. После поражения на выборах 1916 года автономисты исчезли с политической арены.

Что же касается генералов, то определивший границы современной Аргентины легендарный Хулио Аргентино Рока вторично был президентом на сломе эпох в начале 20-го века, с 1898 по 1904 годы. В мае 1902 года были урегулированы пограничные споры с Чили. А в декабре того же года его министр иностранных дел Луис Мария Драго начал широкую кампанию осуждения военного нападения Соединённого Королевства и Германии на Венесуэлу с требованием выплаты долгов, что привело ко всеобщему признанию доктрины Драго, запрещающей взыскание долгов суверенных государств вооружённой силой или захватом территорий.

Во время второго президентства генерала Рока зарождавшееся в Аргентине рабочее движение переживало бум: в 1901 году основан был первый аргентинский профсоюзный центр, который впоследствии стал известен как FORA (Federaciоn Obrera Regional Argentina или Региональная Рабочая Федерация Аргентины), а 22 ноября 1902 года была объявлена первая всеобщая забастовка. В те годы события эти были известны как «социальный» или «рабочий» вопрос. Рока санкционировал законы о первых вооружённых репрессиях против рабочих демонстраций и профсоюзов, но именно он положил начало социальному обеспечению и трудовому праву в Аргентине. Как противодействие нарастающему рабочему движению можно рассматривать и так называемый Закон о проживании от 1902 года, который позволял заключать в тюрьму и высылать иммигрантов без предварительного судебного разбирательства. «И мстит человеку хозяев закон», – поётся в танго Гарделя «У подножья Святого Креста». С 1901 года ведётся отсчёт убийствам рабочих на демонстрациях и забастовках, хотя в те времена убийства эти были случайными и единичными, в отличие от последующих лет военных диктатур. А 20 сентября 1904 года, за несколько дней до истечения срока своих полномочий, Рока инициировал создание аргентинской системы социального обеспечения, приняв закон о Национальном пенсионном фонде для госслужащих. С тех пор 20 сентября в Аргентине называют «Днём пенсионера и пенсионерки». Рока предвосхитил также трудовое законодательство Аргентины в своем послании Конгрессу 1904 года. Он рекомендовал принять представленный исполнительной властью законопроект о Национальном трудовом законодательстве, регулирующий отношения работника и работодателя. Так в следующем,1903 году, был принят первый закон Аргентины о труде, а также закон о воскресном отдыхе, предложенный депутатом Альфредо Паласиосом, первым законодателем-социалистом в Америке, избранным от рабочего квартала Ла Бока.

Попытка министра народного просвещения в правительстве Рока создать большое количество технических и агротехнических школ была отклонена Конгрессом, но несколько десятков таких школ всё-таки было создано.

Первый военный министр правительства основал Высшую военную школу, чтобы обеспечить новые исследования в области обороны. Его второй военный министр учредил обязательную военную службу в соответствии с законом 4031, проект которого был представлен Когрессу в 1901 году. Цель проекта заключалась в распространении гражданского равенства перед законом, повышении патриотизма мужчин, принадлежащих к разным социальным группам по всей стране, а также в интеграции и обучении детей иммигрантов. Закон был принят палатой сенаторов 11 декабря 1901 года после полугода обсуждений. Он соответствовал идеалам Хулио Аргентино Рока. Служба в Вооружённых силах стала обязательным двухлетним военным образованием мужчин в возрасте от восемнадцати до двадцати одного года. Была начата ускоренная модернизация армии и организованы новые военные базы, такие как Кампо де Мажо в районе Сан Мигель теперешнего Большого Буэнос Айреса. В настоящее время там находится один из крупнейших военных гарнизонов страны. Рока намеренно вывел казармы из столицы, памятуя о восстании 1890 года. Чтобы предотвратить превращение гарнизонов в инструмент военных переворотов. Конно-гренадерский полк Сан Мартина был преобразован в полк сопровождения президента.

Дабы уменьшить расхождения с ведущими однопартийцами, такими как Пежегрини, в 1901 году Рока провёл политическую реформу избирательной системы: общий список кандидатов был разделён на избирательные списки по территориальным округам, в каждом из которых избирался один депутат. Это повышало представительность различных групп населения в парламенте. Но число голосов значительно увеличилось только в провинции Буэнос Айрес и в столице. Вдобавок этот закон об одномандатных округах был применён только в 1904 году и не оказал заметного влияния на распределение политических постов, за исключением избрания Альфредо Паласиоса, первого депутата от Социалистической партии Аргентины, основанной в 1896 году. Рока решил проконтролировать выбор преемника, для чего заранее обсуждал с сенаторами будущих кандидатов на президентский пост. Члены организованной в 1891 году экзальтированным Леандро Алемом партии Гражданский Радикальный Союз, которая в будущем станет ведущей партией страны, принимая различные политические течения и меняя позиции, от голосования 1904 года вообще воздержались. Только при Роке Саенс Пенья в 1912 году будет принят закон о всеобщем и тайном голосовании.

Упрекаемый в отношении к созданному им государству как к семейному предприятию, Рока может быть оправдан лишь тем, что он, однако, государство это и создал, явившись последним из плеяды генералов-созидателей. И, конечно, не бывшему полковнику бразильской армии Сармьенто критиковать того, кто никогда не видел себя вне Аргентины. За время правления Рока внешний долг страны увеличился, несмотря на старания Пежегрини. Но экономический рост продолжался. И вот, в 1904 году, генералы, в лице Хулио Аргентино Рока, на следующие двадцать шесть лет отдали гражданским управление страной…

В 1928 году Ип?лито Иригожен, скотовод и политик, в свои 76 лет вторично занял пост президента страны от партии Гражданский Радикальный Союз. Радикалы имели большинство в палате депутатов, но не в палате сенаторов. Вдобавок подсчёт голосов на выборах в законодательные органы в 1930 году показал, что в ряде провинций произошло снижение их рейтинга, несмотря на широкое освещение в прессе и деятельности правительства, и экономических проблем. В процессе выборов отмечались вспышки насилия в виде отдельных перестрелок политически противоборствующих сторон. В столице победили кандидаты социалистических партий. Иригожен был избран президентом до 1934 года. У него были планы национализации нефтяной промышленности, развития автомобильных дорог и торгового флота, создания Банка Республики и совершенствования трудового законодательства, но оппозиционный сенат не желал их даже рассматривать.

Разразившаяся в 1929 году экономическая депрессия в Соединённых Штатах обанкротила 450 банков. Еще 2500 обанкротились в 1930 году, что повлияло на весь мир. Слабость правительства Иригожена, то есть отсутствие рычагов воздействия на экономику, на этом фоне стала критической. У правительства не было диалога с влиятельной оппозицией. В 1929 году был прекращён обмен валюты, чтобы предотвратить спекуляции наличным золотом. Но в это тяжёлое для государства время правительство Иригожена учредило Национальный пенсионный фонд, регламентировало установку и эксплуатацию радиостанций, установило воздушное сообщение между Буэнос Айресом и Монтевидео, а также между Буэнос Айресом и Вашингтоном. За короткое время второго президентства Иригожен успел ввести в трудовое законодательство восьмичасовой рабочий день. Были созданы Институт питания, Институт исследований рака и Институт нефти. Серьёзная нехватка средств привела, однако, к сворачиванию амбициозных проектов по созданию транспортных сетей внутри страны и сетей питьевого водоснабжения. В условиях кризиса развитые страны приняли протекционистские меры в отношении своих экономик. А Сенат Аргентины своей экономикой заниматься не желал. В середине января 1929 года Иригожен направил сенаторам протест против их «бездействия» и буквально умолял принять законы, которым для вступления в силу оставалось только голосование верхней палаты. Среди указанных законов первым был закон о национализации нефтяной промышленности, принятый Палатой депутатов ещё в 1928 году. Президент пытался вести политику, которая обеспечила бы государству управление нефтяными ресурсами. Но политика эта плохо была встречена в некоторых провинциях, которыми всё ещё управляли феодальные олигархии. Иностранные интересы также препятствовали принятию в Сенате закона о национализации нефтедобычи. В своём послании Конгрессу от 1929 года президент говорил, что национальные законы о добыче полезных ископаемых были приняты в те времена, когда невозможно было оценить экономическую и социальную значимость, которую приобретёт нефтедобыча. Он говорил, что природные ресурсы такой экономической важности должны быть в распоряжении только федеральной власти, дабы неквалифицированное управление ими в провинциях не наносило урон национальным интересам. 1 августа 1930 года компания YPF (Государственные Нефтяные Месторождения) решила вмешаться в нефтяной рынок, чтобы установить государственную цену на ресурс и разрушить иностранные монополии. И через тридцать семь дней после вмешательства Иригожена в нефтяной бизнес, 6 сентября 1930 года, он был свергнут в результате госпереворота, в том числе под давлением олигархических семей, высокопоставленных армейских чинов и консервативной элиты. Эти немногочисленные группы граждан, требовавшие исключительных привилегий и прав, разрушали единый экономический механизм государства в угоду цинично корыстным внешним силам, часто не задумываясь «на чью мельницу льют воду», превращая свою страну в колонию нового типа. Поскольку 80% финансовых поступлений в аргентинскую экономику были от внешней торговли, то мировой экономический кризис вызвал снижение заработных плат и рост безработицы в стране. И средний класс, который сыграл ключевую роль в приходе партии Гражданский Радикальный Союз к власти, перестал её поддерживать после ухудшения экономических условий. В тридцатых годах двадцатого века аргентинский журналист и инженер Скалабр?ни Ортис писал, что компания Standard Oil из США сыграла важную роль в подготовке государственного переворота 1930 года. В своей диссертации Ортис утверждал о наличии заговора с целью отстранения Иригожена от власти и блокирования любой возможности национализации ископаемых углеводородов. Подтверждением этого стало назначение юрисконсульта компании Standard Oil министром внутренних дел в правительстве пришедшего к власти после переворота генерала Урибуру. Кроме того, многие консерваторы занимали должности в британских нефтяных компаниях. А 7 сентября 1930 года газета «Нью Йорк Таймс» откровенно писала, что Иригожен атаковал интересы Соединённых Штатов, и Вашингтон надеется на большее сотрудничество с новым политическим режимом. Совершенно непостижимым образом Иригожену была приписана борьба против доктрины Монро, которую можно выразить фразой «Америка для американцев». Именно поэтому я никогда не называю Соединённые Штаты, всего лишь одно из американских государств, Америкой. Потому что они уже тогда считали, что Америка – это они и есть.

Ухудшение здоровья Иригожена никак не способствовало принятию им адекватных в данной ситуации решений. Конспиративная деятельность консерваторов и военных уже ни для кого не была секретом: они проводили собрания и в штаб-квартире газеты «Критика», и в доме генерала Хосе Феликса Урибуру. Правительство выработало две точки зрения на возможные действия: военный министр генерал Деж?пиан был сторонником привлечения всех ресурсов государства, в том числе силовых, для пресечения заговора, но вице-президент, министры внутренних и иностранных дел предпочитали не замечать опасности, чтобы не «провоцировать» мятеж. Ослабленного болезнью Иригожена убедили принять этот второй вариант. И 3 сентября Деж?пиан подал в отставку после того, как министр внутренних дел отклонил его ордер на арест нескольких предполагаемых заговорщиков.

Основным заговорщиком выступил военный министр предыдущего правительства Агустин Педро Хусто. В середине 1930 года он установил контакт с бывшим депутатом от консерваторов генералом в отставке Хосе Урибуру и группой молодых военных, ослеплённых приходом Муссолини к власти в Италии. Среди заговорщиков был и Хуан Доминго Пер?н, будущий лидер профсоюзного движения и президент страны. Хусто намеревался сместить Иригожена и стать президентом государства фашистского толка, в то время как Урибуру хотел реформировать Конституцию для создания так называемого корпоративного государства с голосованием избранных и авторитарной системой правления, где утопически мирно уживались бы крупный бизнес и рабочий класс. Хусто согласился с утопией Урибуру, зная о его слабой политической квалификации, чтобы позже уверенно принять от него власть. К концу августа готовящийся переворот обсуждался почти открыто, а в начале сентября периодические демонстрации недовольства действующей властью сопровождались перестрелками. 5 сентября болевший гриппом Иригожен передал полномочия вице-президенту, который приостановил выборы законодателей в провинциях Мендоса и Сан Хуан. И в тот же день генерал Хусто согласовал с Урибуру роль гражданских лиц в грядущей акции. Тот согласился, чтобы гражданские пришли в казармы убедить военных присоединиться к мятежу. В августе месяце 1930 года все уже догадывались не только о грядущем госперевороте, но и о том, кто будет его возглавлять: смещённый радикалами армейский инспектор Урибуру и бывший военный министр Педро Хусто. Иригожен же, не желая ничего знать, в этой ситуации ушёл в отпуск. В первые дни сентября студенты и социалисты блокировали дороги, чтобы успеть провести законодательно демократические преобразования и ослабить удар госпереворота, но было уже слишком поздно…

Утром 6 сентября Урибуру возглавил войска и служащих Национальной Военной Коллегии, с которыми промаршировал к центру Буэнос Айреса. Войска его едва насчитывали 2000 солдат и кадетов, но по мере продвижения к ним присоединилось большое количество гражданских лиц, недовольных экономическим положением в стране. Колонна не встретила сопротивления вплоть до Конгресса, где была разогнана в перестрелке с полицией. В сопровождении нескольких офицеров Урибуру, однако, продолжил путь до Дома Правительства (Саsa Rosada) и принудил к отречению вице-президента. Иригожен бежал в Ла Плату, где вручил своё отречение командиру стоявшего там полка. Но даже при такой покорности он был арестован и препровождён в заточение на остров Мартин Гарсия. Его дом на улице Бразиль 1039 был разграблен, а в семидесятые годы 20-го века снесён в связи со строительством шоссе, но на улице Сармьенто 948 к одной из гранитных колонн прикреплена бронзовая табличка с надписью «На этом месте 3 июля 1933 года умер дон Ип?лито Иригожен». Рядом я прикрепила бы ещё одну табличку: «Правительство, которое не желает себя защищать, предаёт интересы поверивших в него граждан.»

Урибуру счёл необходимым обратиться к населению, «объясняя» причины госпереворота. В дальнейшем военные не будут утруждать себя какими-то объяснениями захватов власти в стране, которая их кормит. Когда сегодня мы поражаемся лживости так называемой «западной» пропаганды в стремлении захватчиков покорить весь мир, то забываем, насколько не нова эта технология лжи. Она использует уважение обывателя к публичному слову и, называя вещи не своими именами, стремится утопить истину в цветистых обличительных эпитетах в адрес тех, на кого совершается нападение. Очень часто лгущие приписывают именно свои пороки той стороне, на которую нападают. Всё это хорошо прослеживается и в нападках первого военного переворота на свергнутое им правительство. Цветистое обращение к нации Урибуру поручил написать поэту Леопольдо Люгонесу. Тому даже пришлось внести изменения в первый вариант речи, который получился слишком откровенным. В воззвании говорилось о единодушном одобрении народом данного выступления армии, что отсылает нас вновь к тому, как не нова практика использования экономических трудностей в мобилизации недовольных, не отдающих себе отчёта, к чему приведут приветствуемые ими перемены. Говорилось там и о предательстве правительством интересов народа в угоду личным аппетитам. В связи с чем возникает вопрос, каким образом и в каком объёме Standard Oil оплатила Урибуру победу её интересов. Говорилось, что правительство больше не пользуется поддержкой вооруженных сил. Но его демократичность была настолько очевидна, что в завершении речи выражена озабоченность, как бы «… с помощью манёвров и сообщений…» законному правительству не удалось спастись. Опасения были напрасны: протест выразили только студенты и декан факультета права университета Буэнос Айреса, социалист Альфредо Паласиос, который сразу же после переворота отказался от занимаемой должности. Консервативная партия, Прогрессивная Демократическая партия и Независимая Социалистическая партия признали диктатора президентом 10 сентября 1930 года.

Урибуру был признан президентом на основании знаменитого решения Верховного Суда, положившего начало доктрине правительств «по факту» («де-факто»), которые «… выполняют административные и политические функции, поскольку обладают силой как источником порядка и социального обеспечения». Так режим был узаконен Верховным Судом. Переворот 1930 года положил начало продолжавшемуся более полувека циклу политической нестабильности в Аргентине, когда к власти приходили неконституционные правительства в результате госпереворотов 1943, 1955, 1966 и 1976 годов. Многие из методов репрессий и пыток, применявшихся режимом Урибуру (например, использование электрошока и тайных казней), воспроизводились последующими диктатурами. 18 сентября 1930 года послы США и Англии, страны, в которой он был ранее военным атташе, дали знать Урибуру, что представленные ими державы признали его временное правительство. Госпереворот привёл к власти местных представителей транснациональных нефтяных корпораций, которые и были его идеологами. Генерал Энрике Моск?ни, возглавлявший государственную нефтяную компанию YPF, подал в отставку через четыре дня после переворота, не желая быть «в одной лодке» с людьми, его совершившими.

Урибуру установил репрессивный режим, который систематически применял пытки в отношении политических оппонентов, в частности анархистов, коммунистов и приверженцев Иригожена. Такое для Аргентины было впервые. Пытками занимался Отдел политического правопорядка столичной полиции под командованием Люгонеса младшего, сына пресловутого сочинителя воззваний для неспособных логически мыслить диктаторов. Новоиспечённый же диктатор объявил военное положение и в порядке упрощённого судопроизводства казнил лидеров анархических течений. Вслед за Иригоженым он отправил в тюрьму ещё нескольких представителей радикального движения, ввёл цензуру и вмешался в университетские дела, отменив режим автономии и самоуправления университетов, установленный после образовательной реформы 1918 года. Всеобщая Конфедерация Труда, объединение профсоюзов Аргентины, созданное в том же 1930 году, заняла благодушную позицию по отношению к военному режиму. Чтобы подавить недовольство экономическим положением, вызванным глобальной депрессией, с резким снижением доходов, падением потребления и ростом безработицы, Урибуру распустил Конгресс, приняв на себя совокупность законодательной и исполнительной власти. Было объявлено федеральное вмешательство в управление двенадцатью из тогдашних четырнадцати провинций за исключением Энтре Риос и Сан Луис, где у власти были консерваторы. Кабинет министров был также сформирован из представителей консервативной партии, которые уже четырнадцать лет, с момента прихода Иригожена, у власти не были. Утопический возврат в прошлое, к временам генерала Рока, временам «семейственности» у власти, был «путеводной звездой» Урибуру, глупостью которого с лихвой пользовались нефтедобывающие компании США. Хотя публично диктатор заявлял о соблюдении Конституции, но целью своей имел возврат к режиму консервативного авторитарного правления, бывшего в Аргентине до принятия Закона Саенса Пеньи, установившего тайное голосование для всех совершеннолетних мужчин. В речи, произнесённой Урибуру в Высшей военной школе, он выразил своё несогласие со всеобщим избирательным правом следующими словами: «Демократия была определена Аристотелем как правление наиболее знающих из лучших. Трудность как раз в том, чтобы осуществить правление лучших. Это трудно в такой стране, как наша, где шестьдесят процентов населения неграмотно, из чего становится ясно, что именно эти шестьдесят процентов неграмотных и управляют страной, потому что на законных выборах они составляют большинство». Сам же Урибуру, при всей своей «грамотности» и принадлежности к «лучшим», правил почему-то совсем не в пользу своего государства.

Считается, что режим Урибуру представлял собой католический неокорпоративный национализм. Я, однако, не вижу в этом режиме никакой национальной идеи. «Лучших» из своих утопических фантазий диктатор видел определённо за границей. Он предложил даже создание Национальной партии, к которой должны были присоединиться все остальные, кроме радикалов и социалистов. Но предложение присоединиться было отвергнуто большинством. Совершенно непостижимым образом диктатура Урибуру, установившая режим жёсткого вмешательства государства в экономику, предоставила иностранцам возможность эксплуатировать это государство не в пользу его граждан! Потому диктатура эта и приветствовалась иностранцами. Фактически это было вступление в эпоху неоколонии, то есть колонизации Аргентины за счёт управления её политикой извне.

Вот оно – падение генералов! И в последнем госперевороте двадцатого века, как, впрочем, и в первом, генералы Аргентины явятся проводниками интересов не своей страны и не своего народа, на деньги которого существуют.

Что же касается прочих слов определения данного режима, то попытаемся разобраться в их смыслах. Корпоративизм – это политическая, экономическая и социальная доктрина. Возникла в Европе в середине девятнадцатого века и делала ставку на создание корпораций по типу производственных объединений (гильдий) доиндустриальных обществ с утопической надеждой на взаимно благожелательное сосуществование хозяев и наёмных работников для достижения единой цели получения продукта. Модель, слабо доказавшая «семейственность» на фоне эксплуатации в мелких производствах, совершенно несоответстовала эпохе крупных и тем более транснациональных компаний, где никакая «семейственность» просто не могла иметь места. Предполагаемая «социальная гармония» на фоне гармонии производственной была абсолютно утопичной. Утопия устранения социальных конфликтов за счёт «производственного единства» берёт своё начало в доктрине католической церкви, поддержавшей права трудящихся создавать профессиональные союзы в гармонии с работодателями и правительством. И получила наибольший расцвет в период между Первой и Второй мировыми войнами, когда к католическому корпоративизму присоединился так называемый «авторитарный корпоративизм», то есть умильно-мирное существование нации под опекой национального «патрона». Образцом такого режима был фашистский режим Муссолини в Италии. Авторитарный корпоративизм применялся в Португалии, Австрии, Германии, Испании (диктатура Франко). Путём применения незамысловатых методов принуждения наёмных работников к «дружбе» с работодателями в рамках искусственно созданной по профессиональному признаку корпорации капитал пытался устранить нарастающие по мере укрупнения производства социальные конфликты. «Корпоративное государство» характеризовалось подавлением профсоюзной свободы и вмешательством военных в значительную часть экономических и социальных вопросов, причём далеко не в пользу трудящихся, интересы которых такое государство якобы представляло. После Второй мировой войны корпоративизм был полностью дискредитирован, поскольку его ассоциировали с побеждённым германским фашизмом. Фашизм как явление возникает всегда в период экономических трудностей государства, когда людям, особенно молодёжи, практически перекрыты все пути самореализации в обществе, что порождает и низкую самооценку, и неориентированный протест. Хитрость властей заключается в том, чтобы протест этот сориентировать, создав иллюзию национального единства за счёт противостояния избранному врагу. В качестве врага может быть избран и народ соседнего государства, особенно если на него планируется напасть с целью грабежа, и та часть собственных граждан, которая не согласна со слепым подчинением власти. За счёт унижения врага, разрыва всех ментальных связей с ним власть поднимает самооценку людей, её поддерживающих, заставляя их забыть, что они являются просто орудием, когда бесталанная власть не в состоянии найти рациональных экономических решений кризисной ситуации. Объявляя своих сторонников «лучшими» по критериям, например, Урибуру, или любым другим удобным власти критериям, власть, в силу мнимого превосходства, даёт этим людям неподсудность и права на практически любые выгодные власти действия, даже объявленные всем предыдущим развитием человечества как варварские или не соответствующие нормальной психике. Решение любых экономических проблем государства при фашизме является чисто и тупо силовым. Вот почему подобные методы управления так привлекательны для военных. Но населению фашистских стран не стоит заблуждаться насчёт лояльности правительств в свой адрес, даже если агрессия фашистов направлена вовне. Крупный капитал жаждет подчинения независимо от места происхождения или проживания человека. Фашизму, как инструменту подавления, всегда нужен враг. Мобилизуя население на защиту интересов крупного капитала, фашизм выдаёт их за интересы национальные. Вот почему фашистские лидеры, как правило, хорошие ораторы. Им нужно убедить людей в вещах далеко не очевидных.

Прекрасными ораторами всегда были и лидеры притивоположного фашизму коммунистического движения, выдвигающего на первый план именно равенство прав всех людей Земли. Утопическая идея о том, что, предоставив права неимущим, общество придёт к естественной гармонии, которую не нужно будет отстаивать принуждением, берёт начало с идей масонов и уже разбилась об историческую реальность.

Интересным в случае Аргентины является тот факт, что именно Доминго Перон, не будучи коммунистом, явился основным противником для аргентинского фашизма. Именно благодаря подъёму на знамя своего движения интересов прежде всего трудящихся, их профсоюзов и объединений, он вызвал столь яростное сопротивление своим методам управления государством. Что ещё раз указывает именно на экономическую подоплёку всех переворотов и на истинные корни фашизма как цепного пса крупного капитала.

В теории неокорпоративисты хотели, чтобы существовала некая палата представителей как профсоюзов, так и предпринимателей. На практике же сотни приверженцев радикальной партии были арестованы, малейший проступок карался заключением, забастовки были приравнены к тяжким преступлениям. Урибуру установил жёсткую систему приоритетов госрасходов, чтобы не объявлять дефолт по внешним долгам. Более того, он должен был противостоять постоянным задержкам зарплат госслужащим, в которые втянулось правительство. Для этого были назначены новые налоги на торговые сделки, доходы и топливо, выросли также тарифы на госуслуги. Все социальные работы были заморожены, за исключением строительства элеваторов, которое препятствовало вывозу зерна за рубеж и снижению цен на него. Урибуру стремился заменить Конституцию и демократическую систему такой, в которой политический курс определялся бы не индивидуальным голосованием, а мнением корпораций, в частности корпораций работодателей и профессиональных ассоциаций, среди которых профсоюзы были бы второстепенным действующим лицом и, кроме того, должны были быть подвергнуты идеологической чистке. В речах диктатора постоянно упоминалась необходимость восстановления порядка иерархий. Однако, в отличие от европейских фашистов, аргентинские правые считали ключом к своей системе армию, а не военизированные организации. Это уменьшило риск расправ над мирным населением во имя политической власти.

В марте 1931 года Урибуру принял одного из тех самых «лучших», на которых ориентировался, а именно Эдуарда Виндзорского, принца Уэльского и наследника британского престола, с которым посетил военную базу Кампо де Мажо в провинции Буэнос Айрес, Национальный ипподром и морской курорт Мар дель Плата. Всё это в честь открытия Британской выставки искусств и промышленности на территории традиционной сельскохозяйственной выставки в Палермо. «Лучшие» никогда не приезжают просто так: Аргентина заключила с Британией договор, который гарантировал экспорт мяса в обмен на значительные экономические уступки Аргентины. Среди этих уступок выделяется передача всех средств публичного транспорта Буэнос Айреса совместному предприятию под названием Транспортная Корпорация города Буэнос Айрес.

Аргентина была ориентирована на экспорт сырьевых товаров (сначала шерсти, а затем мяса и зерна) и импорт промышленных товаров, а также на вложение европейских капиталов, в основном британских. В 1931 году Великобританией был создан так называемый «Стерлинговый блок», то есть союз стран, производивших взаиморассчёты в фунтах стерлингов. В блок вошли все британские доминионы и колонии, Скандинавские страны, Португалия и Аргентина. А вот связям Аргентины с Советским Союзом Британия оказывала всяческое сопротивление. Так, Британией было спровоцировано нападение аргентинской полиции на советское акционерное общество «Южамторг», где было арестовано 160 служащих. В том же году США нанесли тяжёлый удар аргентинскому экспорту пшеницы, выступив конкурентным поставщиком её в Бразилию.

В апреле 1931 года состоялись выборы губернатора провинции Буэнос Айрес. Вопреки тому, что правительство рассматривало радикализм как движение, сошедшее с исторической арены, а Гражданский Радикальный Союз не имел отношения к организации этих выборов и поддержки прессы, но победил именно кандидат от радикалов Онорио Пуэжредон. Правительство Урибуру запаниковало, большинство его министров подали в отставку. Диктатор реорганизовал кабинет, назначив министров из «либерального» сектора, а 8 мая назначил губернатора «де-факто». Поскольку Пуэжредон был министром Иригожена, это означало, что он не мог быть избранным. И тем не менее он был выслан из страны. Кроме того, Урибуру приостановил выборы губернаторов в провинциях Кордоба и Санта Фе. А через несколько недель разразилось восстание в провинции Корьентес под руководством полковника Грегорио Пом?ра. Оно было быстро подавлено, но это был предлог, чтобы закрыть все отделения Гражданского Радикального Союза (Uni?n C?vica Radical или UCR), арестовать десятки его лидеров и запретить избирательным участкам выбирать политиков, прямо или косвенно связанных с Иригоженым. В сентябре были назначены ноябрьские президентские выборы. Правительство «де-факто», состоявшее в большей степени из военных, постепенно меняло свой состав, включая гражданских лиц, принадлежавших консервативной элите, которая противостояла Иригожену. Первоначально поддержавшие падение UCR начали дистанцироваться от Урибуру в ходе его правления. Но выдвижение кандидатур от радикалов было всё равно запрещено. В этих условиях президентство просто «перешло» соратнику Урибуру генералу Агустину Педро Хусто, представлявшему либеральный консерватизм в связке с Хулио Аргентино Паскуалем Рока, сыном легендарного генерала Аргентино Рока, в качестве вице-президента. В народе Паскуаля Рока ласково называли Хулито, в память о его легендарном отце – строителе государства. Хулито был юристом, депутатом и сенатором от Кордобы, а также её губернатором. Урибуру передал командование новому правительству 20 февраля 1932 года.

А уже в июле 1932 года полиция разгромила профсоюз хлебопеков, арестовав 400 человек. Хусто сразу и резко сократил государственные расходы и обращение валюты. Был выпущен «Патриотический заём», направленный на укрепление казны. Нефтяные налоги пошли на финансирование недавно созданного Национального управления автомобильных дорог. Была принята модель государственного вмешательства в экономику, созданы Национальный Совет по зерну, Совет по мясу, а вскоре и Центральный банк Аргентинской Республики (с использованием советов английского экономиста Нимейера). Мэр Буэнос Айреса реализовал амбициозный проект организации городской среды, открыв Северную и Южную диагонали города и построив первый участок авениды 9 июля с возведением Обелиска на ней. Всё это за счёт того, что Хусто сделал ставку на инвестиции в инфраструктуру. В его правление были построены мосты, госпитали, здания факультетов университета, стадионы.

В 1933 году произошли восстания радикалов в Буэнос Айресе, Корьентес, Энтре Риос и Мисьонес, в результате которых было задержано более тысячи человек. Тяжело больной Иригожен был возвращён в Буэнос Айрес и содержался под домашним арестом. Его похороны на кладбище Реколета в начале июля вызвали массовую демонстрацию, поскольку народ оценил, наконец, все прелести «корпоративизма». В декабре, во время заседания Гражданского Радикального Союза, в провинциях Санта Фе и Корьентес вспыхнуло совместное восстание военных и политиков, которое было подавлено с заключением активистов в тюрьме города Ушуайя провинции Огненная Земля. Политики содержались там, однако, отдельно от уголовников.

В период Депрессии Соединённое Королевство приняло меры по защите своего производства, решив стимулировать импорт сырья и продуктов питания из своих колоний и доминионов (территорий влияния). В связи с чем в столице доминиона Канада в 1932 году была проведена конференция по конкретизации указанных мер. Всё это побудило Хусто под давлением аргентинских землевладельцев направить в 1933 году вице-президента с делегацией в Британию для обсуждения торгового соглашения, которое обеспечило бы Аргентине выгодные условия торговли. Переговоры с президентом британского торгового совета завершились 27 апреля подписанием пакта Рока-Рунсиман. Туповатое и самодовольное правительство Хусто несколько ошиблось с адресатом своих претензий: Британия не была профсоюзом хлебопёков, которому можно было диктовать условия. С подачи военных в том числе, всё было скорее наоборот. Королевство гарантировало Аргентине естественно меньшую квоту, чем для своих владений, в обмен на значительные уступки британским компаниям. 85% экспорта Аргентины должно было осуществляться через иностранные рефрижераторы (штатовские и британские), тарифы на железнодорожные перевозки, осуществляемые Королевством, Аргентиной не регулировались, таможенные пошлины на уголь не устанавливались, британским инвесторам в Аргентине предоставлялся особый режим и разрешалось импортировать уголь из других стран. Договор вызвал скандал, а Рока после осознания действительности был настолько психологически раздавлен, что делал не совсем адекватные заявления типа того, что «… с экономической точки зрения Аргентина является неотъемлемой частью Британской империи».

На заседании Сената политик Лисандро де ла Торе заявил, что «…соглашение это не даёт никаких преимуществ. И причина, по которой за него голосуют, – это страх. Есть опасения, что Альбион, безрассудно спровоцированный на заключение этого договора, будет раздражён, если его отклонят, и примет ответные меры, что поставит Аргентину в ещё худшие условия, чем раньше, потому что в договоре указано, что Великобритания может сократить квоту на охлажденное мясо при непредвиденных обстоятельствах. Согласившись на всё, что нужно Англии, мы согласимся на то, что Аргентина не получит ничего.» Высмеивая слова Роки, он заметил: «…в этих условиях нельзя сказать, что Аргентина стала британским владением, потому что Англия не берёт на себя смелость подвергать свои владения подобным унижениям.»

Из-за этого договора раскололась Национально-демократическая партия, одна из тех, кто поддерживал кандидатуру Хусто. 28 июля Сенат одобрил пакт. Обсуждениям предшествовало несколько забастовок, особенно в провинции Санта Фе, где пришлось вмешаться правительственным силам.

В сентябре 1934 года Де ла Торе предложил создать комиссию по расследованию превышения цен экспортёрами холодильников в Аргентину. Расследование привело бы к раскрытию связей между британскими холодильными компаниями, крупными землевладельцами из могучего Аргентинского Сельского Общества и должностными лицами Национального совета по мясу, который был создан сразу после подписания пакта. Большинством голосов утверждалось, что цены были справедливы, но было и заявление меньшинства, которое Де ла Торе представил в июне 1935 года. Сообщение его привело к обнаружению серьёзных налоговых махинаций со стороны некоторых компаний. Политик добился ареста менеджера холодильной компании Anglo, который отказался предоставить правосудию данные, имеющие значение для расследования, и вёл двойную бухгалтерию. Полиция изъяла огромное количество документов, замаскированных под куски охлажденного мяса для экспорта, которые скрывала компания Anglo. Лисандро обвинил министра финансов и министра сельского хозяйства в искажении информации в обмен на личные выгоды.

В 1933 году Хусто организовал восстановление членства Аргентины в Лиге Наций, из которой вышел Иригожен. В том же году он отправился в Бразилию на встречу с президентом её временного правительства, посетил и президента Уругвая. Всё это в плане попыток объединить правительства региона против вмешательства Соединённых Штатов в дела государств Южной Америки. Правительство Хусто дистанцировалось от Комиссии по нейтралитету, созданной США, которая пыталась выступить посредником перемирия в Чако, где столкнулись Парагвай и Боливия. В качестве альтернативы министр иностранных дел Аргентины Сааведра Ламас и его бразильский коллега организовали так называемую группу ABCP (Аргентина, Бразилия, Чили и Перу), представлявшую страны, граничащие с соперниками. 6 августа 1932 года эта группа стран направила противоборствующим сторонам приглашение сложить оружие. До этого провалилось предложение штатовской Комиссии по нейтралитету, которое было отклонено Парагваем. Пакт о ненападении и примирении, подписанный в октябре 1933 года в Рио де Жанейро Аргентиной, Бразилией, Чили, Мексикой, Парагваем и Уругваем, был выдвинут Ламасом, чтобы создать универсальный механизм разрешения конфликтов соседних стран. Он опирался на несколько ранее существовавших договоров. За это руководство Сааведра Ламас был удостоен Нобелевской премии мира в 1936 году. Что же касается конфликта в Чако, то только в 1935 году удалось сформировать общую посредническую группу, в которую помимо членов ABCP вошли Соединённые Штаты и Уругвай и которая 7 июня смогла положить конец войне. В конце 1936 года Чрезвычайная Панамериканская конференция выработала общую политику нейтралитета в случае конфликтов между американскими государствами.

Вмешательство федерального правительства в экономику Аргентины становилось все более интенсивным. В 1934 году было принято законодательство о централизованном сборе налогов, которые затем распределялись между провинциями на основе совместного участия. Это вместо закона, который позволял каждой провинции собирать свои налоги самостоятельно и направлять центральному правительству установленный процент. Был создан Регулирующий совет по винам в дополнение к Совету по зерну и мясу, а также Национальное управление парков. Основаны Академия изящных искусств и Академия наук Буэнос Айреса. Конгресс принял закон о создании Транспортной корпорации города Буэнос Айрес с целью защиты английских инвестиций в условиях роста автобусных компаний. Удивительная забота об иностранных инвесторах… В 1934 году состоялись первые выборы после инаугурации Хусто. Отстранение радикалов пошло на пользу Социалистической партии, но массовое мошенничество гарантировало, что все провинции, кроме Санта Фе и Сан Хуана, останутся в руках правящей коалиции. Почти все выборы проходили с нарушениями и проявлениями насилия. В 1935 году была проведена первая перепись населения, занятого в промышленности. Число рабочих составило 600000 человек. Экономическая изолированность ведущих держав способствовала началу индустриального развития через импортозамещение. В экономическую политику пришла статистика. Были приняты законы, регулирующие банковскую деятельность и инвестиции. Условия, предлагаемые для размещения иностранного капитала, способствовали индустриализации, особенно в провинциях Буэнос Айрес и Санта Фе, где базировались предприятия пищевой, каучуковой, электротехнической и текстильной промышленности. Появились первые крупные аргентинские компании, такие как Di Tella, производитель бытовой техники и автомобилей.

Пакт об аргентинской квоте поставок мороженого мяса в Британию был отменён в одностороннем порядке британской стороной в 1936 году. Попытки поддержать его привели к подписанию ещё худших условий, которые устанавливали высокие тарифы на импорт аргентинского мяса в Великобританию. Однако странная, хорошо, очевидно, проплаченная, защита британских коммерческих и промышленных интересов продолжалась. Транспортная корпорация защищала железнодорожные и транзитные перевозки, находящиеся в британских руках, от конкуренции.

В 1936 году окончательно сформировалась CGT (Confederacion General del Trabajo или Всеобщая Конфедерация Труда), координатор деятельности профсоюзов. Движение в поддержку бастующих строителей объявило о массовой забастовке. Столкнувшись с формированием пикетов, ограничивающих движение, и с митингами, правительство приказало полиции действовать жёстко. На площади у вокзала Онсе, где проходила основная демонстрация, были убиты, ранены и задержаны более 2000 человек. Рабочие-строители, находившиеся в центре событий, организовались в Рабочую Федерацию строительной промышленности, родственную Коммунистической партии. В связи с этим был рассмотрен старый законопроект, направленный на объявление компартии вне закона. А 1 мая 1936 года Всеобщая Конфедерация Труда собрала под лозунгами защиты трудящихся стотысячную демонстрацию, на которой впервые собрались все оппозиционные партии: радикалы, социалисты и коммунисты. В том же году давление профсоюзов привело к принятию Закона о трудовых договорах в сфере услуг.

В 1937 году лидеры Гражданского Радикального Союза (UCR) совершили поездку по стране в рамках избирательной кампании, заверив, что даже мошенничество и угрозы на выборах не смогут их остановить. Но они не учли оппозицию в лице «антиперсоналистского» крыла UCR, которое отрицало значение лидерства в партии, считая его недемократичным, и выдвинуло против них кандидатуру антиперсоналиста Роберто Марии Ортиса, которому в феврале 1938 года Хусто и передал президентскую ленту. И хотя Ортис распустил фашистскую партию и заявил о нейтралитете Аргентины во Второй мировой войне, что, на мой взгляд, не упомянуть невозможно, но, следуя теме повествования, мы должны будем перейти к описанию следующего вторжения генералов во власть.

В 1943 году индустриальный сектор Аргентины впервые в истории превысил сельхозпроизводство. Президент Кастижо создал торговый флот, в силу военных проблем в Британии безнаказанно национализировал британскую газовую компанию, создал Управление военной промышленностью (все военные производства были государственными), начал сталелитейное производство. Началась массовая миграция в города из сельских районов и северных провинций. Фабрики были сосредоточены, в основном, в Буэнос Айресе, где в 1946 году было 56% промышленных предприятий и 61% от общего числа рабочих в стране.

Консерватор Кастижо начал готовиться к выборам 1943 года, чтобы привести к победе пробританских коллег, которые, следуя за Британией и под давлением Соединённых Штатов, готовы были вступить в антифашистскую коалицию и в войну. Но сменившееся поколение военных было уже не столь предано Британии, как во времена Урибуру. Воспитанные в духе корпоративизма и профашистских режимов, военные нового времени сочувствовали скорее фашистской Германии и всячески сопротивлялись участию в войне на стороне англо-штатовского блока. Таким образом, переворот 4 июня 1943 года, оторвав Аргентину от англичан, привёл во власть людей, обращённых к собственно аргентинским интересам, поскольку ведущие мировые державы были заняты войной. Он был практически импровизацией, причём почти без участия гражданских. Дело в том, что в последние дни мая 1943 года группа лидеров Гражданского Радикального Союза предложила военному министру правительства генералу Педро Пабло Рамиресу возглавить президентскую гонку против официального кандидата Консервативной партии. Узнав об этом, президент Кастижо потребовал его отставки.

Решение о перевороте было принято накануне на военной базе Кампо де Мажо в провинции Буэнос Айрес под руководством генералов Артуро Роусона и Педро Рамиреса. Утром 4 июня из Кампо де Мажо, с северо-запада Буэнос Айреса, вышла группа военных в составе 8000 человек во главе с лидерами восстания. По прибытии в самый северный район столицы, Нуньес, колонна приняла бой с проправительственными силами, расквартированными в Школе механики Военно-Морского Флота, печально знаменитой позже ESMA (Escuela de Mecаnica de la Armada), в результате чего в бою 30 человек погибли и 100 получили ранения. Проигравши бой, президент на траулере удалился в направлении Уругвая, оставив Дом Правительства (Casa Rosada) пустым. Туда и вступила колонна повстанцев вскоре после полудня. Позже Кастижо высадился в столице провинции Буэнос Айрес, городе Ла Плата, и там подписал отречение.

Первоначально военные назначили президентом генерала Роусона, но его желание видеть в кабинете министров группу пробританских консерваторов изменило коллективное решение в пользу генерала Рамиреса, который вступил в должность 7 июня 1943 года.